12 сентября 1917 года в концертном зале петроградского Дома армии и флота завершился судебный процесс по делу генерала Владимира Сухомлинова. Бывшего военного министра за измену, бездействие власти и взяточничество приговорили к бессрочной каторге с лишением всех прав и сразу же отвезли в Петропавловскую крепость.
Владимир Александрович Сухомлинов сделал такую карьеру, которую принято называть блестящей. Он же – член Государственного совета и военный министр, отправленный в отставку под улюлюканье толпы. Сухомлинов был объектом ненависти чуть ли не всего высшего общества, за исключением царской семьи. Генерал женился по любви, но со скандалом, и числился главным виновником поражений русской армии в мировой войне.
Сухомлинов родился в 1848 году в небольшом уездном городке Ковенской губернии в семье надворного советника и земского исправника Тельшевского уезда. Мать будущего министра была дочерью белорусского дворянина Лунского. В семье родились трое детей. Владимир был старшим.
В 1861 году Володю отдали в Александровский кадетский корпус в Вильно, а летом 1863 года перевели в Петербург в 1-ю военную гимназию. Спустя два года Сухомлинов успешно сдал вступительные экзамены во 2-е Константиновское училище, однако уже через несколько дней его, как хорошего наездника, перевели в Николаевское кавалерийское училище. Это тоже стало удачей, дав 19-летнему Сухомлинову возможность выйти в 1867 году на службу в гвардию. Молодой выпускник стал лейб-уланом и прослужил около четырех лет в полку, расквартированном в Варшаве. В 23 года Сухомлинов поступил в академию Генерального штаба. После трехлетнего обучения он окончил ее по 1-му разряду и «за успехи в науках» в 1874 году был произведен в чин штаб-ротмистра и причислен к Генеральному штабу.
Владимиру Сухомлинову нередко просто везло. Ему повезло выйти в гвардию и войти в светское общество, завязав знакомства в августейшей семье. Повезло не погибнуть на Русско-турецкой войне и не попасть на войну с Японией. За участие в Русско-турецкой войне он получил множество боевых наград, среди которых орден Святого Георгия IV степени и золотая сабля с надписью «За храбрость». Переболев черной оспой, которой заразился в Константинополе, и сыпным тифом, подхваченным в Петербурге, Сухомлинов после выздоровления получил предложение занять место правителя дел и лектора Николаевской академии Генерального штаба. Кроме этой должности 30-летний Владимир Александрович читал лекции в Николаевском кавалерийском училище, преподавал тактику в Михайловском артиллерийском училище и Пажеском корпусе. Одновременно он преподавал тактику и военную историю великим князьям Павлу Александровичу, Петру Николаевичу и Сергею Михайловичу, а позже – самому будущему наследнику престола.
В 1888 году полковника Сухомлинова назначили начальником Офицерской кавалерийской школы в Петербурге. Эту должность он занимал почти 12 лет. В 1899 году Владимир Александрович был назначен начальником штаба Киевского военного округа, в 1902-м – помощником командующего войсками, а еще спустя два года генерал-лейтенант Сухомлинов был назначен командующим войсками Киевского военного округа.
19 октября 1905 года Владимир Александрович занял пост Киевского, Подольского и Волынского генерал-губернатора. Сухомлинов энергично принялся восстанавливать веру населения в надежность и компетентность государственной власти. По всему Киеву были расклеены листовки, объявлявшие, что новый генерал-губернатор не потерпит никаких беспорядков. Сухомлинов уволил нескольких наиболее непопулярных местных чиновников, включая коррумпированного шефа киевской полиции, принял меры для обуздания реакционной и антисемитской прессы.
Накануне революционных событий 1905 года генерал-лейтенант Сухомлинов взял заграничный отпуск и отправился в Биарриц, на фешенебельный курорт на юго-западе Франции. Там он познакомился с киевлянкой Екатериной Бутович, урожденной Гошкевич, и сразу же в нее влюбился. Ей было 23 года, ему – 57. Екатерина Викторовна, родившаяся в семье наборщика и по совместительству журналиста Виктора Гошкевича, впоследствии бросившего семью и обрекшего ее практически на полное разорение, всегда мечтала о лучшей доле и была полна решимости добиться ее любой ценой. Самым простым было использовать для этого свой бесценный дар – красоту. В конце 1902 года ей удалось выйти замуж за молодого аристократа Владимира Бутовича, влюбившегося в нее, что называется, по уши. Однако своего блестящего супруга – статского советника, дворянина и крупного землевладельца – она не любила. Не полюбила она и ребенка, который у них родился. Она скучала в их богатой полтавской усадьбе, и муж, благоговевший перед Екатериной и ни в чем ей не отказывавший, позволил ей одной отправиться в путешествие по курортам юга Франции. Там она и познакомилась с Сухомлиновым.
