О народной артистке России, актрисе Государственного академического театра имени Евгения Вахтангова Марине Есипенко написано и рассказано много. Встреча нашего читателя на страницах «Московской правды» с ней тоже уже не первая, но каждый раз разговор с этой красивой, изысканной, талантливой актрисой вызывает большой интерес.
Марина Есипенко открывается новыми гранями, она, как отзываются о коллеге мэтры вахтанговской сцены, «обаятельна и умна», «с очень тонкой индивидуальностью». 30 июля Марина Есипенко отпразднует юбилей, и накануне этого события мы беседуем о творчестве, истоках и планах на будущее.
– Марина, с 1987 года вы верны Театру Вахтангова, где продолжаете блистать на прославленной сцене, поговорим об истоках: как вы пришли к актерской специальности?
– С детства были такие «актерские» задатки, хотя я собиралась стать совсем не актрисой, а кондуктором, чтобы бесплатно ездить на трамвае, или медсестрой, как мама. Жили мы в Сибири, ранние годы прошли в двухэтажном бараке в Омске с условиями на улице на три дома. Вокруг много соседей, было дружно и весело. Родители, которые работали, порой сутками, папа на скорой помощи, мама в больнице, не беспокоились. Всегда кто-то за дочками приглядит, если что – накормит.
Мне был важен выход энергии, и вечерами я начинала чудить. Наряжаться и переодеваться – на голову мамины чулки, изображавшие косы, а еще корону из металлической подставки от сахарницы. Зрители – соседи, все аплодировали, смеялись, говорили: «Маринка будет актрисой». А я ставила уколы использованными одноразовыми шприцами, которые приносила из больницы мама, своему старенькому, доставшемуся от кого-то по наследству мишке.
Потом появилась у соседской девочки немецкая резиновая кукла, и мы бегали на нее смотреть, как на чудо.
А когда переехали на новую квартиру и кругом оказались одни многоэтажки, мама сказала: «Поищи себе какой-нибудь кружок». Я нашла балетную студию, где мы занимались, держась за спинку стульев, что было, кстати, непросто. А когда студия переехала, я и еще восемь девчонок пришли в театральный кружок Надежды Козловой при Дворце пионеров. И началась моя «театральная жизнь».
Первой ролью стал тогда еще мало кому известный Питер Пэн, а чуть позже ослик Иа-Иа из «Винни Пуха». Среди зрителей спектакля о Питере Пэне оказалась Любовь Ермолаева, руководитель омского Театра поэзии, которая решила, что главную роль играет талантливый мальчик – я была с короткой стрижкой.
Надежда Козлова вскоре поступила в Казанское театральное училище и уехала из Омска, а мы перешли «по наследству» к Любови Ермолаевой и там мне доверили роли посерьезнее – играла Ирину в «Утиной охоте», Нину Заречную в «Чайке».
Еще раньше, увидев меня из зрительного зала на сцене, Любовь Ермолаева пророчески заявила: «Эта девочка станет актрисой Театра Вахтангова и будет играть принцессу Турандот!»
– Наверное, каждая девчонка мечтает о кринолинах, а уж будущая актриса тем более?
– Конечно, уверена, смотря исторические фильмы, любая девочка хочет хоть раз в жизни надеть столь пышное красивое платье. Моя мечта сбылась, когда я на выпускном спектакле Щукинского театрального училища облачились в такой наряд в «Отцах и детях». А после, уже в Театре Вахтангова, вышла на сцену в роли Абигайль в спектакле «Стакан воды». Здесь уже был настоящий кринолин с обручами. Причем платье блестящие вахтанговские мастерицы шили специально для меня, обычно студентам предлагают костюмы из подбора, из загашников, а тут портнихи старались именно для меня. И я подумала: вот одна мечта уже сбылась!
– 21 июня 2025 года исполнилось 100 лет со дня рождения народного артиста СССР, главного режиссера Театра Вахтангова, яркого представителя второго поколения Симоновых – Евгения Рубеновича Симонова. Марина, вы ведь учились у него на курсе, что вам дало общение с мастером?
