Зампред комитета СФ по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина провела в пятницу очередные парламентские слушания «Совершенствование положений семейного законодательства в части государственной защиты ребенка при непосредственной угрозе его жизни или здоровью».
Мизулина исходит из того, что Семейный кодекс устарел, поскольку он регулирует частные отношения. Однако вопросы семьи давно стали далеко не частным делом. Государство обязано вмешиваться, причем аккуратно. Естественно, большинство участников и сама Мизулина концентрируются на злоупотреблениях, связанных с изъятием детей из семьи.
Стало обычной практикой, когда запуганные сотрудницы органов опеки ничего не делают даже при очевидных угрозах ребенку. Изъять не решаются, а практики помощи семье с целью ее сохранения забыты. Между тем даже специалист по нейрогуморальной регуляции в широком спектре от наркомании до послеродовой депрессии Вячеслав Дубынин рекомендует начинать лечение нарушений материнского поведения с профилактических бесед, чтобы остановить или предвидеть развитие отклонений.
К сожалению, специалистов такого уровня к дискуссии по законопроектам не приглашают. Присутствуют в основном общественники с каким-то разнообразным образованием.
В то же время, если семья попала в зону пристального внимания, основания для изъятия детей найдутся и кара последует неотвратимо. Изыматели работают подобно коллекторам, которые вовсе не стремятся вернуть все долги, но выборочно преследуют назначенную жертву.
На такие признаки антисемейного поведения представителей власти указали несколько участников. Сама Мизулина прекрасно знает, что ограничение родительских прав фактически влечет утрату ребенка. Родители просто не могут его найти. Ребенок по цепи передается чужим людям или вообще оказывается неизвестно где.
Геннадий Прохорычев, уполномоченный по правам ребенка во Владимирской области, заявил о деформация сознания в сторону негатива в детской теме. Для иллюстрации рассказал о достаточно редком, но показательном случае. Четверых детей отобрали после обращения их матери по школьному питанию. В доме тут же нашли нарушения с электропроводкой. Без уведомления матери трех детей забрали из школы и одного из детского сада. Мать догнала автобус на машине, ее не пустили. Бабушку и отца тоже не уведомили. Обманули детей, поместив в реабилитационный центр в другой район. Сказали: пусть ваша мама понервничает и найдет другой дом.
Прохорычев посчитал отобрание детей похищением и заставил вернуть. Сейчас дети у бабушки, мать нашла другую работу. Проводка в прежнем доме до сих пор не проверена. В составе комиссии электрика не было. Никто не смог объяснить, в чем состояла угроза.
По мнению областного уполномоченного, ситуация показывает страх органов опеки перед внешними обстоятельствами. Второе – их непрофессионализм. Нет единого регламента отобрания ребенка.
Деформация сознания, очевидно, в том, что местному начальнику для прикрытия своих коррупционных дел проще всего было наказать жалобщицу через изъятие детей. Незаконно, но просто, потому что тема на слуху и воспринимается как естественная кара.
Елена Филинкова, уполномоченный по правам ребенка в Новгородской области, рассказала о проблемах защиты детей в случаях совпадения неадекватности в поведении матери и органов опеки. У родителей глубокое слабоумие, но они любят ребенка. Невозможно изъять, пока не найдешь предлог в виде синяков. Или женщина попала под влияние некоего движения. Движение не считается вредным, и непонятно, что с ней делать. Прокуратура не дает разрешения осмотреть детей. Мамаша собиралась кормить ребенка с пяти лет одной солнечной энергией. Хорошо, что через суд нашли отца. Духовные искания родителей не должны отражаться на ребенке.
Из дискуссии можно понять, что значительный объем обсуждаемых проблем связан с неадекватным правоприменением, однако Мизулина об этом слышать не хочет.
Председатель «Родительского всероссийского сопротивления» Мария Мамиконян свою миссию видит в борьбе с западными ювенальными технологиями, которые навязали России.
Пропагандистские кампании нам дурят голову. Мамиконян спросила зал: вы можете поверить, что в России ежегодно от рук своих мужей погибает 14 тыс. женщин? Не надо говорить про сокрытие преступлений и латентные формы. На самом деле не 14 тыс., а 304. НКО на фоне истерии очень выгодно получить финансирование.
Мамиконян предлагает ввести воздействие на семью в государственные рамки. Это не должно быть статьей дохода тех, кто хочет отобрать детей. Если все это не будет приведено в норму, в семьи можно врываться по сигналу.
Мизулина отказалась обратить внимание как на случаи, когда дети не ходят в школу, так и на информационную безопасность детей в сети. Накануне на форуме по цифровой гигиене была отмечена связность названных моментов и описаны последующие угрозы жизни и здоровью детей.
Мамиконян со своей стороны отметила необходимость исправления законов.
Уполномоченный по правам ребенка в Москве Евгений Бунимович выступать не стал, а в интервью «МП» сообщил, что многое в словах Мизулиной правильно. Например, необратимость процесса изъятия ребенка из семьи. В то же время запуганные работники органов опеки чаще не принимают решения и оставляют ребенка под угрозой, пока ситуация не подходит к финалу. Если на учителей и врачей тоже есть жалобы, то они все же проходят профессиональную подготовку. А сотрудники органов опеки – только переподготовку. В общественной работе люди похожи, но в своей семье и представлениях о семье люди очень разные в зависимости от различных особенностей, в том числе этнических или религиозных. Есть случаи, когда личные особенности сказываются на принятии решений при работе в органах опеки.
Бунимович согласен с тем, что доминирующим стимулом многих проблем, и в том числе угроз для детей, является глобальная тенденция «мама воюет с папой». Об этом практически не говорят, и вскрыть очень трудно. Органы опеки исходят из того, что семья в трудном жизненном положении, когда не хватает денег на жизнь. Однако ребенок может оказаться в угрожающем положении во внешне благополучной семье, когда становится игрушкой манипулирования в войне родителей. И даже без манипулирования, если родители оба любят ребенка, но мать унижает отца. Для ребенка это стресс и риск остаться без отца. При этом установить факт латентного неблагополучия очень сложно из-за демонстративного поведения и резкого изменения личности под угрозой записи на диктофон или видеокамеру.
Бунимович опять же сказал, нужен профессионализм, чтобы разобраться.