Вернувшись в Россию, генерал стал частым гостем в доме Бутовича. Между визитами Владимир Александрович посылал своей возлюбленной многочисленные подарки и телеграммы с выражением страстной любви. Надо сказать, что киевский генерал-губернатор и генерал от кавалерии Сухомлинов был человеком не бедным: по двум должностям в Киеве он получал 51 тысячу рублей – огромные по тем временам деньги. Высокий чин, солидная должность, связи, в том числе при дворе, – Екатерине Викторовне было над чем задуматься.
Владимир Бутович смотрел на визиты Сухомлинова благосклонно: возможно, он был даже польщен, что такой видный сановник к нему зачастил.
В конце концов о связи генерала с Екатериной Бутович узнал весь город. Екатерина Викторовна потребовала у супруга развода. В свою очередь, Сухомлинов стал угрожать мужу возлюбленной. Владимир Бутович уперся и заявил, что развода жене не даст: «Бутовичами не командуют, хотя бы и Сухомлиновы, и им не угрожают!»
Однако Екатерина Викторовна все же покинула дом супруга и переехала в другой, генерал-губернаторский. Кроме развода, она выдвинула Бутовичу и другие требования: Екатерина настаивала, чтобы он взял на себя всю юридическую вину за развод, отказался от всяких притязаний на опеку над сыном Юрием и выплатил ей 200 тысяч рублей. Оскорбленный супруг с этими условиями, понятное дело, не согласился. Считая Сухомлинова виновным в крахе своей семейной жизни, Бутович отправил ему вызов на дуэль, который генерал проигнорировал. Надеясь заставить Сухомлинова стреляться, Бутович забрасывал его оскорбительными письмами. Понимая, что Бутович может доставить ему большие неприятности, Владимир Александрович стал сомневаться в разумности и необходимости требования развода. Однако Екатерина была непреклонна. Перспектива стать женой самого влиятельного человека на юго-западе империи значительно превосходила самые смелые ее мечты. Екатерина даже предприняла попытку победить непреклонность Бутовича, имитировав попытку самоубийства, проглотив большую дозу опиума.
В скандальный бракоразводный процесс супругов Бутович были втянуты и Николай II, и П. А. Столыпин, и министр Императорского двора В.Б. Фредерикс, и обер-прокурор Синода С.М. Лукьянов. Начался он с подачи Екатериной Викторовной иска о расторжении брака на имя Николая II, в котором она обвинила мужа в жестоком обращении с ней, «доходящем до издевательств». Со своей стороны Сухомлинов привлек главноуправляющего кацелярией по принятию прошений на высочайшее имя барона А. А. Будберга. Тот, получив прошение, минуя судебные власти, отдал распоряжение провести расследование жалобы обиженной женщины, в ходе которого «был установлен факт» истязания ее мужем.
Следом Екатерина подала прошение в Петербургскую консисторию, обвинив супруга в прелюбодеянии. Сухомлинов помог ей добыть компрометирующие документы со свидетельскими показаниями ряда лиц, собранные не без нарушения необходимых юридических процедур. Якобы у мужа Екатерины был адюльтер с гувернанткой. Позже выяснилось, что быть его просто не могло, так как давно уехавшая во Францию гувернантка по заключению врача оказалась девицей.
И все же влюбленный генерал добился развода, хоть и напрочь испортил свою репутацию. 10 ноября 1909 года Петербургская консистория вынесла решение о расторжении брака Бутовичей из-за прелюбодеяния мужа, Екатерине Викторовне было предоставлено право вступить в новый брак немедленно. 12 ноября решение о расторжении брака Бутовичей вынес Синод.