– Это был потрясающий педагог! Он тогда руководил Театром Вахтангова и состоял во множестве разных организаций. Был очень занятой человек. Приходил к нам раз в неделю, и мы с нетерпением ждали этих встреч. Симонов был чудесным рассказчиком, прекрасным поэтом, великолепно играл на рояле. А когда говорил об истории театра, о своих предках, о великих артистах Театра Вахтангова, это было так интересно, что мы сидели на лекциях и слушали его, открыв рот. Время пролетало незаметно, а нам хотелось слушать еще и еще. Всегда безупречный, в костюме, белоснежной рубашке с обязательной бабочкой – от его благородных седин исходило какое-то свечение. Безумно интеллигентный, воспитанный, не считавший зазорным здороваться за руку со студентами первым, одареннейший человек. Он нас учил: будьте на стороне слабого, ибо последние да станут первыми! И никогда в этом не ошибался. Я много почерпнула от мастера.
– Вековой юбилей со дня рождения Евгения Симонова отметили в Театре имени Евгения Вахтангова концертом, в котором приняли участие несколько поколений вахтанговцев. Народный артист СССР, лауреат Государственной премии Евгений Рубенович Симонов почти всю свою жизнь посвятил этой сцене на Арбате. Конечно, вы были среди тех, кто вышел на прославленную сцену в этот вечер. Как это было?
– Евгений Рубенович Симонов взял меня на свой курс в Щукинском училище. Разглядел что-то в девочке из Сибири, которая впоследствии стала Турандот в третьем поколении, как в шутку я себя называю, и я ему за это очень благодарна. Над юбилейным вечером-посвящением работали сын Евгения Симонова, заслуженный артист РФ Рубен Симонов, и внучка, актриса и режиссер Екатерина Симонова.
Катя все помнит, знает, сызмальства была постоянно в театре. Это так трогательно и прекрасно, когда есть молодежь, которая чтит и вспоминает мэтров, рассказывает юному поколению зрителей и артистов об истории нашего великого театра. Концерт, который состоялся 21 июня – это эксклюзивный вариант. Катя, готовясь к этому вечеру, просмотрела кучу записей, всю историю подняла, весь архив деда и прадеда, была проделана огромная работа. Ведь Симоновы руководили нашим театром не один десяток лет и это было замечательно.
В этот вечер на сцене собралась труппа театра от тех, кто только что вошел в нее в качестве студийца, до тех, кого в труппу принимал лично Евгений Рубенович Симонов.
– Вы упомянули Турандот, одну из главных ролей русского театра. В этом знаковом образе на сцене вы блистали 16 лет. Какие отношения сложились с этой ролью? Стала ли она любимой и можно ли ее назвать судьбоносной?
– Все мои роли любимые. Конечно, принцесса Турандот – одна из любимейших, значимая для меня, судьбоносная. Наверное, Любовь Ермолаева обладала экстрасенсорными способностями. Предсказала в юности, так и вышло. Я даже мечтать не могла о таком счастье! Решал тогда все худсовет голосованием. И вот большие артисты нашего театра мне доверили знаковую для вахтанговцев роль. Это было почетно, все равно что тебе поручили полковое знамя театра, и я надеюсь, что пронесла это знамя с честью и достоинством. До меня эту легендарную роль играли потрясающие актрисы Цецилия Мансурова и Юлия Борисова. Конечно, зритель нас сравнивал. Но все мы были очень разными Турандот. Мне приятно, что в зале находились люди, которые видели первые постановки и просили передать, что я прекрасно справляюсь с этой ролью. Говорят, что мы внешне похожи с Юлией Борисовой, поэтому всегда я старалась играть по-своему, даже говорить ниже голосом. Текст оставался неизменным, а играли мы по-другому. Наверное, каждая версия спектакля была хороша для своего времени.
– Марина, позже вас судьба свела с выдающимся режиссером Петром Наумовичем Фоменко. Из пяти спектаклей мастера, поставленных на вахтанговской сцене, вы играли в трех, как работалось с ним?
