Фильм «Первый Оскар» посвящен истории съемок документального фильма «Разгром немецких войск под Москвой» (режиссеры Леонид Варламов и Илья Копалин). Под названием «Москва наносит ответный удар» фильм получил премию на 15-й церемонии Американской академии кинематографических искусств и наук «Оскар» в 1943 году за заслуги в области кинематографа.
Это был первый «Оскар», присужденный советской картине. Для этого сделали специальную номинацию «Лучший документальный фильм». Споры были нешуточные. Положительное решение возникло потому, что решающий голос «против» удалось буквально сломать напоминанием, что его носитель родом из Минска, а там сейчас фашисты убивают евреев. Один из воротил кинобизнеса США вспомнил бабушку в таком же платке и фиш на шабат (фиш – это рыба на идиш. А шабат – день недели, в который Тора предписывает евреям воздерживаться от работы).
Впрочем, вышеописанное – это версия авторов фильма «Первый Оскар». В любом случае, главные герои являются персонажами вымышленными. При этом прослеживается определенный параллелизм совершенно несхожих персонажей в Москве и Лос-Анджелесе.
Новая картина, безусловно, привлечет внимание к документалистике первой фазы войны и в какой-то степени восстановит историческую справедливость. Битва под Москвой переломила ход войны, но оказалась в тени Сталинградской битвы. Сейчас в это трудно поверить, однако на фронтах Великой Отечественной царила неразбериха и никто точно не знал, что происходит в двадцати километрах от позиций.
Исход битвы решили два фактора – легендарный героизм русского солдата и стратегическое решение Сталина взорвать водоспуски Иваньковского и Истринского водохранилищ. Образовалась волна в два с половиной метра. Вода перекрыла путь немецким танкам и мотопехоте, атака на Москву была критически ослаблена.
Фильм «Разгром немецких войск под Москвой» снимался по личному указанию Сталина. Посмотрев материал, генералиссимус сказал, что этот фильм стоит девяти дивизий.
Фильм «Первый Оскар» сделан в гибридном формате, как теперь принято для исторических картин. В основном используется игровой вид киноискусства со вставками документальных кадров. Работа оператора и режиссера-постановщика на таком высоком уровне, что отличить игровые съемки от документальных можно только по лицам, потому что люди с тех пор стали другими.
Люди были настолько другие, что снимать было опасно не только из-за того, что это реальная война и в окоп с камерой лезть бесполезно, ничего не видно. Многие операторы с фронта не вернулись. Но была и другая проблема – всегда попадались люди, которые панически боялись съемок. И то был реальный страх, доходящий до ужаса. Свой суеверный страх перед объективом люди объяснить не могли, но могли сдать фотографа или оператора НКВД в качестве шпиона.
Даже у привыкшего к съемкам Сталина проявилось нечто подобное, когда он спрятался под трибуной от длиннофокусного объектива-пушки.
Операторов на съемках битвы под Москвой было много, только в титрах – полтора десятка. Один и тот же эпизод могли снимать одновременно с разных ракурсов, что породило подозрение в постановочности.
Снимать было не только опасно, но и адски тяжело физически. Сейчас это сложно понять. Даже относительно небольшая репортажная камера была огромной по сравнению с нынешними, плюс штатив, ящики для пленки и объективов. Механическая камера отказывалась работать на морозе. Увидеть результат можно было только после проявки в Москве. Да и то режиссер «Первого Оскара» немного подсократил процесс, в фильме после проявки сразу получается позитив. А насколько нам известно, обратимая пленка использовалась только для любительских съемок не требующих тиражирования.
Пленка делалась из той же нитроцеллюлозы, что и бездымный порох, она бала пожароопасной и ее вечно не хватало. Из-за экономии далеко не всё удавалось снять. С дублями, по понятным причинам, тоже была, мягко говоря, напряженка.
По замыслу авторов, фильм показывает профессиональное становление оператора-документалиста. Буквально до завершающих эпизодов непонятно, кто главный герой. Непонятно было, кто победит в схватке за профессионализм, жизнь и любовь. Идет идеологическая борьба двух соперников – Ивана Майского и Льва Альперина – за одну красавицу Юну, выпускницу того же курса ВГИКа, только актерского факультета, и одновременно за концепцию документалистики.
