Сегодня, 18 марта, Москва прощается с народным артистом России, всенародно любимым Александром Ширвиндтом.
Сказать, что с уходом из жизни Александра Анатольевича «ушла эпоха», означает сказать всё и одновременно не сказать ничего. Он никогда не укладывался ни в какие определения и рамки.
В прошлом году, на открытии 100-го сезона Театра сатиры, с присущей ему иронией Александр Анатольевич заметил: «Когда долго живешь, то иногда думаешь: зачем? А потом понимаешь, что выхода другого нет, раз родился».
Родился Александр Анатольевич 19 июля 1934 года. Окончив Щукинское театральное училище, в разное время служил в «Ленкоме», Московском драматическом театре на Малой Бронной и Театре сатиры. В 2000 – 2021 годах работал художественным руководителем Театра сатиры, в 2021 году стал его президентом. Он сыграл множество запоминающихся ролей на сцене и в кино, в том числе в фильмах «Ирония судьбы, или С легким паром!», «Вокзал для двоих», «Самая обаятельная и привлекательная».
…Мы, зрители, искренне любили и продолжаем любить Александра Анатольевича Ширвиндта. Он был красив, артистичен, ироничен, интеллигентен. Был талантливым до неприличия. И что бы ни делал – в кадре ли, на сцене ли – ощущение создавалось такое, что великий Ширвиндт обращается лично к вам. Ширвиндт объездил с концертами, спектаклями, выступлениями весь Советский Союз: по его биографии можно было писать историю страны. Его «перлы» и размышления, оставленные нам в том числе и в его книгах, говорят сами за себя.
Мы же предлагаем вашему вниманию несколько выдержек из интервью Александра Анатольевича, данных в разные годы нашему корреспонденту Елене Буловой.
«…Я очень люблю Москву. Мой друг Миша Державин жил в доме, к которому примыкает Щукинское театральное училище, и я часто от Никитских Ворот пешком шел от своего дома в его двор. Шел в сторону Старого Арбата. Скатертный переулок, Столовый, Хлебный, Поварская улица… Какие чарующие старомосковские названия! Сплошная музыка».
«…Однажды мы в театре получили интересное письмо. Там говорилось, что в Москве планируется отметить День велосипеда. В связи с чем руководителей предприятий приглашали на работу приехать на велосипедах. Сергей Семенович Собянин чуть позже по телефону поздравлял меня с днем рождения, а я ему возьми да и скажи: «А вы знаете, что двенадцати руководителям московских театров – за восемьдесят? Я лично очень беспокоюсь за Волчек… Все думаю, ну как она поедет?» И Сергей Семенович мне совершенно гениально ответил: «Да… вообще-то над возрастом руководителей театров надо серьезно подумать». Помню, что я тогда чуть со стула не свалился».
«…Я всегда считал величайшими актерами Гриценко, Евстигнеева и Олега Борисова. Они обладали невероятной органикой. Они были не способны переступить через это великое актерское качество, с какими бы безумными режиссерами ни работали. Мой друг Михаил Михайлович Державин – из этой же замечательной компании. Я думаю, что наш с ним секрет популярности в советское время заключался в том, что мы сами писали себе тексты. Их героями были люди, живущие с нами на одной лестничной клетке, в нашем дворе, на нашей улице. За этими персонажами угадывались судьбы живых людей. Зрители узнавали себя, поэтому и хохотали искренне. Многое рождалось импровизационно: подмечалось на рыбалке, посиделках за рюмкой, на гастролях. И тщательно записывалось, а потом репетировалось. И так как «продукт» изготовлялся лично нами, то в нем всегда присутствовала наша собственная органика. Если бы это было иначе, если бы это были просто тексты хороших и популярных в то время сатириков, то наш дуэт подобного успеха не имел».
«…Режиссером фильма «Трое в лодке, не считая собаки» был Наум Бирман, который нашу троицу знал и поэтому дал возможность импровизировать. А не каждый режиссер способен артистов отпустить в свободное плавание. За нас было то, что с Михаилом Михайловичем мы уже были сыгранным дуэтом, да и с Андреем Мироновым тоже. Берег Немана сыграл роль в фильме Темзы, на него-то и телепортировались та самая раскрепощенность, чувство юмора, чувство партнера, которые составляют прелесть этой картины. Ну и, разумеется, туда телепортировались наши партнерши. Куда же без них!»
«…Герои все время дают друг другу ценные советы, как и в жизни. Ну, например, была ситуация, когда Михаил Михайлович привел в служебный буфет театра Роксану Бабаян, решив впервые ее нам представить. Он очень осторожничал. Но мы дружно сказали: «Надо брать». И ведь при этом ведь никто из нас даже не догадывался, какой эталонной женой станет эта шикарная и самодостаточная дама! Эталонной!»
«…Я долго руководил Театром сатиры. Но сегодня сатира – вещь условная. В годы расцвета нашего театра все строилось на «фиге в кармане», то есть на аллюзиях. Соревновались в том, кто изящнее, талантливее, хитроумнее «пробьет», кому удавалось – тот и выигрывал. Цензура ведь не дремала, и трагических историй было достаточно. Валентину Плучеку закрыли девять (!) спектаклей, полностью сделанных. Закрытые спектакли возвращались на сцену только благодаря гениальной помощи Сергея Михалкова, но это отдельная история. Положа руку на сердце: я сатиру не очень люблю, она предполагает злость, а мне ближе улыбка, юмор и сарказм».
«…Театр сатиры сегодня может выделится из массы других только качеством. Тем более что никто ничего достойного сегодня для нас не пишет. Нет ничего. Вот так по сусекам и скребем. Но мне приятно, что на наши спектакли ходит молодежь, хотя она и не видит на нашей сцене голых задниц. Очевидно, произошел какой-то перелом, все наелись псевдоноваторства».
«…Если бы на нашу сцену сегодня вернулись «Баня» или «Клоп»? Думаю, что на фоне девочек, которые в соцсетях раздирают кошку, или парня, который расстреливает в школе одноклассников, все наши «Трехгрошовые оперы», как и «Оперы нищих», уже воспринимаются как оперетты. Говорить сегодня о больных вещах, облекая это в форму сатиры, довольно сложно. И опасно. К тому же экран заселили разнокалиберные комедийные «клабы». Вроде бы живи и радуйся – у молодых сатириков столько работы, и к тому же – полное отсутствие цензуры, пиши что хочешь! Но эта вседозволенность – хуже любых цензурных рогаток. Потому что полный кошмар начинается там, где на сцену выходят люди без вкуса, внутренней культуры, а их поток пошлости накрывает зал. Это уже не свобода! Это антиискусство. Цензура имеет в своем корне слово «ценз», который как раз и исчез. Притом что среди юмористов попадаются ведь очень талантливые ребята. Но подлинному юмору и сатире выбраться на сушу из общего водоворота сегодня очень трудно».
Елена Булова.
Фото с персональной страницы Ширвиндта «ВКонтакте»
