В Государственном академическом театре имени Евгения Вахтангова на сцене Арт-кафе состоялась премьера моноспектакля «Старик и море» по повести Эрнеста Хемингуэя.
«Старик и море» – первая премьера 105-го сезона, ранее Театр Вахтангова к произведениям Хемингуэя никогда не обращался.
Название возникло практически параллельно в головах сразу двух творческих людей – режиссера Павла Сафонова и артиста Григория Антипенко: последний как раз подыскивал материал для своей новой работы. 51-летний актер остановился на произведении Хемингуэя, которое считает вершиной творчества американского писателя. Когда Григорий Александрович задался вопросом, кто из современных режиссеров смог бы осилить этот непростой материал, то ответ напросился сам собой, словно «подсказка свыше».
Ранее творческие пути Павла Сафонова и Григория Антипенко пересекались неоднократно, в постановках режиссера артист сыграл свои лучшие роли (Сирано де Бержерака в Театре на Малой Бронной, Орфея в «Другом театре», роль Хиггинса в «Пигмалионе»).
В «Старике и море» соавторов привлекла предельная простота текста, ведь в новелле Хемингуэя все идет не от головы, а от сердца, в этом и заключена особая «химия» произведения.
Изначально Антипенко был даже согласен на то, что это будет просто чтецкий вечер, но Павел Сафонов, как режиссер, никак не мог этого допустить и придумал инсценировку с завораживающе-элегантной формой – бесконечно динамичной, как набегающие на берег морские волны.
Усилиями художника Максима Обрезкова пространство сцены задышало и обрело почти импрессионистские формы рыбацкой кубинской деревушки. Нарочито мятый задник в призрачном свете софитов создает ощущение суровых морских утесов. Простой реквизит из натуральных материалов – деревянная табуретка, длинная скамья, металлический таз с водой, пучок прутьев, белоснежный песок, морская раковина, – попадая в поле внимания зрителя, рождает ощущение какой-то первобытной подлинности. А воображение тут же услужливо дорисовывает картинку. И вот уже скамья превращается в деревянную лодку, на которой годами выходит в море старик Сантьяго. Потом та же скамья становится столом, мачтой, парусом, леской и даже крестом, лежащими на плечах рыбака, борющегося за самую большую в своей жизни рыбу.
«Мир жесток и безжалостен ко всем, но и мы жестоки, поэтому важно ощутить эту взаимосвязь и искать равновесие», – считает режиссер Павел Сафонов.
Антипенко ищет. Словно ртуть, он постоянно находится на сцене в движении, создавая самые разные образы. Вот перед нами мальчик-сосед, приносящий газеты и кофе, вот знаменитый игрок американского бейсбола Джо Ди Маджо, вот негр из таверны Касабланки, вот сам Старик Сантьяго. Фантастически отыгрывает Антипенко и долгожданное появление выпрыгнувшей из воды гигантской рыбины. Артист в смятении отступает назад, медленно с ужасом скользит взглядом вверх по ее громадному телу… Зритель буквально видит вздыбившуюся поверхность океана. Видит, как рыба все выходит и выходит из воды, как эта громадина поднимается в полный рост, как сияет в лучах солнца ее огромный меч вместо носа, как громаден хвост, похожий на лезвие ножа…
Конечно же, в подаче артиста эта самая большая рыба спектакля – своеобразная метафора. Главная мысль, которую Григорий Александрович вкладывает в свою работу, возможно, выходит даже за рамки произведения самого Хемингуэя. Вопрос артиста звучит так: зачем все это было? Зачем человек проживает свою долгую жизнь, полную взлетов и падений, достижений, невзгод и физической немощи в финале?
Ведь старик Сантьяго – и это подчеркивается особо – не был простым рыбарём. Он не был «маленьким» гоголевским персонажем. Многого добившись, Сантьяго был великолепным мастером своего дела, весьма уважаемым в местечке и самым сильным человеком в своей деревне. У него были женщины, были большие уловы, были победы. В спектакле есть яркая сцена, где в изнуряющем поединке этот сильный Старик заваливает могучего негра из Сьенфуэгос. Они просидели целые сутки друг против друга, уперев локти в черту, прочерченную мелом на столе, не сгибая рук и крепко сцепив ладони. И в итоге Сантьяго победил…
Создатели спектакля размышляют над тем, как в жизни героя случилось, что удача отвернулась и знакомые стали пренебрежительно дразнить его salao, то есть «невезучий».
Есть в спектакле один любопытный момент, когда герой ощущает, что в нем постепенно начинает просыпаться смирение перед Богом, и он вроде бы начинает понимать, что все его таланты даны свыше. Но потом тщеславное искушение «самой большой рыбой» снова рождает в этой горделивой душе внутренний бунт и тоскливое ощущение, что слава, деньги, уважение – все это теперь почему-то у него отнято. Вопрос «почему?» здесь очень страшен. Потому что обрубает перспективу. И не рождает последующее «зачем?». Сантьяго, увы, так и не приходит к полноценной вере – в этом трагедия героя.
На самом деле Григорий Антипенко – альпинист, боец по натуре, человек глубоко верующий – своей постановкой хотел со зрителем поговорить именно об этом «зачем?». Он протестует своим спектаклем против напрасного финала человеческой жизни. Сам Хемингуэй ведь тоже этим вопросом задавался, но, похоже, ответа так и не нашел, жизнь его оборвалась трагично.
А вот у нас, зрителей, найти этот ответ все еще есть шанс…
Елена Булова.
Фото автора
