17 ноября 1954 года Постановлением Президиума ЦК КПСС Серго Берия был лишен степеней кандидата и доктора физико-математических наук, звания лауреата Сталинской премии и воинского звания инженер-полковник. Спустя 10 дней Серго и его матери была назначена административная ссылка в Свердловск.

Серго впервые увидел Сталина, когда ему было 12 лет. Иосиф Виссарионович в 1936 году приехал в Тбилиси навестить свою мать. Родители Серго отдыхали на Чёрном море, а мальчик вернулся в город, потому что начался учебный год. Неожиданно отец с матерью вернулись, и мать устроила дома невообразимую суматоху, а на второй день к ним пришел Сталин. В своей книге «Мой отец Лаврентий Берия. Сын за отца отвечает…» Серго так рассказывал об этом:
«Увидев маму, он удивленно спросил: «Нино, почему ты здесь, а не в Гагре? Как узнала, что я приеду?» Он был очень недоволен, что отец отозвал маму в связи с его приездом. Когда Иосиф Виссарионович вошел, меня куда-то затолкали, но я не выдержал и вскоре вышел: мне минуло лишь двенадцать, и я не очень разбирался в этикете. Сталин подозвал меня к себе. Я его рассматривал как божество, а он обнял меня и сказал: «Ты такой же большой, как моя Светланка. Я пришлю ее, чтобы вы познакомились». На этом наш разговор закончился».
Крестным отцом Серго Берия был Серго Орджоникидзе, в честь которого его и назвали. По словам Серго Лаврентьевича, их семья была строгих традиций, и его с малых лет приучили «всегда оглядываться на положение, которое занимал отец».

«Возможно, на фоне существующих стереотипов это прозвучит неправдоподобно, но отец был очень мягким человеком, – писал в своей книге Серго Берия. – На работе суровый и настойчивый, дома он проявлял ласковый и уступчивый характер. Не помню, чтобы отец повысил на меня голос или наказал. Он уделял огромное внимание моему воспитанию – интеллектуальному и физическому. Подбирал мне книги, журналы, советовал, что прочитать, что посмотреть. К маме он относился очень нежно, хотя, правда, бывали случаи, когда я становился свидетелем их споров, связанных с внешними событиями, с работой отца, с политикой. Мама не понимала, как отец может оставаться на своей должности, когда вокруг происходят такие ужасы. Однажды она в моем присутствии заявила, что их дальнейшая совместная жизнь невозможна, что она уйдет и заберет меня: мама не могла примириться с царящей в стране атмосферой, поэтому ссоры возникали часто. Она категорически отказывалась ехать в Москву. Отец вынужден был подчиниться решению Политбюро, а мы с мамой остались: мы были против переезда. (…) Когда Иосиф Виссарионович узнал, что мы с мамой отказываемся переезжать, он рассердился и прислал в Тбилиси начальника своей охраны генерала Власика. Не успев переступить порог, тот сразу объявил, что через 24 часа мы отправляемся в Москву. Так и произошло…»
В Тбилиси Серго закончил семь классов немецкой средней школы, организованной тбилисскими немцами. По его словам, она не была элитарной. Все предметы в школе преподавались на немецком языке, однако грузинский язык и литературу изучали в полном объеме. Родители Серго очень хотели, чтобы он знал иностранные языки, поэтому с четырых лет мальчик изучал немецкий, а с пяти – английский язык.
Когда Серго с матерью приехал в Москву, дом, в котором они должны были жить, ремонтировался. Несколько месяцев они провели в так называемом доме правительства на набережной. По словам Серго, Лаврентию Берии предлагали квартиру в Кремле, но он отказался.
В Москве Серго Берия продолжил обучение в обычной русской школе.
«Сначала отец мечтал увидеть меня художником, потом начал ориентировать на технику, – вспоминал он. – Как-то он велел пойти в гараж и из старых частей собрать автомобиль. Отец хотел, чтобы я не только умел баранку крутить, но и знал, из чего состоит машина. Я два года с помощью механика собирал старый «форд». Отец подсказал мне заняться радиоделом, и я посещал дом техники. По окончании школы у меня уже была зарегистрирована радиостанция. Знание радиодела и языков сыграло потом определенную роль в моей судьбе».