Уильям Фуллер, специалист по российской военной истории, в книге «Внутренний враг: шпиономания и закат императорской России» писал: «Борьба Екатерины Викторовны за расторжение ее союза с Бутовичем продолжалась 28 месяцев. Дело это было темное и противное, навсегда запятнавшее имя Сухомлинова. Несмотря на то, что технически развод, как и второй брак Екатерины, был законным, вокруг военного министра и его молодой жены неотступно витал запах скандала. Запятнанную репутацию быстро не отмоешь. Общество в своем большинстве считало, что в споре с Бутовичем Сухомлинов с Екатериной прибегали к средствам сомнительным, возможно даже бесчестным. Даже если слухи эти были безосновательными, все же поведение Сухомлинова никак нельзя было назвать образцовым. (…) Можно предположить, что Екатерина Викторовна, дама неуемных амбиций, была довольна, совершив за десять лет столь необычайный скачок вверх по социальной лестнице. В 1902 году безымянная секретарша, гнущая спину над бумагами в мрачном адвокатском бюро; год спустя – хозяйка огромного имения; теперь – всего через пять лет – супруга военного министра, одного из самых важных и влиятельных столичных чиновников. Однако радость Екатерины и предвкушение триумфа, который ждал ее в петербургском обществе, скоро рассеялись: оказалось, что на этом пути ее подстерегали непреодолимые препятствия. Неписаное правило гласило, что разведенная женщина ни при каких условиях не может быть представлена ко двору. Положение осложнялось тем обстоятельством, что развод Екатерины Викторовны был историей до крайности гадкой, содержавшей преданные огласке грязные взаимные обвинения и множество темных слухов. (…) Новобрачных отказались принимать в самых влиятельных салонах Петербурга. Даже кое-кто из старых друзей Сухомлинова закрыл для него двери своих столичных домов. Несмотря на весьма высокое официальное положение мужа, «свет» объединился, чтобы разрушить надежды Екатерины Викторовны на триумф в обществе».
В начале декабря 1908 года Сухомлинов был назначен начальником Генерального штаба, а через несколько месяцев – военным министром.
«Влияние Сухомлинова на Николая II основывалось на тонком понимании характера императора, – рассказывал Уильям Фуллер. – Отдавая себе отчет в том, что Николай не получает удовольствия от власти и считает корону тяжелой обузой, нести которую его вынуждает долг, Сухомлинов сообразил, что лучшим способом добиться расположения монарха будет беспрерывно его развлекать. Сухомлинов, умея развеять монаршую скуку, завоевал симпатию Николая II, выделявшего его из числа прочих министров. Военный министр неизменно уснащал свои доклады анекдотами, шутками и сюрпризами. В результате (…) Сухомлинову удавалось удерживать внимание императора «в напряжении в случае надобности часа два подряд». Коллег Владимира Александровича, естественно, оскорбляло его умение манипулировать императором, ибо они понимали, что чем больше средств Николай отдает на военные нужды, тем меньше остается другим министерствам. Все министры в той или иной степени недолюбливали Сухомлинова».
По мнению генерала А. С. Лукомского, брак с Екатериной Викторовной принес Сухомлинову несчастье: «Екатерина Викторовна, хоть и была очень неглупой женщиной, но была довольно аморальна, и, по-видимому, свой брак со стариком решила использовать вовсю, как в смысле положения, так и в смысле возможности широко жить. (…) Она очень дорого стоила Сухомлинову, а своей легкомысленной жизнью (приемы у себя и вечерние посещения всяких театров и кабаков) она совсем нарушила Сухомлинову его привычный уклад жизни. В Петербурге ему надо было почти всюду сопровождать жену, а это отражалось на работе и являлось следствием того, что, будучи и без того чрезвычайно легкомысленным, Сухомлинов стал относиться и к работе более чем легкомысленно. Правда, в первый период на посту военного министра он подобрал серьезных и чрезвычайно работоспособных главных и ближайших сотрудников… и не мешал им работать, благословляя все их начинания. Но затем он переменил этих своих сотрудников на неспособных, но для него удобных, и работа пошла много хуже».
