Человек это то, что он прочитал

Сказ о том, как Колыма стала центром мира – к вопросу о роли места-времени в жизни.

Крепки все же стереотипы. Кому-то до сих пор странно, что сегодня писатели-женщины креативней и интереснее мужчин.

Вопрос писателя Веры Сороки, может ли текст воспитывать, неожиданно ответил глубоким подтекстом. Текст может стать фактором генетической инженерии, причем по воле автора – в самые разные стороны. Поэтому человек – это то, что он прочитал.

Например, Ирина Антонова была поклонницей англосаксонского антиэстетического искусства, за что удостоилась нападок Михаила Пиотровского. Минкульт Ольга Любимова ценит хоррор, но положение во власти заставляет уважать вкусы русской ментальности.

После серии революций девяностых сверкавший калейдоскоп власти забыл про контроль литературы. Если творческим людям не платить вообще, происходят любопытные процессы в стране. Она живет прошлым, вхолостую создавая будущее. Книжные выставки до сих пор сохранили черты стихийных базаров перестройки. Продавец оказывается маститым писателем, ему за роман платили сто тысяч, а теперь сам продает за суммы, что для читателя непомерно, а по его труду гроши. В страну хлынул поток денег за литературу под заказ. В России появились фанаты Гарри Поттера и Харуки Мураками.

Писатель Евгения Ва (Васильева) восприняла Эммануэль как нечто смешное. Да, сие есть восприятие человека зрелого, от Эммануэль настолько за версту разит пубертатным синдромом, что некоторые женщины вполне зрелого возраста впадают от него в экстаз и начинают ожесточенно экзальтировать.

Собрались мы в пятницу, 12 декабря, в культурном центре «Марьина роща» на Октябрьской, 58 по поводу романа Евгении Ва «Магадан».

Понятно, книга с таким названием неизбежно привлекает внимание. Магадан все же сакральное место на карте. Как, впрочем, и Марьина Роща хранит нематериальную память бандитской окраины, куда не совалась полиция и где укрывались евреи, чтобы не покидать Москву за черту оседлости.

По словам Евгении, Магадан за последние десять лет сильно изменился. Вокруг много медведей. Медведи любят рыбу. У них есть свой бог.

Авторы бывают разные. Одни пишут обо всем, в любую сторону, что попросят. Получается много, и даже интересно иногда. Сам творец не отходя о кассы забывает, что натворил.

Евгения Ва относится к авторам в типе родителя. Он любит своего нежданного ребенка, хотя с неудовольствием узнает черты папеньки. Писатель предпочитает о своих мужьях не высказываться, когда речь идет о книге. Они, возможно, сказали бы другое. Сообщение «народу это не нужно» автор-родитель принимает как признание дежурного врача в коридоре клинической больницы, что, мол, сделали все, что смогли. Если же нечаянно смогла, то окрыленный автор стремится придать произведению оригинальный жанр.

Свой роман автор назвала истерикой. В нем множество героев. Главный герой из собственного творчества ей не понравился. Он похож на доктора Живаго.

Кто-то пьет молчаливо
До рассвета коньяк.
Уж над ним межеумки
Проливают слезу.
На шестнадцатой рюмке
Ни в одном он глазу.
За собою упрочив
Право зваться немым,
Он средь женщин находчив,
Средь мужчин нелюдим.
(«Вакханалия»).

Борис Пастернак щедро дарил собственные стези своему нерезаному персонажу Юрию Живаго.

А на улице вьюга
Все смешала в одно,
И пробиться друг к другу
Никому не дано. <…>
И великой эпохи
След на каждом шагу
B толчее, в суматохе,
В метках шин на снегу,
B ломке взглядов, симптомах
Вековых перемен,
B наших добрых знакомых,
В тучах мачт и антенн,
На фасадах, в костюмах,
В простоте без прикрас,
B разговорах и думах,
Умиляющих нас. <…>
Море им по колено,
И в безумьи своем
Им дороже вселенной
Миг короткий вдвоем. <…>
Прошло ночное торжество.
Забыты шутки и проделки.
На кухне вымыты тарелки.
Никто не помнит ничего.

И это все о нашем герое.

Мне не нравятся банальности вроде жалости к бездомным собакам. Может плохо кончиться из-за гибридного дисгенеза и, как следствие, немотивированной агрессии. Не в каждом доме должна быть собака, но у каждой собаки должен быть дом. Для осознания нехитрой истины стоит поучаствовать в таком безжалостном явлении природы, как Магадан. Или хотя бы прочесть «Ожог».

Однако Евгения явно любитель парадоксов и медвежьих богов. Она прекрасно работает со словом, получается как-то богато. Сравнительно похоже на Высоцкого или Вознесенского. Люди с ассоциативным мышлением порождают мультивариативный текст. Редактору трудно справиться с таким полетом фантазии. Проблема выбора.