К слову, кроме немецкого и английского, Серго освоил также французский, датский, голландский и японский языки.
Серго Берия окончил школу в самом начале войны, в ноябре 1941 года ему исполнилось 17 лет.
«Я сразу пошел в райком комсомола, чтобы записаться в добровольцы, – писал Серго Лаврентьевич в своей книге. – Заполнил анкету, в которой указал, что являюсь радиолюбителем. Тогда как раз подбирали людей в школу десантников. Вдруг кто-то обратил внимание на мою фамилию и спросил, какое отношение я имею к Лаврентию Павловичу. Ответил, что никакого. Мне возразили: мол, даже отчество совпадает… Но все же зачислили. Дома, за обедом отец одобрил мое решение. (…) И мама не возражала: «Война – такое дело, что стыдно прятаться за юбку». (…) Не только отец, но и мать с первого дня войны благословили меня, единственного сына, на многотрудный путь защитника Отчизны. (…) Окончив школу десантников, я получил звание лейтенанта и приступил к службе по линии радиосвязи. Находился в армейском подчинении у полковника С. М. Штеменко».
В 1941 году Серго Берия был зачислен в Центральную радиотехническую лабораторию НКВД СССР, а после начала Великой Отечественной войны по рекомендации райкома комсомола направлен в разведшколу на трехмесячные курсы.
По заданию Генерального штаба Серго Берия выполнял ряд ответственных поручений: в 1941 году – в Иране и Курдистане; в 1942 году – в Северо-Кавказской группе войск.
«Став десантником, я вошел в боевую тройку, где со мной были два радиоконструктора, немцы по происхождению, – вспоминал Серго Берия. – Нас должны были забросить в северо-восточную Германию, в район Пенемюнде, где находился научно-конструкторский центр баллистических ракет, возглавляемый фон Брауном. О существовании этого центра я слышал и раньше: отец, не называя источников информации, рассказывал о технических новшествах, обнаруженных нашей разведкой у немцев, англичан и американцев. Как-то я услышал и о разработке немцами новых ракет на Пенемюнде. Когда нам вручили карты этой местности, я понял, о чем идет речь. Подготовку проводили очень тщательно, и по ней было видно, что там мы имеем немало агентов. Это было в начале зимы 1941-го. К тому времени наступление немцев под Москвой окончательно захлебнулось. Мы вылетели к намеченной цели (…) Внизу простиралось окутанное туманом Балтийское море: даже на бреющем полете ничего нельзя было рассмотреть, поэтому выброситься нам не разрешили. Через три-четыре дня мы предприняли вторую попытку. Целый час кружили над заданным районом, но вновь последовал приказ о возвращении назад: оказывается, произошел провал явки. В конце концов, заслали нас туда довольно сложным путем – через иранский Курдистан, где уже были налажены контакты. Из Ирана нам предстояло попасть в Турцию, а оттуда, с помощью курдов, переправиться в Германию. По ходу операции не все получилось, как было задумано, и лишь одному из нас удалось добраться до цели. (…) Наша группа установила почти всю сеть немецкой агентуры в Иране. Непосредственно разведкой я не занимался, но добытые товарищами данные шли в центр через меня: я одновременно и шифровал, и передавал. Мы с ребятами переживали, что в боевых операциях не участвуем, так как не понимали сути выполняемой работы. Все разъяснилось во время Тегеранской конференции, когда наши специалисты во всем Иране чувствовали себя как дома».
В октябре 1942 года приказом наркома обороны Серго Берия был направлен на учебу в Ленинградскую военную электротехническую академию связи РККА (в 1946 году она была переименована в Военную краснознамённую академию связи им. С. М. Будённого). За время учебы Серго Берия по личному указанию Верховного Главнокомандующего и Генерального штаба командировался для работы на Тегеранской и Ялтинской конференциях глав государств антигитлеровской коалиции. В составе 4-го и 1-го Украинских фронтов участвовал в крупных войсковых операциях. За образцовое выполнение заданий командования был награжден медалью «За оборону Кавказа» и орденом Красной Звезды.
