150 лет назад, в 1874 году, в цюрихском русском журнале «Вперед» была напечатана статья Николая Чернышевского, по сути опровергающая приписываемый ему призыв «К топору зовите Русь».
За 75 лет коммунистической власти в России и соответствующей пропагандистской историографии несколько поколений выросло в полном убеждении: да, призывал… Понятно и логично, что подобное как нельзя более подходило к его советскому образу «революционного демократа». Тем более, он и в материалах царской тайной полиции определялся как «враг Российской Империи номер один».
Но и в дореволюционном российском обществе считали, что именно Чернышевский – автор «Письма из провинции», опубликованного Герценом в его лондонской газете «Колокол» в 1860 году. Оно заканчивалось призывом «К топору зовите Русь», ставшим популярным в тогдашних революционных кругах. Подписано было – «Русский человек». Тогда и в последующие времена практически никто не сомневался: это Чернышевский.
Что немного странно. Ведь в 1874 году, в цюрихском русском журнале «Вперед» были напечатаны «Письма без адреса» Николая Чернышевского, по сути опровергающие этот – якобы его – призыв к топору. Написаны они были в 1862 году, и тогда же набраны в некрасовском журнале «Современник», но остановлены цензурой. А значит, молва-то ходила, не могла не ходить.
Вернемся в 1860 год. Это было время, наполненное радостным ожиданием отмены крепостного права. На государственном уровне обсуждались варианты: условия, процедура, включая некий переходный период. Радикально настроенная часть российского общества заранее встретила их в штыки и подвергала резкой критике тех, кто приветствовал решения власти. В том числе и Герцена, который в 1855 году напечатал обращение к императору Александру II: «Дайте землю крестьянам. Она и так им принадлежит; смойте с России позорное пятно крепостного состояния… Торопитесь! Спасите крестьянина от будущих злодейств, спасите его от крови, которую он должен будет пролить…»
И он же, Герцен, затем в «Колоколе» опубликовал «Письмо из провинции». Правда, почему-то из сферы общественного внимания выпадало, тем более в советские времена, что Герцен предварил текст предисловием, в котором выразил несогласие с идеями анонимного автора. И только потом, ниже, поместил то «Письмо…», осуждающее его и его сторонников:
«На чужой стороне в далекой Англии вы по собственным словам вашим возвысили голос за русский народ, угнетаемый царскою властью; вы показали России, что такое свободное слово. <…> И что же? Вместо грозных обличений неправды с берегов Темзы несутся к нам гимны Александру II. <…>
А в правительстве в каком положении в настоящее время крестьянский вопрос? В большой части губернских комитетов положили страшные цены за земли; центральный комитет делает чорт знает что: сегодня решает отпускать с землею, завтра без земли, даже, кажется, не совсем брошена мысль о переходном состоянии… Наше положение ужасно, невыносимо, и только топор может нас избавить, и ничто, кроме топора, не поможет! <…> Вы все сделали, что могли, чтобы содействовать мирному решению дела, перемените же тон, и пусть ваш «Колокол» благовестит не к молебну, а звонит набат! К топору зовите Русь».
Между тем, достаточно почитать статьи Чернышевского, чтобы очень сильно усомниться в том, что это он написал, что это он призывал к топору.
Чернышевский был сторонником мирных перемен, боялся каких-либо восстаний, предупреждал о страшных последствиях. После отмены крепостного права значительная часть общества возмущалась несправедливыми условиями освобождения крестьян. Чернышевский разделял возмущение. Но, тем не менее, в «Письмах без адреса» (1862 год, опубликованы в 1874-м), в споре с гипотетическим политическим оппонентом, предостерегал:
«Истина одинаково горька для вас и нас. <…> Когда люди дойдут до мысли: «ни от кого другого не могу я ждать пользы для своих дел», они непременно и скоро сделают вывод, что им самим надобно взяться за ведение своих дел. Все лица и общественные слои, отдельные от народа, трепещут этой ожидаемой развязки. <…> Народ невежествен, исполнен грубых предрассудков и слепой ненависти ко всем отказавшимся от его диких привычек. Он не делает никакой разницы между людьми, носящими немецкое платье; с ними со всеми он стал бы поступать одинаково. Он не пощадит и нашей науки, нашей поэзии, наших искусств; он станет уничтожать всю нашу цивилизацию».
Еще в 1858 году в «Современнике» вышла «Критика философских предубеждений против общинного владения». После отмены крепостного права традиционная сельская община стала и экономическим объединением. Чернышевский за два года до реформы, в ходе ее обсуждения, писал:
«Общинное владение становится единственным способом доставить огромному большинству земледельцев участие в вознаграждении, приносимом землею, за улучшения, производимые в ней трудом».
То есть он был против частной собственности на землю, против тех, кто ратовал за нее.
И – никакого топора.
Ленин оценивал его позицию так: «Чернышевский был социалистом-утопистом, который мечтал о переходе к социализму через старую, полуфеодальную, крестьянскую общину, который не видел и не мог в 60-х годах прошлого века видеть, что только развитие капитализма и пролетариата способно создать материальные условия и общественную силу для осуществления социализма».
Утопистом. Сторонником эволюционных перемен. Но его считали радикальным революционером – и царская власть, и коммунистическая. Одни – чтобы посадить, уничтожить, другие – чтобы представить его предтечей большевистских идей.
Фактически 27 лет лет в тюрьмах, на каторге, в ссылке, из них 20 лет – в Сибири. Когда ему предложили написать прошение о помиловании, он ответил: «Благодарю, но видите ли, в чем же я должен просить помилования?! Это вопрос… Мне кажется, что я сослан только потому, что моя голова и голова шефа жандармов Шувалова устроены на разный манер, – а об этом разве можно просить помилования. Благодарю вас за труды… От подачи прошения я положительно отказываюсь».
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.
Фото https://ru.wikipedia.org
