В Театре имени Моссовета – премьера спектакля «Человек в закрытой комнате» Татьяны Загдай в постановке Павла Пархоменко. Любители театра хорошо знакомы с этим режиссером, уже поставившим на моссоветовской сцене «Игроков» и «Маму». Перед премьерой наш обозреватель беседует с постановщиком.
– Павел, что вас побудило обратиться к столь неординарной пьесе Татьяны Загдай?
– Ее абсолютная, как мне кажется, актуальность на сегодняшний день.
– Ваша главная героиня едет на организацию похорон отца, на которого она смертельно обижена. Героиня стремится разорвать всё, что связывает ее с прошлым, но в дороге неожиданно начинает слышать и видеть умершего папу и вести с ним диалоги. Это пьеса – о нашем внутреннем стремлении исправить собственные ошибки?
– И об этом тоже. Но в большей степени – о желании обрести любовь и прощение. История очень правдивая, на мой взгляд. По крайней мере, я себя узнаю в нашей главной героине. И понимаю ее. Я понимаю, что это такое, когда ты утрачиваешь связь со своим отцом, когда утрачиваешь связь с корнями, и хочешь себя как бы пересоздать через отрицание.
– Пересоздать себя через отрицание?
– Да. Через отрицание своего прошлого. Через отрицание того провинциального котлована, в котором росла героиня, в котором рос я сам, в котором росли многие. Но вопрос в том, как с этим потом жить? Ведь твое прошлое, оно потом тебя и определяет. Поэтому взаимоотношения с отцом, с преемственностью очень важны.
И еще это для меня история про умение любить. Умеем ли мы вообще любить? И что вкладываем в это понятие?
– Мне кажется , что в этой пьесе все очень хотят любить.
– Вот именно. Но ведь никто не понимает, как. Никто этого делать не умеет. Наша главная героиня лишь в самом финале приходит к этому пониманию любви. Приходит к пониманию того, что на самом деле, она очень любит своего отца и всегда его любила, хотела взаимности от него, ждала проявлений любви с его стороны. Но понимает это, когда он уже умер.
– А отец ее проявлять эту любовь просто не умел?
– Его тоже этому не научили. У него самого была какая-то трагедия.
– А как вы для себя определили эту трагедию? Она ведь в пьесе не обозначена?
– Мы для себя определили, что тема отца – это трагедия развала Советского Союза. Это трагедия людей, которые после распада огромной страны просто не нашли себя в новой жизни. Они не понимали, кто они, кем им быть в новом пространстве, в новом государстве.
– Да, похоже, поэтому отец героини и пьет все время. Вообще мне эта вещь показалась очень депрессивной поначалу. А вы обозначили ее, как трагифарс.
– Нет, она ни в коем случае не депрессивная. Там много смешного и узнаваемого. Напротив, мы для себя в ней нашли свет. А свет – это всегда конечная точка любого больного пути. Героиня в финале полюбила и простила. А когда прощаешь, то освобождаешься от всего негативного, и прошлое тебя больше не мучит. Закрывается какая-то круговерть фантомных болевых ощущений в жизни, круговерть болезненных психологических проявлений. Ты можешь идти дальше с поднятой головой, с благодарностью и радостью. Прошлое становится опытом.
Мне кажется, что посмотреть этот спектакль нужно обязательно, и встретиться с этой пьесой очень важно именно сейчас. Ее тема важна для человека в любой точке земного шара. Наши артисты поэтому даже поначалу спорили, могла ли эта история случиться в нашей стране. Но здесь явно очень много про нас, про Россию. Да, может быть кому-то всё то, о чем мы рассказываем, покажется неудобным. Может, кто-то будет в силу вкусовых качеств говорить, что лучше бы мы ставили Чехова. Потому что «Чехов, Толстой и Гоголь – наше всё». Но мне-то как раз кажется, что автор пьесы Татьяна Загдай находится в прямом диалоге с Чеховым, с его «Тремя сестрами». Потому что тема нашей главной героини – это всё те же чеховские «Три сестры». Только вот наша героиня уехала в Москву. И что?
– Вы, видимо, размышляли над тем, что было бы с тремя чеховскими сестрами, если бы они в эту Москву попали? Андрей Кончаловский, поставивший свой блистательный спектакль на сцене Театра им. Моссовета, очень точно обозначил будущее этих сестер – вихрь революции в финале вкручивает их в огромную воронку, они в ней вращаются и пропадают окончательно… Ваша героиня – тоже часть подобной истории?
– Абсолютно, но только через большой промежуток времени. Ну, вот уехали бы три чеховские сестры в Москву? Ну, вот, сбылось. А дальше-то что? Вот наша героиня сбежала от себя, она уехала, выбралась из глубинки. Но парадокс в том, что уехав и пытаясь себя воссоздать на новом месте, она не убежала от собственной боли. Москва – это мечта, и всем кажется, что «вот я попаду в Москву и начнется настоящая жизнь». А по факту оказывается, что нашу героиню Москва только искалечила еще больше, высосала из нее всё. Не случайно ведь говорят, что «Москва любит бедных и делает их еще беднее» Всё дело в том, что героиня приезжает сюда уже покалеченной морально. А восстанавливает ее только любовь, которую она открывает, прежде всего, в себе самой. Вот такой спектакль.
Елена Булова.
Фото Елены Лапиной, предоставлены пресс-службой театра, видео автора