В 1947 году Серго с отличием окончил академию. Его дипломный проект был посвящен разработке ракетной управляемой системы класса «воздух-море». Государственная комиссия оценила диплом Серго Берии на «отлично» и рекомендовала его ракетную систему для промышленного производства.
В целях повышения эффективности действий бомбардировочной авиации по кораблям противника 8 сентября 1947 года вышло постановление Совета Министров СССР по организации специального бюро № 1 Министерства вооружения СССР. Серго Берия был назначен заместителем главного конструктора Павла Куксенко. В СБ № 1 по дипломному проекту Серго Берии была создана крылатая ракета класса «воздух-море» «Комета».
В 1950 году СБ № 1 было преобразовано в КБ-1. Серго Берия получил назначение на должность главного конструктора и работал над созданием зенитно-ракетной системы ПВО Москвы С-25 «Беркут». За успешное выполнение правительственного задания по созданию новых образцов вооружения был награжден орденом Ленина и удостоен Сталинской премии. Работая в СБ-1 и КБ-1, Серго Берия в 1948 году защитил кандидатскую, а в 1952 году – докторскую диссертации.

…С Марфой Пешковой, внучкой Максима Горького, Серго Берия познакомился на даче у Сталина. Ниточкой, связавшей Марфу с семьей Лаврентия Берии, стала дочь вождя Светлана, с которой Марфа дружила и сидела за одной партой.
«Мы обе (со Светланой. – С. И.) были в Серго влюблены – это случилось, когда учились классе в седьмом, кажется, – вспоминала Марфа Максимовна Пешкова в одном из интервью. – Я была как-то у Светланы, мы вместе отдыхали, плавали в бассейне. И как раз в тот день Серго с матерью приехали к ним, уж не помню, по какому делу. Так я его впервые увидела… Не влюбиться в Серго было трудно. Красивый умный парень, как говорится, все при нем. У Серго были прекрасные манеры: помогал надевать пальто, пропускал вперед. Пользовался успехом у девочек (…) Мы с ним все так на переменах переглядывались. Он на меня, я – на него. Заканчивая десятый, понимали, что друг другу мы уже нравились».
После окончания школы Марфа и Серго стали встречаться. Марфа рассказывала, что именно Серго разыскал ее. Приехал к ней с их общими друзьями, потом стал приезжать один. Марфа с Серго ходили в театры, музеи, мама Серго Нина Теймуразовна приглашала девушку к себе на дачу с ночевкой, правда, когда Лаврентия Павловича там не было. С Берией-отцом Марфа познакомилась уже после ЗАГСа, когда поехали к родителям Серго на дачу. По ее словам, Берия-отец был рад браку сына с Марфой, потому что родниться со Сталиным не хотел, а ведь Светлана тоже была влюблена в Серго.

«И Лаврентий Павлович, и Нина Теймуразовна относились ко мне очень хорошо, – вспоминала Марфа Максимовна. – Когда у нас с Серго появились дети, то его родители по воскресеньям гуляли с ними. Была масса снимков, где Лаврентий Павлович возит коляску или держит внучат на коленях. (…) Выходные мы всегда проводили вместе. Берия сам разжигал камин, мы все садились у огня, они с женой вспоминали молодость, он много шутил, расспрашивал о наших делах (…) Играли в волейбол – по одну сторону сетки мы с Серго, по другую – его родители. Они хорошо играли, особенно Лаврентий Павлович».
26 июня 1953 года Лаврентий Берия был арестован по обвинению в измене Родине в форме шпионажа и заговоре с целью захвата власти. 23 декабря 1953 года его расстреляли.

В это время в семье Серго (ему было 28 лет) и Марфы ждали рождения третьего ребенка (всего было у них трое детей – две дочки и сын).
