23 августа 1845 года в Симбирске был торжественно открыт памятник уроженцу Симбирской губернии, историку, писателю и первому российскому историографу Николаю Михайловичу Карамзину.
Первым развернул агитацию за сбор средств на увековечение памяти своего знаменитого тезки поэт Николай Языков, родившийся в Симбирске.
«До вас, конечно, дошел слух о сооружении памятника бессмертному Карамзину, – писал он 25 апреля 1833 года в Москву академику М. П. Погодину. – Здесь произошло чрезвычайное кипение умов дворянских по сему случаю. Приношения далеко превосходят ожидания всех (…)».
В письме к приятелю В. Д. Комовскому, вращающемуся в высших кругах чиновничьего Петербурга, Николай Языков привел подробности «кипения умов» симбирских дворян: «Здесь уже собрана довольно значительная сумма (в первые два дня более 6 тысяч), образован комитет – и дело идет живо… Здешние желают, чтоб оный памятник состоял из здания, в коем поместились бы статуя историографа и публичная библиотека для чтения – обо всем этом губернатором будет представлено к министру внутренних дел».
Губернатор А. М. Загряжский поддержал идею установки памятника, но чтобы придать делу «законный» ход, к нему должен был поступить соответствующий письменный документ. Такая бумага в 1833 году была составлена и подписана симбирскими дворянами:
«Желая ознаменовать и увековечить высокое уважение наше к памяти уроженца Симбирской губернии великого бытописателя Николая Михайловича Карамзина, творениями своими имевшего столь решительное, прочное и благодетельное влияние на просвещение любезного Отечества нашего: вознамерились мы воздвигнуть ему в городе Симбирске памятник, почему обращаемся к Вашему превосходительству с покорнейшею просьбою исходатайствовать Высочайшее соизволение на открытие подписки для составления денежной суммы, потребной для выполнения сей священной цели, нами предложенной».
Считается, что инициаторами увековечивания историка были генерал-майор Петр Ивашев (отец декабриста), трое братьев Языковых, состоявших в родстве с Ивашевыми, а также их ближайшие знакомые: князь Ю. Хованский, отставные штабротмистр П. А. Бестужев и капитан-лейтенант А. Д. Валуев – свояки братьев Языковых.
Членами комитета по сбору средств на памятник были избраны П. Н. Ивашев, Александр, а потом и Петр Языковы. Они же были и главными жертвователями: П. Ивашев дал 300 рублей, его зять Ю. Хованский – 500, трое братьев Языковых – 1 250.
13 июня 1833 года губернатор А. М. Загряжский переслал прошение 38 симбирских дворян министру внутренних дел Д. Н. Блудову, а тот доложил суть прошения императору, добавив при этом о необходимости открытия общеимперской подписки, а в Академии художеств – конкурса, подобного тому, какой проводился по созданию памятника Г. Державину в Казани. Получив согласие Николая I, Блудов 5 июля 1833 года уведомил об этом Загряжского и предложил создать в Симбирске комитет, на имя которого и будут поступать денежные пожертвования.
Широкая общественность узнала о первых пожертвованиях в Петербурге из заметки, появившейся 21 июля в газете «Северная пчела», об обеде, данном группой литераторов в честь поэта и баснописца Ивана Дмитриева, земляка и друга Карамзина. Желая делом подать пример в подписке, И. И. Дмитриев пожертвовал на памятник 500 рублей, князь П. А. Вяземский – 100, граф Д. И. Хвостов – 50, А. С. Пушкин, И. А. Крылов, П. А. Плетнев, Д. В. Давыдов – по 25 рублей. Всего же, по сообщению газеты, участники обеда подписались на 4 525 рублей.
«С середины августа 1833 года сбор пожертвований на сооружение памятника Карамзину официально начался в Симбирске и других местах России, – пишет в статье «Карамзину, историку государства российского» писатель, историк, прозаик и краевед Жорес Трофимов (альманах «Карамзинский сад», №5 за 1998 год). – П. Н. Ивашев, сообщив об этом 19 августа сыну-декабристу, томившемуся в Сибири, пояснил, как он и его близкие мыслят памятник в Симбирске: «Мы согласились всеподданнейше просить через министра устроить дом для помещения библиотеки всех полезных изданий на российском языке для общественной пользы, а в главной зале поместить мраморный бюст на пьедестале, заключающем все его творения. Такой памятник более и полезнее других будет существовать и послужит украшением города общей занимательностью и для постороннего лица».
Симбирские дворяне на своем съезде, прошедшем в августе, избрали под председательством Загряжского комитет для «первоначальных… распоряжений и приема сумм» и обсудили вопрос о месте, где должна быть воздвигнута библиотека с монументом Карамзину. Информируя об этом министра внутренних дел, губернатор представил и план местности, где был отведен участок для библиотеки.
