14 июня 1963 года на околоземную орбиту был выведен советский космический корабль «Восток-5», пилотируемый летчиком-космонавтом Валерием Быковским.
Через два дня после этого, 16 июня, на орбиту был выведен еще один корабль – «Восток-6», который пилотировала первая в мире женщина-космонавт Валентина Терешкова. Среди прочих задач ученые хотели выяснить, как факторы космического полета воздействуют на организмы мужчины и женщины.
«Программа полета кораблей «Восток» №5 и №6 рождалась в ожесточенных спорах, – пишет в своей книге «Ракеты и люди» советский и российский ученый-конструктор, один из ближайших соратников Сергея Королёва Борис Черток (издательство РТСофт, 2006 год). – Сражались руководители разных уровней главным образом вокруг кандидатур космонавтов. (…) Первым камнем преткновения оказался вопрос об одновременном или раздельном во времени полете. Договорились, что (…) полет должен быть групповым. Если групповым, то две женщины, двое мужчин или мужчина и женщина? Больше других боролся за групповой чисто женский полет Каманин (генерал-лейтенант Николай Каманин, занимавшийся отбором и подготовкой космонавтов – С. И.). Королёв, Тюлин (Георгий Тюлин, советский ученый в области ракетно-космической техники – С. И.) и Келдыш (Мстислав Келдыш, советский ученый в области прикладной математики и механики, один из идеологов советской космической программы – С. И.) вначале вообще считали, что с женскими экипажами можно не спешить. Надо закрепить длительность космического полета, довести ее до шести-восьми суток, ввести эксперименты по ручной ориентации, оснастить корабли дополнительными средствами наблюдения, фотографирования – одним словом, показать, что от человека в космосе будет польза. Но память о сенсациях сглаживалась, и по политическим соображениям требовалась не рутинная работа в космосе, а новая сенсация. Таковой мог стать полет женщины».
Идею о необходимости полета в космос первой советской женщины-космонавта в мае 1961 года выдвинул вернувшийся из совместного с Юрием Гагариным зарубежного турне генерал-лейтенант Николай Каманин.
В апреле 1963 года наконец договорились о групповом полете мужчины и женщины. По мужской кандидатуре без особых противоречий пришли к соглашению: Валерий Быковский с дублером Волыновым (летчик-космонавт Борис Волынов – С. И.). А вот вокруг женских кандидатур кипели страсти.
«Королёв, объединившись с Гагариным, уговорил Тюлина и Мрыкина (Александр Мрыкин, советский военный деятель, в сентябре 1962 года был назначен на должность первого заместителя начальника Главного управления ракетного вооружения РВСН СССР — С. И.) поддерживать Терешкову, – пишет Борис Черток. – Академия наук в лице Келдыша и маршал Руденко отстаивали Пономареву, предлагая Терешкову дублером. В мае главные конструкторы уже докладывали на Госкомиссии (…) о готовности всех систем, а под чью фигуру готовить кресло в корабле еще не было известно. Наконец было принято решение ехать в ЦПК (Центр подготовки космонавтов — С. И.) и там окончательно выбрать. (…) Определились в пользу Терешковой. Заодно решили убить двух зайцев: Быковский должен установить новый рекорд по длительности полета — восемь суток, Терешковой летать не более трех».
Отбор и подготовка женщин-космонавтов проводились в период подготовки и проведения полетов кораблей «Восток-3» и «Восток-4». Всего отобрали пятерых: Валентину Пономареву, имевшую два высших образования – инженер-летчица и инженер-экономист, трех обладательниц высшего образования, парашютисток — Ирину Соловьеву, Жанну Сергейчик, Татьяну Кузнецову и парашютистку, работницу Ярославской мануфактуры Валентину Терешкову.
При проведении тренировок женщин-кандидатов в космонавты на снарядах, стендах и в полете на самолетах было выявлено, что у представительниц прекрасного пола в определенный период месячного жизненного цикла резко снижается физиологическая устойчивость к действию экстремальных факторов космического полета.
«Из Сухумского питомника обезьян (Института экспериментальной патологии и терапии АМН СССР) в Москву в ИАКМ (Институт авиационной и космической медицины — С. И.) доставляли обезьян-самок, – сообщается на сайте история.рф. – После выполнения большой серии экспериментов с вращением обезьян на центрифуге и анализа полученных данных было выявлено, что женский организм менее всего устойчив к действию экстремальных факторов среды (ускорений) на 14 – 18-е сутки месячного цикла».
Все пять претенденток прекрасно показали себя при подготовке. По воспоминаниям Николая Каманина, «Терешкова производила на всех очень хорошее впечатление – образец в воспитании и поведении». Решающую роль сыграло ее социальное происхождение (Терешкова была из рабочих, тогда как Пономарева – из служащих). Далеко не последним критерием выбора была способность кандидатки вести активную общественную деятельность. Говорят, что на кандидатуре Терешковой настоял сам Никита Хрущёв.
