13 июня ушел из жизни великий ученый, национальная гордость, академик Владимир Гвоздев.
Он известен как соавтор, наряду с Евгением Ананьевым, открытия мобильных элементов в геноме дрозофилы и также регуляторной роли коротких РНК. Соратник и последователь Романа Хесина-Лурье, человека уникального, который создал базу и дал путевку в науку созвездию ученых, и Гвоздеву в их числе.
Владимир Гвоздев был выпускником кафедры биохимии животных Биофака МГУ, откуда вышло несколько выдающихся академиков.
Когда я был студентом кафедры генетики, Гвоздев читал нам лекции.
Его открытия, его жизнь в науке и аристократический стиль поведения были настолько изысканными в контрасте с окружающей экосистемой научного мира, что привлекали острое внимание. Открытия стали поводом для нобелевских премий. Кому – даже вспоминать не хочу.
Все потрясения чьего-то сознания шли мимо. Гвоздев был удачно женат, он сам мне сказал, «и никогда не было скучно».
Гвоздев проводил ежегодные семинары памяти Хесина, которые стали редким по содержательности научным форумом. Благодаря ему я продолжал учиться.
Наши позиции относительно роли власти в науке и конкретно ее участника Михаила Ковальчука были непримиримыми и одинаково небанальными. Однако никакие разногласия не мешали ему увлеченно рассказывать о своих последних на конкретный момент увлечениях и достижениях.
И Хесин, и Гвоздев оставались родниками незамутненной науки во время такое, когда ничто тому казалось бы не способствовало.
Однако истоки были. На фоне внутренней войны с наукой ее родоначальника Николая Кольцова сложилась своя научная экосистема. Черты ее могут находиться повсеместно, а в совершенном формате такое возможно в России.
Слабым звеном истории, способным прервать ее, стала ошибка Сталина по устранению собственной креатуры старшего Жданова в пользу Лысенко. Перед своей политической и затем физической смертью Жданов буквально вынул Хесина из мракобесной действительности.
Хесин с соратниками в полной мере реализовал идею Курчатова по созданию Радио-биологического отдела в составе своего Института за пределами глухого забора атомной секретности. Лаборатория Хесина всегда была ослепительной точкой познавательной центростремительности.
Международную базу подготовил Тимофеев-Ресовский. Хесин прорубил новое окно на Запад. Считаться с сообщениями из лаборатории Хесина очень не хотелось, но пришлось.
Под давлением банальной войны с истиной крепла экосистема по определению сложная. В ней каждый ученый элемент с собственным багажом открытий сам собой представляет систему. Уникальная роль интегратора науки типична для России.
В одном политическом моменте я не могу не согласиться с Гвоздевым. Потому что нынешнее состояние науки по степени безнадежности намного хуже.
На мой взгляд, Михаил Ковальчук идет единственно верным путем формирования некоего аналога шарашки, ориентируясь на свое главенство в генетике. Я не знаю деталей. По настроениям самого Гвоздева он в экосистеме Ковальчука лишним не оказался. Это дает надежду.
Багаж любого гениального ученого расплывается в памяти человечества и редко закрепляется в учебниках. Разве что с искажениями.
Роль интегратора науки сохраняется навечно. Хотя обычно без связи с именем оригинатора.
Вопрос в том, удастся ли избавиться от нескромного обаяния респектабельных авторов гремучего коктейля из махрового дарвинизма с ортодоксальным менделизмом, чтобы пойти по пути, начертанным Хесиным в монографии «Непостоянство генома».
Мне кажется, сами академики в своей критической массе обуяны стремлением встроиться в глобализованную науку и быть удобными ее авторам. Никиту Михалкова из Думы они вряд ли слушали.
Так уникальный академик Гвоздев стал одним из последних интеграторов науки. Подробная информация о Гвоздеве размещена на сайте Биофака. Данный факт тоже дает надежду, что дело его жизни сохранится. Поскольку у нас есть люди, способные его оценить адекватно.
Светлая память великому ученому…
Лев Московкин.