«Автор проекта – губернский архитектор И. И. Лизогуб (…) создал проект оригинального ансамбля из трех зданий, – пишет Жорес Трофимов. – Левое – гимназический пансион и правое – помещение для смотрителя – скромные двухэтажные кирпичные дома. Что же касается центрального здания, тоже двухэтажного, но увенчанного довольно большим куполом, то оно было спроектировано под стать лучшим постройкам Симбирска 30-х годов XIX века, возведенным в классическом стиле по проектам выдающегося зодчего М. П. Коринфского. В верхнем этаже предполагалось разместить книгохранилище, комнаты для чтения, а в центральном зале установить монумент. Словом, проект главного здания – это проект Карамзинской общественной библиотеки, главную залу которой украшал установленный на пьедестале бюст историографа. Только так и никак иначе воспринимали «памятник» Карамзину и присутствующие на обеде в честь И. И. Дмитриева видные литераторы, в том числе А. С. Пушкин (…)».
Казалось бы, ничто не могло помешать быстрому осуществлению благородных побуждений руководителей симбирского комитета: царь разрешил сбор средств по всей империи, губернатор отстаивал перед министром проект архитектурного карамзинского ансамбля и место для него. В Академии художеств уже был объявлен конкурс на создание монумента историографу…
Однако в конце 1833 года начались первые серьезные затруднения. 9 декабря совет Академии художеств решил вопрос о памятнике Гавриилу Державину в Казани. А вот относительно памятника Карамзину конкурс не внес ясности. Из девяти представленных проектов совет отобрал для рассмотрения министру внутренних дел Блудову только три: профессора А. Тона, X. Мейера и А. Брюллова. По каждому из них министр дал указания для доработки.
«Сумятицу в дело о памятнике внес князь М. П. Баратаев, который после некоторого перерыва, вызванного его отъездом из Симбирска, осенью 1833 года вновь занял пост губернского предводителя дворянства, – рассказывает писатель и историк Ж. Трофимов. – Вскоре между ним и губернатором Загряжским сложились чрезвычайно неприязненные отношения. Баратаев, не входивший в состав комитета, как бы в пику губернатору – председателю комитета – отверг проект создания общественной библиотеки и 6 марта 1834 года в письме к министру внутренних дел Блудову заявил, что желает, «чтобы памятник Карамзину на его родине был учреждением учебного заведения для воспитания и образования юношества». (…) Конфликт между губернатором и группой влиятельных помещиков, державших сторону Баратаева, завершился в мае 1835 года отъездом Загряжского из Симбирска. Новый губернатор И. С. Жиркевич, вникнув в дела и различные планы увековечения памяти Карамзина, обратился к Блудову с просьбой сообщить ему конфиденциально, «к какому именно направлению домогаться… склонить общий по сему предмету голос». Министр (…) в ответном письме к Жиркевичу от 5 ноября 1835 года коснулся почему-то лишь предложения Баратаева: «Сколь ни похвальна мысль учредить учебное заведение с именем Карамзина, но, к крайнему сожалению, едва ли может быть она приведена в действие, как по неимению на то достаточного капитала, так и потому, что Высочайшее соизволение последовало лишь на сооружение памятника Карамзину в Симбирске. Вследствие чего по Высочайшей воле для составления проектов сего памятника открыт при Императорской Академии художеств конкурс художников и по недавно полученному мною уведомлению президента сей Академии… помянутый проект приводится уже к окончанию». Охотников перечить «Высочайшему соизволению» в Симбирске не нашлось (…)».
Место, где быть памятнику, определил побывавший в городе 22 августа 1836 года Николай I: западнее губернаторского дома император повелел устроить площадь, в центре которой и возвысится памятник Карамзину.
Спустя два года указания Николая I относительно создания площади у губернаторского дома были выполнены. Что же касается работ по созданию самого памятника, то 1 июня 1838 года симбирянам стало известно из сообщения местных «Губернских ведомостей», что император соизволил повелеть «заключить с профессором Академии художеств Гальбергом контракт на сделание в течение трех лет, согласно предложенным им условиям и по составленному им… проекту, в настоящем виде означенный памятник с барельефами из своих материалов, за выпрошенную им цену 91 800 р., не включая в число сей суммы денег, нужных на покупку 550 пуд. меди, которая имеет быть получена из казны».
10 августа 1835 года Самуил Гальберг доложил:
«Эскизы в глине статуи и барельефов для памятника Карамзину мною сочинены… Теперь с них делают рисунки, которые по окончании предложатся на рассмотрение».
Гальберг подготовил два проекта памятника. Обосновывая замысел первого из них, он писал: «Прилично и согласно с требованиями изящного было бы и ставить как памятник на богатом пьедестале музу истории Клио, которая, имея в левой руке эмблематический признак свой трубу, правою возлагает на жертвенник бессмертия скрижали Государства Российского, посвящая их таким образом бессмертию».
Относительно второго запись лаконичнее: «Другой проект представляет статую самого Автора: Карамзин стоит, оперши скрижали своей Истории на колонну – эмблему несокрушимости».
Одобрен был первый вариант памятника.
10 мая 1839 года Самуил Гальберг на 52-м году жизни скончался. Его ученики, талантливые выпускники Академии художеств А. А. Иванов, П. А. Ставассер, Н. А. Рамазанов и К. М. Климченко, по эскизам и рисункам Гальберга довели памятник Карамзину до конца. Отливка статуи Клио была осуществлена в мастерской Академии художеств под руководством опытнейшего мастера этого искусства барона П. К. Клодта.
