Как США избавились от «красной угрозы»

16 января 1920 года транспортное судно «Буфорд», так называемый «Красный ковчег», на котором находились 249 высланных из США граждан бывшей Российской империи, после 28-дневного плавания пришвартовалось в финском порту Ханко. Депортированных в Советскую Россию на родине ждал далеко не лучший прием.

Транспортное судно «Буфорд»

Кем были эти депортированные? 184 человека из них были членами «Союза русских рабочих США и Канады», еще часть принадлежала к коммунистической и социалистической партиям, 51 анархист, 10 принадлежали к организации «Индустриальные рабочие мира», семеро не имели никакого отношения к политике.

Организация «Индустриальные рабочие мира» (ИРМ), идеологией которой был революционный синдикализм, появилась в США в 1905 году. ИРМ не признавала власти политических партий и электоральной борьбы и предлагала добиваться поставленных целей с помощью стачек. Организация выступала за ликвидацию системы наемного труда и установление нового экономического и политического порядка. Этих целей планировалось достичь с помощью всеобщей забастовки.

«Индустриальными рабочими мира» могли стать те, кого не брали в менее радикальную Американскую федерацию труда (АФТ), – неквалифицированные рабочие, женщины, представители других рас, недавние иммигранты, обычно плохо владевшие английским языком. В ряде американских городов были русские отделения ИРМ. На 1917 год в организацию входило около 150 тысяч человек.

С началом Первой мировой войны на ИРМ, протестовавшую против участия в ней США, обрушились репрессии: во многих отделениях организации прошли обыски, было арестовано 165 активистов ИРМ, 101 из них предстал перед судом по обвинению в сговоре с целью воспрепятствования военному призыву, поощрения дезертирства, запугивания других лиц в связи с трудовыми сборами. 93 человека получили различные сроки, причем 15 осудили по максимуму – им дали по 20 лет тюрьмы.

В «Союзе русских рабочих США и Канады» – другой организации анархо-синдикалистской направленности – также состояли иммигранты из России. Когда в нашей стране пришли к власти большевики, число членов «Союза» выросло почти вдвое.

В феврале 1919 года в Сиэтле прошла всеобщая забастовка, по завершению которой были арестованы 39 членов ИРМ. Мэр Сиэтла Оли Хэнсон назвал забастовку «попыткой переворота». Он стал ездить по США с лекциями о большевистской угрозе. Начались разговоры о необходимости высылки из страны радикалов.

В конце апреля 1919 года последователи радикального анархиста итальянца Луиджи Галлеани разослали 36 посылок с бомбами видным политическим и государственным деятелям США. Взрывы приурочили к 1 мая. По счастливой случайности никто не погиб. Значительную часть посылок удалось перехватить. В июне того же года акция с бомбами повторилась. На этот раз погибли двое: сторож из-за преждевременного срабатывания взрывного устройства и один из террористов.

Оба раза одним из адресатов был генеральный прокурор США Митчел Палмер. Вторая бомба частично разрушила его дом. Организаторов взрывов нашли быстро: ими оказались итальянские анархисты, которых вскоре выслали из страны. Несмотря на «итальянский след», власти ополчились и на их российских единомышленников – «Союз русских рабочих».

В июне 1919 года комиссия сенатора Овермэна по расследованию антиамериканской деятельности в своем отчете указала, что коммунистический режим может привести к нищете, голоду и массовому террору в США. В прессе была развернута пропагандистская кампания, зазвучали обвинения в адрес «революционных элементов». «Нью-Йорк Таймс» опубликовала редакционную статью с заголовком «Заговор против Америки». В связях с большевиками обвинили бывшего заместителя госсекретаря Уильяма Буллита (в 1933 году именно он станет первым послом США в СССР).

В августе того же года Митчел Палмер назначил начальником нового подразделения Министерства юстиции – отдела общей разведки Бюро расследований – Джона Эдгара Гувера, будущего бессменного директора ФБР с 1924 по 1972 год, и поставил перед ним задачу расследовать деятельность радикальных группировок и выяснить, кто в них состоит. Секретные агенты массово внедрялись в левые организации, чтобы собрать информацию о причастных к терактам. За короткое время Гувер с подчиненными собрал досье на 150 тысяч подозрительных лиц.

Закон «Об иммиграции», принятый 16 октября 1918 года, позволял признать радикалом, которого можно депортировать, любого члена любой организации, выступающей в оппозиции власти. Началась подготовка массовой депортации иностранцев-анархистов, в том числе членов «Союза русских рабочих».

После сентябрьской забастовки полицейских в Бостоне в отделениях «Союза» прошли облавы, многих арестовали. Стандартное обвинение звучало так: «иностранец-анархист, состоял в членах организации или сотрудничал с организацией, проповедующей насильственное свержение правительства США», «может стать обузой для общества».

В кандидаты на депортацию попадали и люди, вообще не причастные к революционной деятельности, достаточно было обругать правительство.

