ТАЙНА «ТИХОГО ДОНА»

Рукопись романа – не черновик, а беловик.

Журналист, редактор Лев Колодный широко известен в литературных кругах как человек, который в 80-е годы прошлого века разыскал в Москве рукописи первых двух книг романа «Тихий Дон». Он последовательно и твердо отстаивает авторство Михаила Шолохова, утверждая, что никаких сомнений здесь быть не может. В прошлом году вышла в свет его книга «Кто написал «Тихий Дон»? Хроника литературного расследования».

Тем не менее, и выход книги, и интервью Колодного в прессе вновь привлекли внимание к одной из главных тайн, загадок советской литературы. Впрочем, читатель, не согласный со словами «тайна» и «загадка», волен заменить их другими — «клевета», «инсинуации».

Факты от этого не меняются. И в данной заметке ничего нового нет – лишь констатация, обобщение прошлого да некоторые побочные соображения.

Как известно, сомнения в авторстве Михаила Шолохова появились еще в 1928 году, сразу же после выхода в журнале «Октябрь» первых двух томов великого романа. (Роман гениальный – независимо от имени автора.) Вот как об этом говорит Лев Колодный: «В архиве ИРЛИ — Института русской литературы (Пушкинский Дом) — хранится 137 страниц рукописей третьей и четвертой книг романа. Но среди них ни одного листа первой и второй книг романа нет. А именно эти два тома «Тихого Дона», вышедшие в 1928 году, породили слухи и пересуды о плагиате».

Тогда же была создана комиссия Российской ассоциации пролетарских писателей (РАПП) под председательством Александра Серафимовича. Итоги ее работы в подробностях не известны. Есть опубликованное в газете «Правда» от 29 марта 1929 года письмо за подписью руководителей РАППа Александра Серафимовича, Леопольда Авербаха, Владимира Киршона, Александра Фадеева и Владимира Ставского. Без подробностей, короткое, страничка на машинке — общие слова, отповедь врагам:

«Обывательская клевета, сплетня является старым и испытанным средством борьбы наших классовых противников. Видно, пролетарская литература стала силой, видно, пролетарская литература стала действенным оружием в руках рабочего класса, если враги принуждены бороться с ней при помощи злобной и мелкой клеветы».

Современная Википедия (цитирую именно Википедию, поскольку это массовое знание) резюмирует. «Из письма следовало, что… работа Шолохова над романом хорошо известна многим, рукопись видели несколько человек… Позже эта рукопись затерялась, долгое время считалась утраченной и была найдена только в 1999 году».

На самом деле журналист Лев Колодный разыскал ее в Москве еще в 1984 году. В мае 1990 года он выступил в «Московской правде» с сенсационной статьей — «Вот она, рукопись «Тихого Дона!» Сообщения, комментарии появились во многих советских и зарубежных изданиях.

В 1999 году рукопись приобрел Институт мировой литературы (ИМЛИ).

В 2006 году вышло в свет уникальное факсимильное издание «Тихого Дона». Презентация его состоялась в президиуме Российской академии наук.

«После публикации факсимильного издания никаких научных аргументов в дискуссии не осталось. Спор будет продолжаться, но только на маргинальном уровне. Для противников авторства Шолохова это уже не категория знания, а вопрос веры», — заявил известный критик и литературовед, научный руководитель издания Феликс Кузнецов.

Газета «Известия» заключила: «Публикация факсимильного издания «Тихого Дона» ставит окончательную точку в самом тяжелом литературном споре ХХ века».

Однако маститый литературовед явно лукавил, а пресса, возможно, просто недопонимала – в данной ситуации рукопись ничего не доказывает. Любой человек, будь он автор, будь плагиатор – в любом случае отдавал бы книгу на перепечатку машинистке, написав или переписав ее своей рукой.

Проблема в том, что это не черновик (как преподносит пресса), а беловик – текст, написанный рукой Шолохова, его женой и ее сестрой, с небольшой правкой Шолохова. Даже Феликс Кузнецов невольно проговаривается: «Рукопись «Тихого Дона» по своему характеру отмечена явными признаками черновиков…» То есть не черновик, а только «признаки черновика».

Ирина Медведева-Томашевская, Александр Солженицын, Рой Медведев, Светлана Макарова и Андрей Макаров в исследовательских работах 70-х годов прошлого века строят свои сомнения в авторстве Шолохова именно на отсутствии черновиков. В 2005 году в Москве вышла большая книга «Литературный котлован». Автор — израильский литературовед Зеев Бар-Селла, внучатый племянник последнего атамана Войска Донского генерала Назарова. Сейчас интересные, глубокие исследования, включая подробный текстовый анализ, публикует в прессе российский литературовед и поэт Андрей Чернов.