4 июня 1963 года было проведено заседание Государственной комиссии. Командирами кораблей утвердили Валерия Быковскогo и Валентину Терешкову.
«Не обошлось и без мужских, не подлежащих звукозаписи, комментариев, – отмечает в своей книге «Ракеты и люди» Борис Черток. – «Ты смотри, как расцвела Терешкова. Еще год назад была незаметной девчонкой, а теперь настоящая кинозвезда», – сказал сидевший рядом со мной Исаев (Алексей Исаев, советский инженер-двигателист – С. И.). «Слетает, еще не то будет», – ответил я, и мы оба постучали по деревянным стульям. Правда, приглядевшись, решили, что Пономарева тоже «смотрится неплохо». Но она не светилась, как Терешкова, была с виду чрезмерно серьезна, а мне показалось, что просто по-женски обижена, что осталась дублером».
Пуск Быковского мог состояться 7 июня, однако он был отложен по погодным условиям. Скорость ветра у земли превышала 15 м/с — предельно допустимую по техническим условиям. Ракета была установлена только утром 9 июня.
«Подготовка на старте проходила нормально в расчете на пуск 10 июня, – сообщает Борис Евсеевич Черток. – Поздно вечером неожиданно Королёв вызвал к себе в домик меня и Бушуева (Константин Бушуев, советский ученый в области ракетно-космической техники – С. И.). Мы получили категорическое указание на рассвете вылететь в Москву (…) в Академию наук к Келдышу и разбираться, почему он возражает против пуска. Оказалось, что Келдыш (…) получил от директора Крымской обсерватории Северного предупреждение о резком усилении солнечной активности и соответственно об увеличении уровня радиации в околоземном пространстве. (…) 11 и 12 июня продолжались непрерывные споры со «службой Солнца». Ближе к ночи 12 июня начал преобладать трезвый расчет. Анализ достижений науки по истории Солнца показал, что за последнюю сотню лет не отмечалось каких-либо катастроф по вине солнечных пятен. Металлический корпус и теплозащитное покрытие «Востока» являются достаточной защитой от радиации, превышающей обычную для этих высот даже в десятки раз. (…) Окончательно добил Келдыша заместитель министра здравоохранения Бурназян. Он отвечал за здоровье работников атомной промышленности. Выслушав Келдыша, он дал понять, что самое страшное, что ждет нашего космонавта за недельный полет, в сумме не будет превышать дневной дозы, которая по нормам считается допустимой для персонала, работающего на атомных реакторах. В 22 часа по московскому времени Келдыш разбудил Королёва, а затем Тюлина и сообщил, что мы все сочиняем заключение, разрешающее пуск 14 июня».
В назначенный день, когда была объявлена 40-минутная готовность, обнаружилось, что катапультное кресло было подготовлено неправильно (сотрудник завода не смог вытащить фал с предохранительной чекой и обрезал его), что делало катапультирование космонавта практически невозможным. Главный конструктор скафандров и катапульт С. М. Алексеев принял решение: произвести расчековку катапульты и удалить обрезок фала непосредственно под креслом с сидящим в нем космонавтом.
«По 5-минутной готовности выяснилось, что на третьей ступени отказал гирогоризонт, – пишет Борис Черток. – Замена основного гироприбора на заправленной ракете да еще с сидящим в корабле космонавтом, — это ЧП. Но выхода не было — либо откладывать пуск еще на сутки, либо рисковать. (…) Королёва уговорили пойти на оправданный риск. Эта операция потребовала от Быковского дополнительного трехчасового пребывания на Земле в закрытом корабле. В дополнение ко всем неприятностям корабль вышел на орбиту более низкую, чем расчетная. Время гарантированного существования не превышало 10 – 11 суток».
Валерий Быковский быстро адаптировался к невесомости. Самочувствие космонавта в ходе всего полета оставалось хорошим.
«Восток-6» с Валентиной Терешковой стартовал на два дня позже. Все прошло точно по графику, четко, без всяких задержек и нештатных ситуаций.
После первого сообщения Левитана и публикаций ТАСС в печати Валентину Терешкову в соответствии с присвоенным ей на время полета позывным стали именовать «нашей Чайкой».
Орбита «Ястреба», Быковского, снижалась быстрее первого прогноза. 17 июня было принято решение ограничить время его полета пятью сутками, посадив на 82-м витке.