Когда зашла речь об экранизации и что для этого надо переделать конец, Евгения неожиданно заявила, ей все равно. Фильм – это будет уже не ее произведение. Опять же сказывается щедрость фантазии. Ну да, взрослый ребенок уже не собственность мамы. Роман отчуждается от автора и живет собственной жизнью, не спрашивая разрешения.

Сколько ж раз было, автору рассказывали с восторгом о его произведении, не связывая их.

Собравшиеся поклонники творчества Ва принялись гадать, режиссер какого типа мог бы поставить. Мне показалось, что Эльдар Рязанов или Тигран Кеосаян. Все же права Евгения – должен быть юмор. В ходе совместного обсуждения почему-то упорно звучало про Тарковского. Не понимаю эту замороченную интеллигенцию. На мой взгляд, Тарковский – слабый режиссер, занудный и выспренный. Станислава Лема он не понял, и после океана в тазу они остались недовольны друг другом.

Сильно то, что выглядит легко. За внешней простотой прячется большой талант. Тарковский искал оправдание своей духовной бедности, и зрители, благодаря запретам, восприняли за чистую монету. Кстати, «Доктор Живаго» Пастернака обязан своей популярностью именно благодаря запретам. Когда роман стал доступен, далеко не все его приняли. Вот этого я тоже не понимаю.

Тонкие ценители творчества Пастернака, Булгакова, Мандельштама не увидели подоплеку – тонкий намек на толстые обстоятельства.

Как сказал товарищ Сталин партийному функционеру Дмитрию Поликарпову, который в ЦК ВКП(б) курировал деятельность Союза советских писателей: «Других писателей у меня для вас нет». Имеется в виду для товарища Поликарпова…

Поликарпов не справился с гениями и решил пожаловаться вождю на пьянство, аморальный образ жизни подотчетных ему инженеров человеческих душ. Короче, идите работайте, инженер душевных инженеров.

Надеюсь, Владимиру Мединскому во главе Союза писателей контингент гениев достался отшлифованный, на голодном пайке, без Сталинских премий за одно стихотворение или постановку.

Художник должен быть голодным и ботать по фене. Сегодня никакой любви к Советскому Союзу нет.

Сталин сам был неплохим поэтом, о чем рассказывал на заседаниях Московского общества испытателей природы историк науки Сергей Багоцкий. А у Пушкина тоже образовался свой персональный Магадан, когда мать сослала несносного мальчишку в отдаленное имение под опеку няни Ирины, переделанной поэтом в Арину Родионовну.

Смысл умозаключения вождя раскрылся, когда в РИА Новости от безысходности после запретов на науку принялись изучать особенности личности Булгакова и Пастернака. Стереотипы войны власти с гениями творчества истлели на глазах.

Что это было? Ничего особенного. После разгрома научной редакции в ведущем агентстве страны на Зубовском осталась Анна Урманцева. Так часто у нас бывает, гений сам должен найти себе применение, и оценка гения не может быть слабее его. Иначе превращается в типичную интеллигентскую сплетню навыворот реальности. Анна Урманцева, безусловно, одна из столпов великой нации.

На самом деле, советская власть умела работать с талантом и в этом стала достойной наследницей царизма. Иначе вряд ли мы обрели с Пушкиным наш современный русский язык, которым были написаны его произведения, одновременно поэтические и исследовательские.

Эпоха великих русских писателей отмечена поиском русских национальных корней. И одновременно реконструкцией возможного будущего через фигуры Анны Карениной, князя Льва Мышкина и, конечно же, Евгения Онегина.

Когда человек все может и ничего не хочет, так можно и до смены режима докатиться. Теперь-то мы знаем, современный глобализованный евроатлантизм вырос через глубинное государство (ГГ) из набора персонажей «Село Степанчиково и его обитатели». Не могу представить, чтобы паркетные генералы – свирепые противники Кеннеди и теперь Трампа, – прочитали для затравки Достоевского, чтобы воплотить и развить его схему безответственного теневого управления.

Современная Анна Каренина – не изгой под паровоз, а героиня леди Диана, британская икона стиля. Изгой как был, так и остался Лев Мышкин, теперь без роду и племени подобно персонажам Владимира Сорокина «Дети Розенталя». Бездушные клоны Евгения Онегина во множестве заполнили офисное управление в роли менеджеров, по-русски – интриганов. Умение весомо и убедительно говорить во главе оплаченных заслуг.

Девятнадцатый век из русской литературы перепрыгнул в двадцать первый.