Гигантский по объему событий роман как будто написан набело, в единственном экземпляре. Никаких вариантов глав, вариантов сюжетных ходов, придуманных, а затем отвергнутых — ничего этого нет. Но пишущие люди знают, что такое невозможно. Некоторые припомнят автора, который 8 раз переписывал роман под названием «Война и мир».

За прошедшие десятилетия общественно-литературные страсти вокруг черновиков, рукописей «Тихого Дона» стали чуть ли не абсурдом — почти незамечаемым, привычным. То рукописи после комиссии 1928-29 годов «затерялись» (почему не сданы в архив, как положено по законам бюрократии?), то автор сам их сжигал («Если бы я их хранил, тут уже негде было бы повернуться. Ведь приходится по десять раз переписывать отдельные главы… Брошу в огонь, что не нравится, и на душе легче, и в голове яснее становится», 1955 г.), то они в войну сгорели под бомбежкой, то некий танкист что-то нашел, хранил в танке и передал автору, то, наконец, в Москве разыскалась-таки рукопись первых двух томов. 15 ноября 2006 года программа «Время» сообщала: «Ранее она считалась утраченной, поскольку архив Шолохова погиб во время войны».

Природа писательства такова, что автор не может не поделиться замыслом с окружающими, друзьями, посетовать на сложности работы, пожаловаться на героев, которые начинают жить своей жизнью. Помните пушкинское: «Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна! Она — замуж вышла. Этого я никак не ожидал от нее». А уж повороты судьбы Григория Мелехова куда круче, драматичней.

От замысла, от акта творения грандиозного романа должны были расходиться волны в тогдашнем литературном море и мире. Однако свидетельств современников нет. Допустим невероятное: Шолохов создавал великую эпопею в полной тайне – никому ни слова, даже родным и близким, которые могли проболтаться. Но ведь члены комиссии РАППа в газете «Правда» утверждали: «Пролетарские писатели, работающие не один год с т. Шолоховым, знают… его работу в течение нескольких лет над «Тихим Доном», материалы, которые он собирал и изучал, работая над романом, черновики его рукописей».

Кто эти пролетарские писатели? Где их свидетельства? Их почему-то нет.

В то же время черновики – лишь небольшая часть неизбежных бумаг. Такая книга, как «Тихий Дон», требовала колоссального подготовительного труда по сбору материала. Шолохову в то время – 20 лет, он не обременен образованием, знанием мира. А в романе действует более 250 реальных лиц, исторических персонажей (их судьбы надо было изучать, собирать материалы), события разворачиваются во время Первой мировой и Гражданской войн, в больших и малых городах, на фоне передвижения войск, общей военно-политической ситуации в стране. (В Первую мировую войну Шолохову 9  -11 лет, в Гражданскую – 13 — 15 лет.) Он мог потом уже набирать материал, делать выписки из документов, газет, книг и т.д.

Ничего этого нет — есть только беловой текст.

И, наконец, где были рукописи все эти годы? Лев Колодный отвечает: «Они хранились в квартире вдовы фронтовика Василия Кудашева, не вернувшегося с войны писателя, лучшего друга Шолохова».

Но почему вдова Кудашева не предъявила их, например, в 70-е годы, когда за рубежом вышли книги Ирины Медведевой-Томашевской, Александра Солженицына, Роя Медведева, Светланы Макаровой и Андрея Макарова, с которых началась новая волна обвинений Шолохова в плагиате?

Мало того, оказывается, и сам Михаил Шолохов знал о своих рукописях, хранящихся у Кудашевой. Вот как об этом говорит Лев Колодный: «Хорошо знал, где и у кого хранилась рукопись в Москве. Матильда Емельяновна Кудашева берегла ее как зеницу ока… На ее вопрос о рукописях: «Миша, куда же их девать?» — ответил: «Куда хочешь. Распорядись сама…».

Очень странно, непонятно. Почему он не сказал об этом в 70-годы? Ведь, по мнению Льва Колодного, которое разделяют все сторонники авторства Шолохова, «найденные рукописи могли бы еще тогда положить конец кривотолкам».

Однако возможно, что лучшим официальным вариантом считалась гибель архива под бомбежкой. Возможно, были резонные опасения, что «кривотолки» только усилятся, так как при тогдашнем уровне образованности (70-е годы), массовом остром интересе к литературно-общественным явлениям рискованно было бы преподносить эти рукописи как черновики.

А сейчас уже можно.

Сергей БАЙМУХАМЕТОВ