– Это было ненамного позже, и я благодарна богу, что встретилась с великим режиссером Фоменко, потому что когда ты в начале своего пути попадаешь к такому мастеру, то это, безусловно, отражается на всей твоей дальнейшей творческой жизни. Он на меня произвел огромное впечатление и как режиссер, и как личность. Фоменко многому нас учил во время репетиций – не только профессии, но и каким-то человеческим отношениям к тому или иному, что происходило как на сцене, так и в жизни. Я играла в его спектаклях Марию Даниловну Гамильтон в пьесе «Государь ты наш, батюшка…», Таису Шелавину в «Без вины виноватые» и Лизу в «Пиковой даме». И это счастье, что мне довелось работать с Петром Наумовичем именно в начале пути, пока организм хорошо впитывает все новшества.
– Прошел ли у вас с годами страх сцены?
– Сцену я, как часть моей жизни, просто обожаю. Но, как рассказывал Юрий Васильевич Яковлев, самое главное ему – сделать на сцену первый шаг из-за кулис. Волнение перед спектаклем у артистов по-разному проявляется. Мне вот тоже трудно сделать этот первый шаг, особенно если премьера. И каждый раз испытываю такое волнение, выходя к зрителю, что, нисколько не кокетничая, говорю себе: «Господи! Зачем я пошла в артистки!» Но ты делаешь этот первый шаг, и пошло-поехало! Появляется невероятное ощущение какой-то свободы. Как будто ты паришь над землей и несешь людям что-то очень необходимое им в данный момент. А сам от этого получаешь невероятное удовольствие. А уж когда зрители тебя благодарят аплодисментами и ты выходишь после того, как разгримировался, незаметно идешь и слушаешь, как люди обсуждают спектакль! Видишь, как светятся их глаза, и тогда думаешь: «Ну слава богу, значит, не зря пошла в эту профессию, значит, все не зря!» Возникает какой-то трепет, если артист не подключает свои эмоции, свое сердце, то мурашки не бегут, если сам этого не чувствуешь. Это же все флюиды – из зала все видно, эмоции передаются волнами, зрителя не обманешь никогда.
– «Если признаки «вахтанговского» в актере – это изысканность и красота, аристократизм и благородство, музыкальность и легкость, свобода при совершенном мастерстве, широта диапазона от трагедии до балагана, – то Марина Есипенко подлинно вахтанговская актриса». Так пишет о вас известный театральный критик Вера Максимова. «Стиль Есипенко» коллеги отождествляют с вахтанговским стилем, как вы сами определяете свой стиль?
– Об этом надо спрашивать зрителя. Для меня, конечно, такое отождествление лестно. Ведь в Театре Вахтангова играли одни из самых красивых актрис, надеюсь, еще и самых талантливых. Не скрою, безумно приятно, что меня называют артисткой вахтанговского стиля такие наши мэтры, как Василий Лановой, Вячеслав Шалевич, Михаил Ульянов, Юлия Борисова, Юрий Яковлев, Людмила Максакова и артисты более близкого мне поколения Максим Суханов, Сергей Маковецкий, Евгений Князев…
Для меня на всю жизнь останутся наградой слова Юлии Борисовой: «Я считаю, Есипенко – одна из надежд театра. Она талантливый человек, актриса с героическим началом, что случается довольно редко».
– Михаил Ульянов также подчеркивал ваш вахтанговский стиль, отмечая: «Марина Есипенко – артистка вахтанговского стиля и вахтанговского вкуса. В театре такого калибра, как наш, где большая труппа, свое место, свое лицо иметь трудно. Она имеет». Сейчас в вашем репертуаре спектакль «Война и мир», где вы играете сразу две роли – княгини Анны Михайловны Друбецкой и Анны Павловны Шерер. Как так получилось и как вам «живется» в этой постановке?
– В «Войне и мире» нам всем «живется» замечательно, потому что это грандиозный спектакль, который не оставляет никого равнодушным. Ведь зрительный зал не заставишь в конце действия вставать и стоя аплодировать, не отпускать артистов. Когда занавес закрывается, все равно продолжают хлопать. На моей памяти служению Театру Вахтангова такое первый раз, когда особенно на длинных спектаклях, а «Война и мир» идет почти пять часов, люди не спешат уходить. На поклонах видно, когда занавес открывается, как разбегаются люди в зрительном зале, спешат в гардероб. Здесь это какая-то фантастика – никто не уходит на аплодисментах, люди стоят и аплодируют артистам, спектаклю, режиссеру, театру. Никто не убегает, хотя время позднее и многим надо успеть на метро. Это и называется великая сила искусства.