«Для «Чайки» была заготовлена программа посадки на 49-м витке, но уже на вторые сутки руководители полетом начали жаловаться на ее не всегда четкие ответы, – вспоминает Борис Черток. – То ли устала, то ли ее мутило в невесомости, но на прямые вопросы приходили иногда уклончивые ответы. Получив задание на ручную ориентацию корабля, она его с первого раза не выполнила. (…) Королёва это сильно раздражало. (…) 18 июня утром внимание Госкомиссии и всех собравшихся на нашем КП «болельщиков» переключилось с «Чайки» на «Ястреба». Хабаровск по КВ-каналу принял сообщение Быковского: «В 9 часов 05 минут был космический стук». Королёв и Тюлин немедленно начали разработку перечня вопросов, которые надо будет задать Быковскому при появлении его в нашей зоне связи, чтобы понять, сколь велика опасность, грозящая кораблю. Кому-то было уже дано задание рассчитать величину метеорита, которая достаточна для того, чтобы космонавт услышал «стук». Ломали голову и над тем, что может произойти на случай соударения, но без потери герметичности. Допрос Быковского поручили вести Каманину. В начале сеанса связи на вопрос о характере и районе стука «Ястреб» ответил, что не понимает, о чем идет речь. После напоминания о радиограмме (…) Быковский сквозь смех ответил: «Был не стук, а стул. Стул был, понимаете?» Все слушавшие ответ дружно расхохотались. (…) Инцидент с «космическим стулом» вошел в устную историю космонавтики как классический пример неудачного использования медицинской терминологии в канале космической связи».
Команды с Земли на включение автоматического цикла посадки были поданы почти одновременно на оба корабля.
«От Быковского в расчетное время поступили доклады о визуальном контроле включения солнечной ориентации (…) «Чайка» молчала. То ли связь была виновата, то ли она испытывала такое волнение, что забывала о докладах, – читаем в книге Бориса Чертока «Ракеты и люди». – Больше двух часов не было ясности, что же произошло с «Востоком-6». (…) Команды на посадку были выданы еще в 10 часов, а только к 17 часам были наконец получены толковые доклады, что оба космонавта живы и здоровы».
Приведу небольшой отрывок из книги основоположника космической биологии и медицины, доктора медицинских наук Владимира Ивановича Яздовского «На тропах Вселенной. Вклад космической биологии и медицины в освоение космического пространства» (Москва, издательство «Слово», 1966 год):
«Ухудшение состояния В. В. Терешковой и снижение ее работоспособности было связано с неблагоприятным действием невесомости. (…) Сергей Павлович Королёв, видя телевизионное изображение В. В. Терешковой, сидящей неподвижно и не полностью выполняющей задания, потребовал от Государственной комиссии прекратить полет и начать спуск корабля «Восток-6» на Землю. Председатель Государственной комиссии Л. В. Смирнов ответил, что вопрос о прекращении полета по медицинским показаниям есть прерогатива руководителя медицинской программы. Я, взвесив все за и против, принял решение просить Государственную комиссию продолжать полет. Таким образом, я взял на себя всю полноту ответственности за космический полет В. В. Терешковой продолжительностью трое суток».
В совместном вылете решались задачи медицинского, технического и политического характера. Изучалось влияние космического полета на организмы мужчины и женщины, в частности, в этом полете была окончательно решена проблема питания космонавтов: стало ясно, что космонавт может нормально питаться самой разной земной пищей.
Больше всего времени заняли эксперименты по радиосвязи. Космонавты выходили на связь с Землей на коротких и ультракоротких волнах, вели радиообмен между собой, координируя свои действия и сравнивая результаты наблюдений.
В течение всего полета Валерий Быковский вел наблюдения Земли, Солнца, звезд; проводил киносъемку на черно-белую пленку. Также во время полета Быковский занимался физическими упражнениями и проверял реакцию своего организма на невесомость, проводил и научные эксперименты, например, вел наблюдения за ростом гороха, проводил опыты с пузырьком воздуха в пробирке с жидкостью.
Валентина Терешкова делала фотографии горизонта, которые позже были использованы для обнаружения аэрозольных слоев в атмосфере.
«Восток-6» возвратили на Землю первым, как и было запланировано. Что касается продолжительности полета «Восток-5», то в связи со снижением орбиты корабля и ввиду солнечной активности Госкомиссия приняла решение сажать «Ястреба» на 82-м витке, к концу пятых суток полета. Таким образом «Восток-5» вернулся на Землю в тот же день, 19 июня, что и «Восток-6».
Посадка кораблей «Восток-5» и «Восток-6» прошла в районе Джезказгана в Казахстане.
«У меня сохранилась редкая фотография. Кто-то из корреспондентов оказался у места приземления Терешковой раньше отвечавших за ее безопасность полковников и генералов, – вспоминает Борис Черток. – Отбросив все медицинские наставления, она расправлялась с местными продуктами питания, удобно расположившись на парашютном шелке. Трое суток в космосе «Чайке» было не до еды».
Утром 20 июня Валерий Быковский и Валентина Терешкова были доставлены в Куйбышев для послеполетного отчета, медобследования и реабилитации. В Москву они прибыли 22 июня.
После полета Валерий Быковский и Валентина Терешкова были удостоены почетного звания Герой Советского Союза. Этим совместным полетом была завершена программа на кораблях серии «Восток».
Сергей Ишков.
Фото с сайтов rgantd.ru и roscosmos.ru