По словам Лукомского, сам Сухомлинов жил чрезвычайно скромно, на себя тратил мало, но жена постоянно требовала денег. Сам Владимир Александрович признавался: «За время пребывания в Киеве генерал-губернатором и командующим войсками я сэкономил около 75 тыс. рублей. Но теперь весь этот запас иссяк на бракоразводный процесс и на поддержку Екатерины Викторовны… Я просто не знаю, что и делать: жалованье военного министра слишком мизерно. (…) На себя лично я трачу не больше трех рублей в день. Завтракаю я теперь всегда в ресторане Экономического общества, а по вечерам ем колбасу с чаем. Ведь средств у меня нет никаких, а все, что возможно, я посылаю Екатерине Викторовне (она была в это время в Египте)».
Екатерина Викторовна очень болезненно переживала всякие ограничения.
«Вероятно, это было психологическим следом проведенных в бедности детства и юности, – полагал Уильям Фуллер. – Рассказывали, что она тратила деньги легко, даже экстравагантно, на меха, парижские наряды и безделушки от Фаберже. Кто-то из критиков позже утверждал, что ей ничего не стоило просадить в год до сотни тысяч».
Бюджет Сухомлиновых трещал по швам. Чтобы расплачиваться по счетам, Владимиру Александровичу необходимо было найти дополнительный источник дохода, а выбор в его положении был крайне ограничен. Он не имел ренты, поскольку не владел ни землями, ни поместьями. Сухомлинов пробовал играть на бирже, однако сколь либо существенно поправить денежные дела министру не удалось.
«Жизнь в столице империи требовала гораздо больше расходов, чем в Киеве, – писал Уильям Фуллер. – Кроме того, министерский пост, который занимал теперь Сухомлинов, подразумевал финансовые нагрузки, несравнимые с теми, что он нес в должности генерал-губернатора. Так, к примеру, министр сам должен был платить шестнадцати слугам, составлявшим штат двух его официальных резиденций. Если в Киеве Сухомлинову удавалось отделываться всего лишь одним большим приемом в год, то в Петербурге положение обязывало его устраивать у себя множество разного рода собраний каждый месяц. Нельзя забывать и о больших расходах на лечение Екатерины (она страдала болезнью почек. – С. И.), а также ее личные траты во время заграничных путешествий. Похоже, супруга министра воспользовалась мнением врачей о пользе для ее здоровья теплого климата, чтобы оправдать свои весьма дорогие заграничные вояжи. Каждый год она на несколько месяцев уезжала из Петербурга, проживая в таких местах, как юг Франции, Италия, Греция, Смирна, Египет и Марокко. Письма и телеграммы, которые она посылала оттуда мужу, часто содержали просьбу выслать денег. (…) В одном из официальных отчетов, написанных после ареста Сухомлинова, дело описывалось в следующих выражениях: «…попав под влияние распутной циничной женщины, он [Сухомлинов] исключительно жил для нее и для ее капризов и прихотей». (…) Дела шли так плохо, что преданная домоправительница Сухомлинова Мария Францевна Кюнье старалась как можно реже обращаться к хозяину с просьбой о деньгах на мелкие домашние расходы, поскольку каждый раз лицо его при этом вытягивалось. Очевидно, именно около этого времени – в конце 1912 года – Сухомлинов перестал себя сдерживать и превратился во взяточника».
Приход Сухомлинова в военное ведомство можно считать его бюрократическим триумфом. Генерал добился от Николая II возвращения к дореволюционной практике, когда все военные ведомства были под властью министра. Тем самым он взял на себя ответственность за подготовку России к войне. С началом Первой мировой войны, когда к весне 1915 года обнаружился большой недостаток снарядов и другого военного снаряжения, Сухомлинова стали считать главным виновником плохого снабжения русской армии. В июне 1915 года генерал-адъютант был уволен с должности военного министра, но Николай II оставил за ним место в Государственном совете империи.
Вскоре началось расследование деятельности Владимира Сухомлинова на министерском посту. В марте 1916 года его уволили с военной службы. Суд затянулся больше чем на месяц, и обвинения во взяточничестве явно поблекли на фоне слов об измене и бездействии власти.
Генерал еще при царе оказался в Трубецком бастионе Петропавловской крепости. Оказавшись за решеткой, он не был брошен женой: она делала для него все, что было в ее силах. Через полгода Сухомлинова освободили, и он вернулся в свою квартиру. Освобождение также организовала Екатерина Викторовна, для чего ей пришлось обратиться к Распутину. Итогом этой встречи стал перевод Владимира Александровича под домашний арест в октябре 1916 года.
