Об этом в ходе пресс-конференции в НСН напомнил заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике, глава Российского союза налогоплательщиков Артем Кирьянов, комментируя участившиеся случаи оспаривания результатов приватизации промышленных объектов по искам Генпрокуратуры РФ.
По данным экспертов, с 2020 года число дел, в которых Генпрокуратура оспаривает результаты приватизации, выросло в 8 раз. Этот показатель достиг рекордной величины за все время наблюдений. Буквально на днях судебные приставы арестовали счета и активы на 100 трлн руб. по иску Генпрокуратуры России о взыскании имущества «Макфы» и аффилированных компаний в интересах государства. «Макфа» входит в топ-5 крупнейших в мире производителей макарон.
«В последние годы после начала СВО и достаточно серьезного противостояния с недружественными странами стал часто использоваться термин «национализация». Конечно, он политически окрашен; конечно, он окрашен с точки зрения «левых» политических партий. <…> Но при этом мы должны понимать, что национализация – это далеко не бесплатный государственный процесс: прежде чем что-то забрать у добросовестного приобретателя, должен идти разговор о компенсации ему стоимости собственности, которой государство хочет управлять. <…> Так что на сегодняшний день «национализация» – это просто слово, которое употребляется иногда к месту, иногда не к месту, но не имеющее под собой четкой процедуры, не имеющее никакого законодательного оформления».
Если говорить о понятии «деприватизация», то оно, по словам Артема Кирьянова, стало употребляться в связи с противодействием коррупции из-за того, что в какой-то момент из уголовного права России исчезло понятие конфискации:
«То, что сейчас делает Генпрокуратура, морально оправдано большинством наших граждан. Фабрики, заводы, пароходы и другие активы эти господа получили, находясь на госслужбе с зарплатой в 100 тыс. рублей в месяц. Так не бывает! Поэтому здесь вопрос с морально-политической точки зрения абсолютно понятен, другое дело, что, возможно, требуется какая-то доработка, связанная с техникой применения каких-то санкций и практик в рамках борьбы с коррупцией».
Однако, как отметил еще один участник пресс-конференции, президент Союза адвокатов России, доктор юридических наук Игорь Трунов, за последние годы практика применения мер по изъятию имущества приобрела широкомасштабный характер, и далеко не во всех случаях она вызывает всеобщее моральное одобрение:
«Как ученый, как доктор юридических наук я написал ряд статей на тему изъятия имущества, в которых провел анализ всей той судебной практики, которую мы имеем с 2013 года. Я напомню, что эта норма у нас появилась с 1 января 2013 года, и у нас есть анализ практики ее применения от Верховного суда, из которого ясно, что разговор о том, что это касается только крупного бизнеса, не соответствует действительности. Я приведу пример Северного Кавказа: у «Дагомыс-чая», «Хоста-чая», «Мацестинского чая» землю отняли. В сочинских судах за февраль подано 250 исков по отчуждению земельных участков со строениями: арест уже наложен на 11 тысяч участков. В Туапсе 150 владельцев домов и участков потеряли землю. На Северном Кавказе – 1 тыс. 763 объекта, в том числе 37 санаториев, курортных учреждений и 680 объектов недвижимости. О крупных делах такого рода слышно, а о мелких не слышно, и мало кто об этом знает. Конечно, отдельный респект мэру Москвы и московскому уполномоченному по защите бизнеса Татьяне Минеевой за то, что в Москве четко организована эта работа. В Москве таких случаев нет! Это настоящий парадокс, так как по всей стране идет «вал», а Москва на этом фоне выглядит белым и чистым пятном. Анализ Верховный суд дал с 2013 года по 2019-й, но за эти 4 года было всего 19 таких дел, а сейчас это пошло тысячами».
На фоне такой массовости применения особую тревогу вызывают случаи, когда нормы, прописанные в законе, в правоприменительной практике истолковываются, мягко говоря, расширительно.
«В законе о соответствии расходов лиц, занимающих государственные должности, и иных лиц и их доходов, «иные лица» четко ограничиваются: в законе говорится, что ими могут быть жена госслужащего и его несовершеннолетние дети. А сейчас по всей стране идут иски, в которых кого только нет: это и акционеры, и директора, и папа с мамой… Но всех их в законе нет! Были предложения расширить эти нормы, в частности – в законопроекте депутата Госдумы Ярослава Нилова. Но оно не прошло. Оно не прошло, а практика идет по всей стране. Поэтому мы либо держимся в рамках закона и применяем то, что есть, либо меняем этот закон».