Между ними было то, со сталинскими инженерами человеческих душ, откуда выросла альтернативная жизнь современной русской литературы и кино. Я ни в коем случае не описываю репрезентативную картину, но по прихоти собственных ощущений выбираю и сравниваю лучшее. Натренировался в ринге пуделей в роли эксперта. Моим учителем была эксперт всесоюзной категории Люция Клименкова, по основной специальности скульптор.

К сталинскому эксперименту есть контроль. Из известного лично мне, между фактическим крушением биполярной системы мира и закреплением данного факта в межгосударственном переделе за двадцать лет произошло экстенсивное развитие эволюционной генетики, о котором широкая неспециализированная аудитория не знает, воспитанная не хлебом единым и одетая в белое.

Остались в памяти пасквили, провокации и разрушение научных школ. Началось с драк в Институте генетики Николая Дубинина и закончилось заказной статьей «Всесильная Юлия» в «Литературной газете». Последний из недр Советского Союза контрольный выстрел в голову ВАСХНИЛ с прицелом на уничтожение сельскохозяйственной генетики. Нужен управляемый хаос и не должно быть порядка, районирования, севооборота, селекционной племенной и сортовой работы.

Наемный убийца в овечьей шкуре журналиста напоминает фигуру одержимого неестественной любовью тренера из фильма Артёма Михалкова «Первый на Олимпе» о судьбе двукратного олимпийского чемпиона по академической гребле, блокадника Юрия Тюкалова. Со стороны не понять, почему спортсмен бьет тренера по морде. А вы говорите, деньги.

Выжившие после эпохи Дубинина отреклись чохом от всей русской науки, кино и литературы. Вот ведь до чего царизм-сталинизм довели, когда их дух простыл.

Сегодня народ ничего не знает про расцвет современной русской литературы. Кто-то читал произведения Маргариты Симоньян, разное написал в отзыве и в оценке для соратников по борьбе с фигой в кармане. В итоге описанного автором эффекта недовольства собой по вине власти стали ее ненавидеть еще больше. Получилось представление о современной литературе.

Депутат Елена Драпеко для освежения вкуса перечитывает «Анну Каренину». Мне казалось, добавить нечего после гениальной роли Елизаветы Боярской. Сегодня таких мириады в бытовой жизни, независимо от страны.

В России принято ненавидеть власть и все, что с ней ассоциируется. Я ухватился за «Магадан» по нескольким причинам. Прежде всего, потому, что общался с Евгенией Ва в сети и обнаружил родственную душу с адекватным для меня типом измышления.

Издатель ее книги Шевкет Кешфидинов и ведущая мероприятия с ней в «Марьиной роще» Вера Сорока, безусловно, профессионалы своего дела. Им надо без лишних чужих затей обеспечить продажи будущей книги. Ни в коем случае не надеясь на случай и не поддаваясь зависимости от него.

По примерам того, что я уже тут написал, будущее человечества творят особого типа люди, со всеми своими потрохами-извилинами, зависимые от случая. Таланты нуждаются в изоляции от общества на фронте, в лагере, шарашке или хотя бы, подобно Пушкину, в отдельном имении, на худой конец, где по воле случая есть душа Арина Родионовна.

Таких как Евгения Ва в России очень много и о большинстве из них мы ничего не знаем. Я могу привести примеры из жизни своей и своей семьи, а она неоднократно связана с Магаданом через Франкфурт-на-Майне и Москву. Волей случая в распределении характеров по генетически родственным организмам так бывает ближе. Хотя ни в Магадане, ни во Франкфурте никогда не был.

Персонаж Пастернака, врач Юрий Андреевич Живаго, мне оказался духовно близок. Среди знакомых мне людей большинство отвергает такой тип человека. Я не могу понять, какой «такой». Разве что исходить из того, что и меня многие отвергли и общения избегают. Доктор Живаго персонаж переходного мирового состояния. Как, например, писатель Евгения Ва сегодня.

Черты будущего проступили нелицеприятно и принялись рисоваться не отходя от паровоза. Принцип синергетика Сергея Курдюмова: «будущее сегодня», или антропный принцип в синергетике.

Железные опилки делают для нас видимым магнитное поле. Мы, люди, делаем видимым поля структуры и турбулентности нематериального хаоса Эдварда Лоренца. Если одним из центров мира стала Колыма, это объективно, а не прихоть диктатора или журналистский хайп.

В моем эксперименте in vitro изолятом была пробирка, куда отсаживались эстетические оформленные регенеранты. Тут я был абсолютный диктатор, но с условием получения результата.

Роман «Магадан» готовит к выходу в свет «Спартаковская редакция». Задавала вопросы автору «Магадана» известный писатель и редактор издательства СР Вера Сорока, автор сборника «Сказки слепого мира» (Альпина. Проза).