В иммиграционной тюрьме на острове Эллис задержанные организовали совет и установили коммунизм, еженедельно собирая добровольные пожертвования на покупку еды и других необходимых вещей, распределявшихся среди нуждающихся «по потребностям». В конце ноября 1919 года около 70 задержанных провели пятидневную голодовку, требуя убрать решетку в комнате для свиданий, чтобы можно было обнять родных или хотя бы дотронуться до руки.

Так как у США и Советской России не было дипломатических отношений, выслать «анархистов» напрямую американцы не могли. Надо было найти обходной путь. В итоге решили сделать посредником Латвию, которая в обмен на помощь с транзитом депортированных до советской границы запросила у Госдепартамента США муку, консервы и 1000 долларов прямым платежом, а также помощь в возвращении на родину 3,5 тыс. латвийских военнослужащих из Владивостока. Госсекретарь Роберт Лансинг посчитал, что это уж слишком. Латвия запросы умерила: сошлись на том, что США отправят продукты на 4000 долларов, которые доставят тем же кораблем, что будет перевозить депортируемых.

На рассвете 21 декабря 1919 года, в воскресенье, на острове Эллис в бухте Нью-Йорка наблюдалось необычное зрелище. Дул пронизывающий до костей ветер. Из тюрьмы вывели 249 человек, среди них – три женщины. Сначала их посадили на паром, а затем – на старый военный транспорт американской армии «Буфорд». Перед посадкой арестанты хором спели «Интернационал».

«Анархистов» выслали из страны в сопровождении 58 морских пехотинцев, 6 офицеров и 8 сотрудников иммиграционной службы. Команде «Буфорда», который иронически окрестили «Красным ковчегом», или «Советским ковчегом», на всякий случай выдали пистолеты.

Эмму Гольдман, Этель Бернштейн и Дору Липкину разместили в каюте, мужчин – в трюме с затопленным водой полом и запахом плесени. Условия перевозки были тяжелыми: с мужчинами обращались очень жестко, женщинам разрешалось покидать каюту лишь на час в сутки.

О том, куда поплывет судно, не знал даже капитан. Таков был уровень секретности. Вскрыть пакет с маршрутом капитан должен был только через сутки.

Сначала надлежало прибыть в Киль (Германия), чтобы взять на борт немецкого лоцмана, который провел бы «ковчег» через минные поля Первой мировой войны в Северном море до Либавы или Риги.

Когда «Буфорд» уже приближался к берегам Латвии, в Госдепартамент США поступила телеграмма об отказе принять депортированных и просьбой отправить их в другое место, поскольку сообщение между портом Либава и российской границей отсутствует: в Латвии еще шла гражданская война. Есть версия, что в Латвии просто опасались волнений из-за прибытия анархистов.

США обратились к Финляндии, которая хотя формально и не имела мирного договора с Россией, согласилась принять судно в порту Ханко. Правда, финское правительство выдвинуло свои условия: оплата всех расходов по перевозке депортируемых по территории Финляндии. Штаты согласились.

Днем 16 января 1920 года «Буфорд» был на месте назначения. Финское правительство предупредило советские власти о планах передачи 249 человек и попросило на это время прекратить огонь на границе. Ответ из Москвы получен не был. Пассажиров «Буфорда» вывели в город через коридор из американских морпехов и финских солдат. Депортируемых разместили в неотапливаемых опломбированных вагонах по 30 человек в каждом, которые охранял финский конвой. Так как продукты, предназначенные для высланных из США, разворовали, кормить людей было практически нечем. На каждый вагон выдали всего по семь армейских пайков.

19 января поезд прибыл на станцию Терийоки (ныне Зеленогорск), на границу с Россией. Пассажиров высадили. Границу нужно было пересекать пешком. У некоторых было опасение, что их примут за финских военнослужащих и откроют огонь. Но на льду пограничной реки Сестра депортируемых встретили большевики во главе с секретарем Петроградского горкома РКП(б) Сергеем Зориным, который после шести лет жизни в США в 1917 году вернулся в Россию.

На санях анархистов и их багаж привезли на пограничную станцию Белоостров, где их ждала торжественная встреча с военным оркестром и криками «Ура!».

«Чувство торжественности, благоговения охватило меня… Было сильное желание встать на колени и поцеловать землю – землю, освященную кровью поколений страдания и мученичества, освященную заново революционерами моего времени. Это был самый возвышенный день моей жизни», – записал в дневнике лидер американских анархистов Александр Беркман, который вместе со своей возлюбленной Эммой Гольдман («красной Эммой») также был в числе депортированных.

Неожиданно один из прибывших, уроженец Одессы, генеральный секретарь «Союза русских рабочих», анархист Петр Бианки, заявил: «Мы, анархисты, готовы работать вместе с большевиками, если они будут с нами должным образом обходиться. Но я предупреждаю вас, что мы не будем выступать за угнетение. Если вы станете этим заниматься, это будет означать войну между нами».

Возникла неловкая пауза. Радостная встреча могла обернуться конфликтом. Положение спас Александр Беркман.

«Отныне мы все едины в священной революционной борьбе, – заявил он. – Социалисты или анархисты – наши теоретические расхождения остались в прошлом. Мы приехали учиться, а не учить. Учиться и помогать!»