Летом 1844 года статуя музы истории с большими трудностями была доставлена по Волге на симбирскую пристань, где она пролежала около года. Такая задержка произошла из-за медленного сбора среди местных помещиков необходимой суммы – 480 рублей для изготовления фундамента под многопудовый памятник.
«Только теперь симбирские дворяне, доселе гадавшие о содержании памятника историографу, узнали, что на высоком, двухсаженном пьедестале будет стоять во весь рост такой же высоты бронзовая статуя Клио, а бюст самого Карамзина поставят в нише лицевой стороны пьедестала, – пишет Жорес Трофимов. – Стал известен и смысл, заложенный художником в отлитые из бронзы горельефы. На левом (северном) – Карамзин за чтением отрывка из своей «Истории» императору Александру I во время пребывания его в Твери в 1811 году. На другом (южном), тоже в аллегорической форме, Николай Михайлович запечатлен на смертном одре в окружении семейства в тот момент, когда познакомился с рескриптом Николая I о пожаловании щедрого пансиона. В соответствии с канонами классического стиля все фигуры памятника изображены в античных одеждах. Поэт Николай Языков (…) сообщал 14 декабря 1844 года Н. В. Гоголю в Рим: «Народ смотрит на статую Клио и толкует, кто это: дочь ли Карамзина или жена его? Несчастный вовсе не понимает, что это богиня истории! Не нахожу слов выразить тебе мою досаду, что в честь такого человека воздвигают вековечную бессмыслицу». К этому можно добавить, что изображение на памятнике необычно одетых, а то и полуобнаженных фигур недоуменно воспринималось не только простым людом, но порой и людьми грамотными. (Ф. М. Достоевский заметил: «В Симбирске на памятнике Карамзину один из барельефов изображает Карамзина, читающего Александру I свою «Историю», оба в древних костюмах, т. е. голые, по крайней мере на 9/10». – С. И.). Не понятый многими, памятник в народе прозвали «чугунной бабой».
Открытие памятника Карамзину в Симбирске намечалось 22 августа, в день коронации покойного императора Александра I. Однако «по обстоятельствам» открытие отложили на день, то есть до 23 августа. Накануне вечером в доме губернатора собрались верхушка местного общества и почетные гости – прибывшие в Симбирск сыновья историографа Андрей и Александр Николаевичи Карамзины. Перед присутствующими выступил академик М. П. Погодин с «Историческим похвальным словом Карамзину». Суть его заслуг в области русского языка и словесности Погодин сумел изложить в одной, но очень емкой фразе:
«Он очистил Русский язык, освободил его из-под классического влияния, указал ему настоящее течение, обработал слог, обогатил Словесность, представил сочинения во всех родах: письма, повести, рассуждения, похвальные слова, разговоры; возбудил участие к сочинениям знаменитых писателей, познакомил с иностранными литературами, перевел множество образцовых произведений со всех новых языков, привел в движение Словесность, распространил охоту к чтению, умел возбудить любовь к знаниям, коснулся до всех современных вопросов, учил рассуждать политически, наконец, начал возбуждать участие к Русской старине и познакомил с древними иностранными путешественниками».
В заключительной части похвального слова академик выразил свое восхищение благородной личностью историографа и, обращаясь к слушателям, заявил:
«Пусть памятник, теперь ему… здесь поставленный, одушевляет ваших детей и все следующие поколения в благородном стремлении к высокой цели Карамзина! Пусть он останется навсегда идеалом Русского писателя. Русского гражданина. Русского человека…». «23 августа, при первых ударах колоколов, в кафедральном соборе в парадной одежде собралось все начальство, дворянство, купечество, воспитанники гимназии и духовной семинарии, а у входа толпились массы простых обывателей. Заупокойную литургию совершил архиепископ Феодотий, – рассказывает историк Жорес Трофимов. – После нее следовала панихида, а потом все отправились к новой площади, где и состоялось торжественное открытие монумента. (…) Преосвященный произнес краткую молитву, окропил святою водою нижнюю часть памятника. Провозглашено было многолетие императору и всему его дому. Затем дьякон провозгласил «вечную память историографу Николаю Михайловичу Карамзину» и многие лета симбирскому дворянству и всем почитателям памяти великого писателя».
Если на модели Гальберга было начертано: «Н. М. Карамзину, словесности и истории великие услуги оказавшему», то уже на завершенном памятнике все увидели другую надпись: «Н. М. Карамзину, историку Российского государства повелением императора Николая I-го 1844 год».
Торжественный день завершился обедом в Доме дворянского собрания.
Николай Языков в стихотворении «На объявление памятника историографу Н. М. Карамзину», используя строку из державинского «Памятника», пророчески заявил:
Он памятник себе воздвиг чудесный, вечный,
Достойный праведных похвал,
И краше, чем кумир иль столб каменосечный,
И тверже, чем литой металл!
Тот славный памятник, отчизну украшая,
О нем потомству говорит
И будет говорить, покуда Русь святая
Самой себе не изменит!
Сергей Ишков.
Фото ru.wikipedia.org
