Согласно исследованиям Центробанка, сейчас около 55% жителей России предпочитают сбережения тратам. По мнению аналитиков, такое поведение потребителей создает риски снижения деловой активности и сокращения производства.
Всё познается в сравнении, и, как напомнил в ходе пресс-конференции в ОСН лидер Общероссийского движения предпринимателей, общественный деятель Андрей Ковалев, 2008 год был в РФ пиком развития бизнеса, предпринимательства и потребления:
«В России тогда было продано 3 миллиона автомобилей, а 2000-м было продано 1 миллион авто. Вот сейчас мы опять вернулись к показателям 2000 года. Для того чтобы люди жили богато и счастливо, нужны экономические реформы, нужна настоящая свобода для бизнеса: снизьте налоги, ставки по кредитам, уберите излишнее давление контролирующих органов. Будет развитие бизнеса, и у сотрудников будет хорошая зарплата. Если бы реформы не остановились в 2008 году, у нас бы сейчас продавалось 5 – 6 миллионов автомобилей в год».
Еще один участник пресс конференции, вице-президент «Опоры России» Дмитрий Пищальников, также отметил, что без развития малого и среднего бизнеса и повышения благосостояния населения (а сейчас у нас около 20 млн человек проживают за чертой бедности) рост экономики невозможен:
«Ведущие мировые страны одним из главных своих ориентиров видят развитие предпринимательства, малого и среднего бизнеса. Если вы посмотрите на главный драйвер роста экономики Китая, то увидите, что, помимо активного участия государства, более 50% вклада в экономический рост приходится на предпринимателей и малый и средний бизнес. Несмотря на то что в Китае коммунистическая идеология (а один из главных ее столпов – это отсутствие частной собственности на средства производства), они модернизировали эту концепцию и занимаются эффективным управлением развития».
Отвечая на вопрос о том, как повлияет отмечаемое сейчас снижение платежеспособного спроса на развитие российской экономики, Дмитрий Пищальников подчеркнул, что влияние это будет однозначно негативным:
«В бедной стране предпринимателям делать нечего, так как рынка нет. Но, с другой стороны, тот в целом негативный фактор, что доля российского малого и среднего бизнеса в ВВП страны составляет лишь 25%, в данной ситуации может сыграть положительную роль, так как основные инфраструктурные, основные доходные и дающие работу предприятия, обеспечивающие доходы населения, – это не предприниматели, а государственный сектор и крупные корпорации. Поэтому мне кажется, что в ближайшее время мы, конечно, вынуждены будем «затянуть пояса», так как ситуация будет сложной, но наш народ привык делать запасы впрок и экономить. Постоянное ожидание того, что завтра будет хуже, чем вчера, есть и в культуре, и в менталитете».
Конечно, как резюмировал свое выступление Дмитрий Пищальников, какое-то время можно походить в старье и в рванье, поездить на «убитой» машине, но другой вопрос заключается в том, что рано или поздно всё это старье всё равно окончательно сломается или порвется, и за это время правительству хорошо бы было создать условия для постоянного экономического роста:
«По мнению экономистов, мы можем расти не менее 10% в год, и это не вопрос из разряда «это нам важно, нам нужно», это должна быть не какая-то очередная декларация, а это вопрос выживания, это экзистенциальный вопрос. Потому что если мы посмотрим на «больших игроков» – наших конкурентов США и Китай, то, если мы не займемся в ближайшее время вопросом модернизации экономики, то Китай с нами просто перестанет считаться. А по факту мы сегодня видим, что мы с западной «иглы» пересели на китайскую и технологически никак не изменились. Структурная перестройка экономики, конечно, какая-то есть, но она происходит за счет военно-промышленного комплекса».
Президент Союза предпринимателей и арендаторов России Андрей Бунич, также принявший участие в обсуждении, убежден, что сейчас уже следует говорить не о сберегательной модели покупательского поведения, как это делает Центробанк, а о модели выживания россиян:
«Когда Центробанк говорит о «сберегательной модели поведения», то следует иметь в виду, что этот термин заимствован из экономической теории, но он не отражает то, что на самом деле происходит. Потому что сберегать можно по разным причинам. Предположим, люди могут сберегать, когда происходит дефляция: цены падают, и люди откладывают покупки, ожидая дальнейшего их снижения. Тогда возникает эффект сбережения, а экономика начинает тормозить. Но у нас-то совершенно не тот случай, у нас, наоборот, инфляция. Если мы еще проанализируем, а на что люди тратят деньги, то мы увидим, что это не сберегательная модель, а модель выживательная».
Как пояснил Андрей Бунич, люди в такой ситуации не тратят деньги только потому, что боятся, что через какое-то время у них не будет возможности вообще покупать необходимые товары.
Сергей Ишков.
Фото «Московской правды»