Изначально я была утверждена на роль Друбецкой, с Шерер все просто – у двух артисток, которые тоже исполняют эту роль временно не могли играть и режиссер мне сказал: «только ты можешь сыграть эту роль», он хотел, чтобы ввод происходил внутри спектакля. Актриса должна быть не со стороны, а та, которая «варилась» во всем этом, знает слова, все обсуждения на репетициях, то, чему он нас учил, просил от нас.
У каждого режиссера есть своя интонация, свой язык разговора, пластические рисунки, музыкальный ритм. Режиссер помог создать образ и великое искусство артиста не растащить его невольно на штампы, сохранить эту интонацию режиссера, его форму, ничего не разрушить, держать тот каркас, который придуман режиссером. В спектакле выверен каждый жест, каждый поворот головы, это филигранная работа и нельзя это потерять. Обе мои роли выстроены настолько блестяще, что играть любую из них огромное удовольствие.
– В прошлом году состоялась премьера спектакля «Говори со мной» по пьесам из сборника «Пятерка теннисистам» Теннесси Уильямса, который на новой сцене поставил Эльдар Трамов. Как вам роль оперной дивы Лайлы?
– Честно скажу – я не поклонница Уильямса, когда я прочитал,а мне как-то показалось скучновато на мой характер, но я сказала Эльдару, раз ты за это берешься, а он вынашивал идею несколько лет, значит, ты знаешь, как это поставить. Я согласилась. В «Говори со мной» Эльдар объединил пять одноактных пьес. Неизвестные театральному зрителю до сих пор, они долго ждали своего часа, и спектакль в нашем театре стал мировой премьерой материала. На мой взгляд, получилось интересно и фантастически красиво. Репетировала с удовольствием. Главный художник театра Максим Обрезков здесь превзошел самого себя. Смена декораций в спектакле происходит отчасти как в цирке Дю Солей: что-то куда-то уходит, исчезает, меняется, у каждой картины свой цвет. Очень красиво. Эльдару удалось своей режиссурой и своим человеческим отношением к работе объединить артистов нескольких поколений. Это очень важно – мы приходим на спектакль как семья, и каждый раз приятно, когда тебя слышат. Мы старались сделать так, чтобы это были не отдельные интермедии, а это целый спектакль, объединенный одной пронзительной мыслью об одиночестве человека, о том, что мы не можем выговориться, никто не слушает – этот спектакль призывает слушать друг друга и обязательно говорить. Спектакль про людей с разными темпераментами, но одинаковыми проблемами. Про всемирное одиночество и спасительные иллюзии…
– Как писали в рецензиях на спектакль, монолог Лайлы напоминает моноспектакль. Но настоящий моноспектакль вы успешно играете в Арт-кафе театра на своих вечерах «В Александравском саду». В моноспектакле вы сам себе режиссер…
– Я люблю быть разной, и встречи-диалоги дают такую возможность. Когда в новом здании Вахтанговского театра открылось Арт-кафе и нам предложили выступать с моноспектаклями, у меня такого опыта не было. Начался сезон, мой концерт в программе стоял вторым после Евгения Князева, времени оставалось мало, не скрою, я даже тогда запаниковала.
Сейчас уже все намного спокойнее, намного увереннее, естественно, это приходит, когда оттачиваешь программу. Да, я сама режиссер и сама себе артист. Творческий вечер – это значит я «вытворяю» то, что я хочу и умею. Я стараюсь использовать материал, который, как я выражаюсь, меня «торкает». Песни Олега Митяева сочинялись на моих глазах, они находят во мне живой отклик, в них вся наша жизнь, то есть, как говорят артисты, есть, что подложить. Сейчас еще прибавились гастроли во Владикавказе. В честь юбилея театра вахтанговцы решили подарить его основателю Евгению Багратионовичу Вахтангову его родной дом. В филиал Театр Вахтангова во Владикавказе мы тоже ездим со своими концертами. Нас замечательно принимают. Ощущение такое, что ты из родного театра никуда не выходишь – работаешь просто на какой-то другой сцене Театра Вахтангова в Москве.
