Этот город более суровый, чем Челябинск. Вся жизнь построена вокруг Магнитогорского металлургического комбината. Левый берег Урала, в основном, отведен под завод, а правый – под жилые кварталы. Поэтому в Магнитогорске – третья по длине трамвайная сеть в России (после Москвы и Санкт-Петербурга).
– А у нас других вариантов нет, – сказал мне один из представителей руководства завода. – Нам надо утром двадцать тысяч человек на работу доставить.
Здесь есть такая городская легенда. Когда началась Великая Отечественная, Сталин якобы позвонил директору комбината Носову и сказал: мол, война началась, стране нужно много металла, вы уж там соберитесь как следует и не подведите партию и советский народ. Директор взял под козырек, и все сосредоточились на работе. А когда война закончилась, Сталин не позвонил. И поскольку команды расслабиться не поступило, то все так только и делают, что работают с полной отдачей. Как на войне.
Именно в Магнитогорске находится первая часть монументального скульптурного триптиха Вучетича – «Тыл – фронту». Рабочие «Магнитки» передают воину выкованный меч. Родина-мать в Волгограде занесла его над врагом. А воин-освободитель в Берлине опустил его и взял на руки ребенка.
Город очень разумно построен. Три главных улицы идут параллельно Уралу. С названиями тут не экспериментировали: Ленина, Маркса и Советская. Если едешь с севера на юг, то бросаются в глаза этапы застройки. Кварталы кирпичных трехэтажек, панельные «хрущевки», девятиэтажки 70-х, шестнадцатиэтажки 80-х и кирпич-монолит 90-х вплоть до наших дней.
Отели в городе скромные, в меру комфортные, с ненавязчивым сервисом. Увеселительных заведений типа ресторанов или караоке немного. Развлекаться некогда, – война, стране металл нужен, Сталин приказал. Люди здесь строгие, мрачноватые, но при этом добрые и отзывчивые.
Наверное, многие помнят, что 31 декабря 2018 года произошел взрыв газа на втором этаже многоэтажки на улице Маркса. Сложился целый подъезд. 39 погибших. Ну, в первые минуты эту цифру еще никто не знал. Чуть ли не весь город в мгновение ока оказался на месте трагедии. Начали вручную разбирать завалы.
– Мы тогда совсем не понимали, что делаем, – рассказывал мне водитель, который через две недели возил меня по городу. – Просто руками, зубами пытались сдвинуть бетон, арматуру. Наверное, наши усилия были бесполезны, но стоны из-под завалов не давали нам просто стоять и ждать.
Взрыв произошел в 6 утра. Я видел остатки квартир. Везде – новогодние украшения. Люди просто хотели отпраздновать, готовились. Знаете, уже после обеда жители Магнитогорска понесли сюда мандарины, конфеты, контейнеры с салатами Оливье. Они хотели хотя бы так поддержать тех, кто выжил, но остался без новогоднего стола.
На самом деле, никакого праздника, конечно же, ни у кого не было. Весь город погрузился в траур и тягостное ожидание. Разбирали завалы, появлялась информация о новых жертвах, их количество росло. Все погибшие были знакомыми или знакомыми знакомых. Горожанам нужен был хотя бы один глоток оптимизма.
Через 35 часов после взрыва под завалами был найден живым грудной ребенок, мальчик Ваня. Выяснилось, что его отец в ту роковую ночь был на работе, а старшая сестра под утро пришла в комнату к маме, – ей стало страшно. У этой родительской комнаты обрушилась только стена, мама и дочь остались живы, а детская – провалилась. Но Ваню вытащили, и он стал светлым лучом для жителей Магнитогорска, символом надежды, сигналом к тому, что жизнь продолжается.
Алексей Вишневецкий.