Кроме этого, как подчеркнул Игорь Трунов, не следует забывать о том, что закон не имеет обратной силы:
«Но сплошь и рядом эти меры применяются за рамками 2013 года. А почему? А потому, что тогда было куплено… Но давайте посмотрим, кто у нас крупные бизнесмены: вот Роман Абрамович – губернатор Чукотки; Петр Авен – в прошлом министр внешних экономических связей; Потанин – первый заместитель председателя правительства; Вагит Алекперов – замминистра нефтяной и газовой промышленности; Александр Ткачев – краснодарский губернатор и министр сельского хозяйства. Если мы принимаем решения по покупке каких-то объектов 20 – 30 лет назад (а по всем тем делам на Северном Кавказе, о которых я говорил выше, покупки были совершены 20 – 30 лет назад), то тогда встает вопрос о том, что всему бизнесу придется «сидеть на чемоданах», потому что ему будет непонятно, как встраиваться, в рамках какого закона мы тут живем. У нас всегда так бывает: вот «святая» идея – давайте бороться с пьянством. Ну, конечно, хорошо, когда трезвое общество, здоровые люди, но ведь начали вырубать виноградники. Вот здесь и сейчас абсолютная аналогия: начали вырубать виноградники, начали вырубать наш бизнес».
Кроме всего вышеперечисленного, есть, по его словам, и еще один вопрос:
«Вот отняли агропромышленный комплекс у предпринимателя Андрея Коровайко (концерн «Покровский». – С. И.). В него входило что-то около 60 крупных колхозов и перерабатывающих предприятий, и всё это передали государству. А дальше что со всем этим делать в соответствии с законом? Передаем какому-то конкретному лицу? Тогда хотелось бы знать, в честь чего мы именно ему передаем? Мы передаем государству? Но мы этого уже наелись в советском прошлом, и мы с тех пор знаем, что государство – неэффективный собственник. То есть здесь должна быть четко регламентированная процедура, а ее нет. Зато недавно генеральный прокурор сделал доклад о том, что возвращено 15 предприятий военно-промышленного комплекса государству. Звучит это, конечно, красиво, благородно и т. д., но во всем мире рентабельность и эффективность – это частно-государственное партнерство. Когда одно государство владеет любым предприятием – это всегда проблема. И если вы 15 предприятий отняли, кому и как вы их потом передадите? Ведь никакой процедуры нет! Чем-то ведь это должно быть регламентировано, должен быть какой-то закон. Не случайно и то, что по всем этим делам повсеместно выступает истцом Генеральная прокуратура. Это определенная форма давления, ведь когда в определенный маленький провинциальный суд приезжает заместитель генерального прокурора с «флагом» «Я за государственные интересы!», но кто же против него выступит? Как можно дискутировать с генеральным прокурором?»
Уполномоченный по защите прав предпринимателей в г. Москве Татьяна Минеева, также принявшая участие в пресс-конференции, рассказала о том, как московские предприниматели реагируют на эти тревожные тенденции:
«С 2023 года предприниматели на различных дискуссионных площадках выражают обеспокоенность из-за того, что участились иски Генпрокуратуры по национализации частных активов, но ко мне, как к московскому омбудсмену, таких обращений не было. Но в информационном поле эта тема постоянно крутится, и беспокойство однозначно есть».
Еще один участник обсуждения, председатель комитета по правовым вопросам Международного конгресса промышленников и предпринимателей Вячеслав Плахотнюк, напомнил о том, что когда в 2002 году принимались поправки в Гражданский кодекс РФ и сокращались сроки исковой давности (до 2002 года было 10 лет, а стало 3 года), тогда президент РФ Владимир Путин сказал, мол, да, нарушения были, да, проблемы были, да, приватизация была несправедливой, но сколько можно смотреть назад и рвать на себе волосы? Давайте идти вперед, сократим срок исковой давности по сделкам по приватизации до 3 лет и дадим людям работать. Сейчас, по его словам, ветер подул в другую сторону, и уже говорят о том, что и 10 лет мало. Сейчас Шохин, возглавляющий РСПП, просит о том, чтобы хотя бы вернули 10 лет. Но этот призыв уже никто не слышит.
Сергей Ишков.
Фото Юлии Смагринской