Я там выступаю со своим «Александровским садом» и получаю огромное удовольствие от общения со зрителем. Если в спектаклях большой формы можно как-то «спрятаться» за партнеров, за грим, за костюм – то здесь ты выступаешь, прежде всего, как человек, как личность, потом как актер – все это видно, как на ладони и поэтому хочется верить, что и этот жанр я освоила.
– О том, что вы умеете работать самостоятельно, также говорил Михаил Ульянов: «Марина Есипенко не только красива и обаятельна, но еще и умна. Потому в ролях своих вытаскивает суть, тему роли, логику роли. То, что актрисам не всегда дается – ей удается. Она умеет работать самостоятельно». 35 лет вы отдали знаменитой сцене Театра имени Вахтангова, стали лауреатом престижных театральных премий. Марина, что можно еще желать в профессии?
– Независимо от всех званий, самое главное – это работать и быть востребованной. Как говорил Пётр Наумович Фоменко, «актриса должна быть востребованной, а красивая актриса должна быть востребована каждую минуту!» Конечно, понимаешь, что есть разные возрастные периоды – я играла по 15 и больше спектаклей. Сейчас, к сожалению, гораздо меньше.
Но сцену заменить ничем невозможно. Когда нет долго спектакля, я начинаю дома чудить, происходит эмоциональный переизбыток, физический и душевный. Моим близким тоже тогда достается. У меня темперамент такой, что иногда зашкаливает. Олег тогда мне говорит: «Да, Марусенька, давно ты не играла в театре». Энергию бешеную куда-то надо девать, а куда? Только поделиться со зрителем. Есть такая потребность, и ты знаешь, если будешь делать все честно и благородно, быть откровенна со зрителем, тогда он ответит взаимностью. Со зрителем нельзя заигрывать, со зрителем надо делиться, никогда нельзя играть в «полноги», какая бы порой усталость ни наваливалась. Зритель у нас чудесный, чуткий, когда ты полностью отдаешься, то зал всегда отвечает любовью и аплодисментами. А что еще можно желать артисту?
– Не могу не коснуться творческого тандема двух одаренных людей. Ваш муж, известный бард Олег Митяев, говорит, что вы самый строгий его критик и когда Марина в зале ему сложнее работать. А что вы можете сказать про себя, как играется, когда Олег среди зрителей?
– Муж обязательно приходит на мои премьеры. Он тоже мой строгий критик. Я не могу сказать, что играю при нем лучше или хуже. Но его присутствие для меня также очень ответственно и мнение Олега однозначно важно и интересно. Я доверяю его вкусу, всегда к нему прислушиваюсь.
А про себя добавлю – я строгий, но и самый благодарный его зритель, потому что очень люблю то, что он делает. Могу покритиковать, если что-то не понравилось, могу посоветовать что-то изменить. Он соглашается или категорически говорит нет. Это право художника.
– Марина, что пожелаете себе в юбилей и нашим читателям?
– Себе прежде всего востребованности в своей любимой актерской профессии. Профессия артиста подразумевает действо, когда то, что ты делаешь, приносит людям наслаждение и радость. Я бы хотела отдавать как можно больше своему зрителю, а зрителю пожелать чаще приходить в театр.
Я обожаю, когда происходит взаимообмен энергиями между публикой в зале и артистом. Огромное удовольствие и счастье, когда это происходит взаимообразно. И тогда думаешь – не зря я пришла в эту профессию, всегда хочется верить, что чуть-чуть удалось посеять разумное, доброе, вечное!
И вот этот взаимообмен и взаимный полет я желаю как себе, так и своему зрителю, которого безумно люблю и уважаю. Нашему удивительному зрителю хотелось бы дарить какой-то свет надежды. Быть тем человеком, который несет этот маленький фонарик.
Беседовала Лидия Миловидова.
Фото из архива Марины Есипенко