Никаких прямых доказательств его вины не было, Сухомлинов стал жертвой общественного негодования, высшие сановники пытались свернуть его дело, но министерство юстиции этого не допустило.
В марте 1917 года Сухомлинова снова арестовали, но уже представители новой власти. Он вспоминал об этом так: «В то время, когда я так отстаивал свою голову, вспыхивает Февральская революция 1917 года, и какая-то компания вооруженных людей арестовывает меня на квартире и везет в Таврический дворец, где уже организовалась новая власть. Во время переезда в грузовом автомобиле субъект в очках держал против моего виска браунинг, дуло которого стукалось мне в голову на ухабах. Полнейшее мое равнодушие к этому боевому его приему привело к тому, что он вскоре спрятал оружие в кобуру. Затем несколько вопросов относительно моего дела и совершенно спокойные мои ответы на них окончились тем, что первоначальное неприязненное ко мне отношение превратилось в благожелательное».
Владимира Александровича повели к Керенскому, где заставили снять погоны и отдать Георгиевский крест. Но при попытке забрать орден за Сухомлинова вступился один из солдат, заявививший, что заслуженную награду, да еще и такую, отнимать нельзя.
Суд продолжался с 10 августа по 12 сентября, к нему привлекли и Екатерину Викторовну.
В газетах появлялись любопытные факты из жизни бывшего военного министра: «Широкие траты г-жи Сухомлиновой, по показаниям свидетелей, поглощали большие средства. Летом на заграничных курортах Сухомлиновы занимали помещение в 12-15 комнат. В Париже в один из сезонов Сухомлинова заказала 13 платьев у Бер и 12 у Бернара, самое дешевое платье стоило не меньше 800 франков. В тот же сезон она купила десяток шляп по 200-300 франков каждая… Купили мехов на 7300 руб., на разные суммы драгоценностей и, между прочим, на 20 000 жемчугов. Несмотря на огромные траты на жизнь, генералу Сухомлинову удалось внести за период со 2 декабря 1908 до 3 сентября 1915 года в различные кредитные учреждения Петрограда 702 737 руб. За этот же период он взял из банков больше 336 000, и к сентябрю 1915 года у него оставалось на счетах более 323 000 руб. Наличность таких средств не может быть объяснена удачной биржевой игрой, как это пытался сделать в разговоре со знакомыми Сухомлинов, так как бухгалтерской экспертизой установлено, что доходы от биржевых операций Сухомлинова составляли всего 55 000 руб. По должности военного министра Сухомлинов получал 18 000 жалованья, 3600 разъездных и около 8000 на экстраординарные расходы».
Бывший министр, однако, утверждал, что приписывание ему таких средств ни на чем не основано, жена украшения и меха не покупала, а просто смотрела… Екатерина Викторовна давала показания о том, что на курорты она ездила «совершенно больной»: «За границей я делала две операции. Мне вынимали камни из почек и затем удаляли почку. Я все время болела… Было не до развлечений… Вела санаторский образ жизни…»
В итоге все обвинения с женщины, которая «всего лишь тратила деньги генерала», были сняты. Бывшего министра признали виновным в «недостаточной подготовке армии к войне» и приговорили к бессрочной каторге. Отправиться в Сибирь ему помешала Октябрьская революция. После нее Екатерине Викторовне удалось выхлопотать перевод для мужа в «Кресты». Из мрачного и сырого бастиона Петропавловки Сухомлинов был переведен в светлое, сухое, теплое здание с центральным отоплением, ванной комнатой, горячей водой и кухней. В мае 1918 года 70-летний генерал был и вовсе амнистирован большевиками и выехал за границу. Что касается Екатерины Викторовны, то она, разведясь с Сухомлиновым, в 1919 году вышла замуж за инженера Габаева, который, по крайней мере, временно, был в хороших отношениях с новой властью. Вскоре Габаев был арестован ЧК, обвинен в шпионаже для Финляндии и расстрелян. Екатерина Викторовна тоже была арестована (по ряду данных – за спекуляцию) и отправлена в начале 1920 года в Москву и заключена в Андроньевский лагерь. Весной 1921 года она была расстреляна.
Сергей Ишков.
Фото ru.wikipedia.org