Иван Майский изображен сторонником постановочности, то есть его документалистика игровая. Показано, как сама жизнь, а точнее, смерть, вносит коррективы, и постановочность отступает.
Лев Альперин по факту стал носителем концепции Дзиги Вертова «жизнь врасплох». Классикой документалистики такого направления считается фильм «Нанук с Севера» Роберта Флаэрти, но это в общем мнении заигравшейся кинотусовки.
По нашему мнению, лучшая кинодокументалистика делалась в России с самого начала ее существования. По воле вождя она была поставлена на службу интересам государственной пропаганды, и с этой роли ее не отпускали до распада СССР. Вершиной отечественной кинодокументалистики можно назвать фильм «Байкало-Амурская магистраль», затем «Легенды БАМа», где уже честно рассказаны обе половины истории – комсомольская и лагерная. Вторую половину описал Александр Куприянов в романе «Истопник», и она не менее героическая по сравнению с комсомольской. А была еще и третья часть БАМа – военных железнодорожников.
После Дзини Вертова создали новую документалистику, и началась она с «Разгрома немецких войск под Москвой».
Последние кадры оператора Ивана Майского оказались совершенно вне его замысла.
Лев Альперин снимал по наитию. Операторское чутье заставляло его развернуть камеру от официальной сцены туда, где нет постановочности.
Фильм показывает, как нестандартное поведение и владение словом, в том числе на немецком языке, способно развернуть в мирную сторону самые опасные, дикие ситуации.
За почти 80 лет многое изменилось. ВГИК стал другим. И газета The New–York Times другая, появление в ней позитивного отзыва о русском фильме теперь немыслимо.
А вот фронтовая журналистика из героизма стала технологией. Ее высокий уровень привел к тому, что со времени войны в Ираке стреляют прежде всего по журналистам.
Русская кинодокументалистика – воплощенная история. Фильм «Первый Оскар» в просмотре дается непросто, однако согласно принятой в России традиции заканчивается очень даже мирно.
Первый в мире памятник фронтовому оператору открыт 4 сентября 2020 года в подмосковном Красногорске.
Председатель Российского военно-исторического общества, помощник президента Владимир Мединский сказал на церемонии открытия: «Живых свидетелей войны остается все меньше и меньше с каждым днем. Есть книги, дневники, мемуары, но есть самые подлинные свидетельства того, что было в годы Второй мировой, свидетельства, которые невозможно фальсифицировать и извратить – это кинохроника, это фотодокументы. Сегодня мы открываем памятник тем людям, которые эту правду для потомков сохранили. Их было чуть больше двух с половиной сотен, среди них легендарные Роман Кармен, Николай Киселев, Владислав Микоша и менее известные, среди них были те, кто обрел большую славу <…> Каждый четвертый кинооператор погиб, каждый второй получил тяжелое ранение, а ранены были все. Эти потери в среднем сопоставимы с потерями боевых пехотных частей, местами даже выше. Мы сегодня должны не забывать еще об одном, о том, что этот памятник в полной мере подчеркивает преемственность поколений, не забывать тех военных корреспондентов: Андрея Стенина, Антона Волошина, Игоря Корнелюка, которые точно так же, с камерой в руках, погибли не так давно на Донбассе».
Авторы фильма «Первый Оскар» ненавязчиво, без пафоса, как-то даже по бытовому буднично вложили аргументы Мединского в уста своего главного персонажа Льва Альперина. Героизм – это потом, в оценках зрителя, а сначала работа. Тяжелая работа на износ с главной задачей репортера выжить и сохранить отснятую пленку.
Наталья ВАКУРОВА, Лев МОСКОВКИН.
На снимке: продюсеры Вадим Верещагин, Наталья Мокрицкая и руководитель Департамента культуры города Москвы Александр Кибовский на премьере фильма «Первый Оскар» в кинотеатре «Художественный».
Фото Андрея Никеричева / Агентство “Москва”