«Нас спешно отправили на какую-то спецдачу, – рассказывала Марфа Пешкова. – А через 20 дней арестовали Серго, требовали в чем-то признаться. Выводили его якобы на расстрел, а Нина Теймуразовна сидела в той же тюрьме. Ее подводили к окну и говорили: «Не скажете – расстреляем вашего сына!» Потом мать выводили на расстрел и требовали признаний уже у Серго… Так прошел год. А в конце 1954-го Серго и его маму выслали в Свердловск. Они жили за городом, в районе Химмаша, Нина Теймуразовна работала на этом предприятии. (…)
После всего этого велели Серго поменять фамилию. Он взял фамилию мамы, Нины Теймуразовны, – Гегечкори. А мне и менять было нечего: я при замужестве оставила свою – Пешкова».
После ареста Серго Берия был лишен всех степеней и званий.
«Дочкам, когда я загремел в Бутырки, пять и три годика было, а сын родился, когда я еще был в тюрьме, – рассказывал Серго Лаврентьевич в одном из интервью. – Поскольку родные не знали, вернусь ли я, назвали его тоже Сергеем. (…) Когда правительство приняло решение о прекращении следствия в отношении моей матери и меня на том основании, что, мол, в так называемых преступлениях моего отца мы не участвовали, нас освободили, – И в момент, когда оформлялись наши документы, опять-таки по указанию, как называли это раньше – инстанций, мне было изменено отчество. Когда я спросил: «Почему? Так сказать, фамилия моей матери – это еще понятно, а отчество Алексеевич – непонятно откуда», – на это мне было сказано, что это делается в твоих интересах, чтобы уберечь тебя от гнева народа. Ну, я сказал, что попытаюсь все же эту фамилию и отчество вернуть, и в дальнейшем несколько раз терял паспорт, но неизменно получал новые с такими же отчеством и фамилией…»
В городе Свердловске, находясь под постоянным наблюдением, Серго почти десять лет проработал в должности старшего инженера в НИИ п/я 320 «по своей специальности – ракетчиком».
«Мои дети учились в Москве, муж был в Свердловске. Я ездила туда-сюда, жила между двумя городами, – рассказывала Марфа Максимовна. – У мужчин часто в такой ситуации появляется другая женщина. Когда я узнала об этом, то собрала вещи, купила билет и вечером уехала в Москву уже окончательно. (…) Серго после тюрьмы, высылки обосновался в Киеве. Многие и не знали, кто он и что он».
Брак распался. В 1964 году по ходатайству группы видных ученых страны и в связи с болезнью матери Серго Берии был разрешен перевод в Киев в п/я 24, преобразованный впоследствии в НПО «Квант», где до сентября 1988 года он работал ведущим конструктором, начальником сектора и начальником отдела.
«В Свердловске мама неожиданно заболела, – вспоминал Серго Берия. – Она сама агрохимик, но там работала в лаборатории огромного сталелитейного завода по металлохимии. После очередного медосмотра врач заводской больницы под большим секретом сообщил мне, что у нее может начаться лейкемия – есть какая-то предрасположенность. Маме, конечно, я ничего не сказал, но обратился наверх: дескать, в связи с ухудшением ее здоровья прошу перевести куда угодно. Спасибо руководству: оно доложило о моем ходатайстве в Политбюро. При всей моей антипатии к Никите Хрущёву, которую я не скрывал и при его жизни, надо отдать ему должное: он не отказал. «Определитесь, куда этот Берия хочет, и пусть едет. А то и на старую работу верните». Вызвал меня тогда Семичастный (это дело было ему поручено). Так, мол, и так, Никита Сергеевич распорядился…»
Позже Серго Лаврентьевич был привлечен к работе отделения новых физических проблем Института проблем материаловедения академии наук Украинской ССР в качестве заведующего отделом системного проектирования – главного конструктора комплекса.
С 1990 по 1999 год сын Лаврентия Берии был научным руководителем, главным конструктором киевского НИИ «Комета», оттуда и ушел на пенсию.
Серго Берии не стало 11 октября 2000 года. Ему было 75 лет. Похоронили Серго Лаврентьевича на Байковом кладбище в Киеве.
Сергей Ишков.
Фото с сайтов ru.wikipedia.org и kulturologia.ru