Интересы издательства «Спартаковская редакция» – большая проза, особенно приветствуются авторы-дебютанты. Основатель издательства главред Шевкет Кешфидинов

В анонсе встречи public talk в культурном центре «Марьина роща» было написано, что «когда встречаются два талантливых прозаика, их беседа неизбежно вращается вокруг литературы. В этот раз обсудим конкретные темы: писательская кухня, выход романа-истерики «Магадан» («Спартаковская редакция») у Жени Ва и сборника «Сказки слепого мира» (Альпина. Проза) у Веры Сороки. Надеемся, что зритель станет не просто наблюдателем, но и активным участником происходящего. От вас зависит, куда повернется разговор». Приходите и готовьте вопрос, призвали организаторы.

Информация о книге размещена на сайте издательства.

«Последнее, что запомнил Михаил, – нож в руках женщины, с которой его свел город Магадан.

Пребывая на грани мира живых и мертвых, Михаил окунулся в древние поверья и легенды, стал героем чужих снов, пробовал переосмыслить свою судьбу.

Чудовища в лабиринте памяти требовали ответов. Почему умерла его дочь? Почему Магадан редко принимал чужаков, но еще реже отпускал? Почему его главная любовь связана с пандемией, которая накрыла сначала один китайский город, а затем и весь мир?

Стоила прошлая жизнь того, чтобы выходить из комы?»…

Из отзывов известно, в романе много героев. Написан он многопланово, многослойно. То к богам, то к развратным ведьмам. Читатель часто терял нить повествования, но продолжал читать. Награда за настойчивость – прекрасный и очень грустный финал.

Это не мой отзыв, я не читал «Магадан».

Может, и к лучшему, не обрел конкретных пристрастий в защиту автора и его романа. Мои ощущения от обсуждении в «Марьиной роще», приведенного отрывка и отзыва как-то странно перекликаются с «Крутым маршрутом» Евгении Гинзбург и такими же многоплановым, многослойным магаданским романом ее сына Василия Аксёнова «Ожог. Письма с фронта идеологической войны». Аксёнов увлеченно ботал по фене и в его устах это был язык международного общения в Венской опере.

Колыма – центр мира.

Как уж так получилось, в трехгранный роман Аксёнова «Московская сага» вошел эпизод гибели моего младшего дяди Иосифа Файнберга.

Гинзбург и Аксёнов познакомились в ссылке на Колыме с испанским коммунистом и другом Эрика Хонеккера Натаном Штайнбергером и его женой Эдит. Я их несколько раз видел в комнатках деда Соломона Файнберга в большой вороньей слободке на Балчуге.

Арестовали Штайнбергеров до войны в ДСК НИР «Отдых». Услышав через участок немецкую речь, Эдит попросила мою бабушку Евгению забрать малышку Марианну. И охранник разрешил, и бабушка согласилась.

Да, так бывало.

Марианна выросла в семье деда Соломона и в Германию уехала гораздо позже родителей из-за неудачной любви. Может, было и не так, как до меня дошло в семейных преданиях. С тех пор многие перессорились. Из-за дачи в «Отдыхе» или просто несходства характеров. Номинальный владелец родового гнезда после нелепой гибели сына в бассейне уехал в Израиль. Счастья в киббуце не обрел.

Двоюродная сестра привезла его в животе из Магадана, куда ее распределили после окончания Сан-Гига. Вся большая еврейская семья была в шоке дважды – когда молодая симпатичная еврейка отправилась в Магадан против шерсти возвращающихся ссыльных, и затем, когда сама вернулась беременной. Она была счастлива. Счастливая жизнь, можно завидовать. Дача в «Отдыхе « сгорела от плохо устроенной проводки после дорогущего ремонта, который уже никому не был нужен. В углу участка захоронена урна с прахом бабушки Евгении. Она мечтала собрать семью там, и осталась одна.

С дедом Соломоном бабушка Евгения познакомилась в марксистском кружке в швейцарском Берне. Дяди Яков и Иосиф работали в Институте марксизма-ленинизма, основанном во Франкфурте миллионером из США Килем. Их предупреждали, ехать в СССР нельзя. Один погиб почти сразу вместе с отрядом, заброшенным в фашистский тыл. Другого расстреляли на Бутовском полигоне.

Дед Соломон Файнберг был автором монографии «Анализ руд цветных металлов».

Отец Израиль Файнберг заведовал лабораторией цветокорректирования ВНИИ Полиграфии.

Юлия Соломоновна Файнберг работала в Первой градской и многим помогала со здоровьем.

Тетя Вера Московкина в эвакуации руководила Центральным статистическим управлением СССР.

Мама Наталья Московкина во время войны закончила вечернее отделение Института стали и работала мастером мартеновского цеха, после войны – много лет в Госснабе на восьмом этаже здания Совета труда и обороны. Тут теперь работаю я – парламентским корреспондентом газеты «Московская правда».

Лев Московкин.