Эмма Гольдман и Александр Беркман

И Александр Беркман, и Эмма Гольдман, как и многие другие депортированные из Америки, считали, что оказаться в Советской России – счастье.

«Эмма, считавшая борьбу русских революционеров маяком для себя, сделала громкое заявление: высылка в Советскую Россию – честь для нее как для первого политического агитатора, высылаемого из Америки, – писал доктор исторических наук Андрей Ганин. – Александр Беркман записал в дневнике: «Меня охватывает радость при мысли о том, что попаду в Россию, увижу своими глазами революционные преобразования и помогу великому народу изменить мир».

Бывших узников «Буфорда» доставили поездом в Петроград, разместили в Смольном.

Все депортированные уже находились в Советской России, когда финская сторона наконец получила ответную телеграмму. В ней сообщалось, что советское правительство готово принять только троих – Эмму Гольдман, Александра Беркмана и Петра Бианки…

Советская Россия оказалась совсем не такой, какой ее представляли себе высланные из США анархисты. Уже на третий день после прибытия часть из них была взята под стражу. Когда Эмма Гольдман решила выяснить, в чем дело, ей объяснили, что это было сделано потому, что среди прибывших оказалось несколько уголовников.

Советские анархисты жаловались прибывшим из США единомышленникам на преследования со стороны большевиков, зачищающих политическое поле. На конференции московских анархистов в марте 1920 года Гольдман и Беркман подписали обращенную к Ленину резолюцию с просьбой освободить заключенных в тюрьмы анархистов и дать разрешение анархистам на ведение образовательной работы. Американские товарищи пообещали поговорить на эту тему с Лениным лично.

Их встреча с Ильичем состоялась 8 марта 1920 года.

«Ленин тепло меня приветствовал, – писал Александр Беркман. – Он ниже среднего роста и лыс; у него прищуренные голубые глаза, твердый взгляд, в уголках глаз горят огоньки. Внешне он типичный великоросс, но говорит со странным, почти еврейским акцентом».

По словам Гольдман, «Ленин заявил, что, хотя он и жил в Европе много лет, но так и не научился говорить на иностранных языках, поэтому разговор следует вести на русском». В ответ на резолюцию московских анархистов Ленин сказал, что ЦИК обсудил этот вопрос и скоро примет меры.

«Мы не преследуем анархистов за идеи, но не потерпим вооруженного сопротивления или агитации такого рода», – сказал Ильич.

«Разочарование усилилось, когда Ленин заявил чете анархистов: свобода слова в революционное время – это роскошь, – писал историк Андрей Ганин. – Эмма, восхищавшаяся русской революцией издалека, вблизи испытала сильнейший стресс. Ее товарищи-анархисты подвергались суровым преследованиям. Власть рабочих и крестьян оказалась фикцией. Реальностью же были террор, деспотизм и партийная диктатура, эксплуатировавшая население, как считала Гольдман, ничуть не меньше, чем буржуазная. Она сочла происходившее в стране зловещим революционным гротеском. И предрекла будущее России: если светлая цель оправдывает любые средства, то ничего хорошего не выйдет».

Впоследствии Гольдман и Беркману еще не раз приходилось ходатайствовать перед Лениным за арестованных анархистов, но чаще всего безуспешно.

Окончательное разочарование в советской действительности наступило у Эммы и Александра после подавления кронштадтского мятежа.

В декабре 1921 года полностью разуверившиеся в большевистском проекте Гольдман и Беркман покинули Советскую Россию. Позже оба написали книги с критикой большевистского режима: Эмма – «Мое разочарование в России», а через два года – «Мое дальнейшее разочарование в России». Александр назвал свое произведение «Большевистский миф».

Карикатура в американской прессе по поводу депортации в Россию. «Чем быстрее и жестче, тем лучше».

Что касается Америки, то там после проведенной депортации анархистов многие газеты выражали восторг, шутили, что это рождественский подарок Ленину и Троцкому. Журналисты выражали надежду на то, что в будущем так же можно будет переправлять и других смутьянов и бунтовщиков. После успешной большевистской революции 1917 года власти США всерьез опасались, что у них будет как в России. Важно было вовремя принять меры для того, чтобы повтора октябрьского переворота не произошло.

В каждом русском видели потенциального большевика, «красного», коммуниста, анархиста – словом, угрозу существующему общественному строю. Порой эти подозрения были небеспочвенными – многие выходцы из России придерживались левых убеждений.

С 1918 по 1925 год из США было депортировано 979 «иностранцев-анархистов». Более 10 тысяч человек были арестованы за принадлежность к организациям левого толка. Подавляющее большинство подвергшихся политическим репрессиям были уроженцами России.

Однако новых «ковчегов» не было. Депортации продолжались, но уже не в таких масштабах. Пароход «Буфорд» в 1923 году был продан, в 1929 году его сдали на металлолом.

Сергей Ишков.

Фото с сайта ru.wikipedia.org

Добавить комментарий