9 сентября 1898 года актриса Ольга Книппер на репетиции «Чайки» в Московском Художественном театре впервые встретилась со своим будущим мужем – писателем Антоном Чеховым.
Если Московскому Художественному театру Ольга Леонардовна отдала почти всю свою долгую жизнь (она прожила 91 год), с момента основания театра и практически до самой смерти, то с Чеховым были связаны только шесть лет ее жизни, правда, Книппер называла их «самым светлым временем». Это были последние годы Антона Павловича, умершего у нее на руках.
Ольга Леонардовна родилась в 1868 году в Вятской губернии, где ее отец, инженер-технолог, по происхождению эльзасский немец, был тогда управляющим завода. Что касается матери Ольги, то Анна Ивановна Зальц была очень одаренным музыкантом, отличной пианисткой, имела прекрасный голос. Супруг не позволил ей пойти на сцену и поступить в консерваторию, поэтому Анна Ивановна посвятила свою жизнь семье – сыновьям Константину и Владимиру и дочери Ольге.
В 1870 году семья переехала в Москву. Больше Ольга Леонардовна место жительства не меняла.
Она всегда хотела стать актрисой: будучи ребенком, вместе с братьями устраивала спектакли для семьи и друзей. Сами шили костюмы, рисовали декорации. Когда Ольга стала старше и всерьез захотела связать свою судьбу со сценой, отец категорически запретил ей даже думать об этом: он хотел, чтобы дочь стала либо художницей, либо переводчицей. Ольга с ранней юности занималась языками, знала в совершенстве английский, немецкий и французский языки, много переводила. Рисовала она тоже хорошо: отец даже показывал ее работы Владимиру Маковскому – известному художнику, с которым семья дружила.
Все изменилось после того, как отец Ольги внезапно умер. Из-за резкого ухудшения материальных условий надо было как-то зарабатывать на жизнь. Поселившись в целях экономии вместе с братьями матери Карлом и Александром (один был врач, другой военный), они стали зарабатывать уроками: Анна Ивановна давала уроки пения, Ольга – уроки музыки, Владимир, будучи в то время студентом, репетиторствовал, Константин работал инженером на Кавказе.
После потери главы семьи семья Книппер два лета подряд проводила в Полотняном Заводе – имении Гончаровых (из этого рода происходила жена Александра Пушкина Наталья Николаевна). Молодежь, вдохновленная тенью великого поэта, уговорила хозяев имения отдать в их распоряжение здание бывшего трактира: поговаривали, что там бывал Пушкин. В бывшем трактире был устроен импровизированный театр, в котором молодые люди играли пьесы Островского, водевили, устраивали концерты.
Принимавшая во всем этом участие Ольга Книппер убедилась в правильности выбранного ею пути, вернувшись в Москву, она, ничего не говоря матери, подготовилась к поступлению в драматическую школу при Малом театре. Поступив, она прозанималась в школе месяц и была отчислена как не сдавшая проверочный экзамен. Как выяснилось впоследствии, из четырех учениц школы Ольга Книппер была единственной, кто поступил без протекции – и теперь ее место потребовалось для девушки, имевшей сильного покровителя.
Проплакав несколько дней, Ольга все рассказала матери, а та, видя, насколько сильно отчаяние дочери, через знакомых устроила ее поступление в драматическую школу при филармонии, куда прием был уже месяц как прекращен. Девушка поступила в класс к Владимиру Немировичу-Данченко – это определило всю ее дальнейшую судьбу.
«Немирович-Данченко сразу оценил талант будущей актрисы, много занимался с ней, – рассказывал театровед, искусствовед и литературовед Виталий Вульф. – Ходили разговоры, что он был увлечен ею. Ее же интересовала только сцена, а после занятий она бегала по урокам, чтобы иметь возможность платить за учебу. В конце 1897 года по Москве стали ходить неясные слухи о скором создании какого-то нового, необычного театра. Его будущий создатель, Константин Сергеевич Станиславский, пришел в филармонию смотреть репетиции пьесы Карла Гольдони «Трактирщица» – и труппа знала, что их отсматривают для нового театра. Книппер играла в этой постановке Мирандолину – с блеском, темпераментом, с энергией молодости… Через некоторое время Немирович-Данченко объявил Ольге Книппер, а так же Маргарите Георгиевне Савицкой и Всеволоду Эмильевичу Мейерхольду, что они зачислены в труппу будущего театра».
Как известно, официально Художественный театр появился в июне 1898 года в подмосковном Пушкине: члены Общества искусства и литературы, возглавляемого Станиславским, объединились с выпускниками школы филармонии во главе с Немировичем-Данченко. В Пушкине проходили первые репетиции – знакомые Станиславского предоставили в распоряжение новорожденной труппы здание летнего театра, где была только сцена и один ряд стульев. Книппер репетировала в пьесе А. К. Толстого «Царь Федор Иоаннович» роль царицы Ирины. Позже начали постановку чеховской «Чайки».
«Чехов к тому времени был поистине кумиром российской интеллигенции, – рассказывал Виталий Вульф в одной из своих телепередач. – Как автор рассказов он был известен всей России. Студенты ходили, не выпуская из рук томики Чехова. Но его талант как драматурга был тогда под большим сомнением. Постановка его первой пьесы «Иванов» в Москве закончилась скандалом, потом с огромным шумом провалилась премьера «Чайки» в Александринском театре в Петербурге. (…) Когда стало известно, что Станиславский собирается ставить «Чайку», сестра А. П. Чехова Мария Павловна приехала в Пушкин, чтобы узнать, что за люди собираются играть эту пьесу. Мария Павловна, всю свою жизнь отдавшая брату, очень боялась, что новая постановка принесет Антону Павловичу новые страдания».
9 сентября 1898 года Чехов сам пришел на репетицию «Чайки». Это был день первой встречи Ольги Книппер с Антоном Павловичем. Узнав накануне от Немировича-Данченко, что сам Чехов будет на репетиции, она буквально летела по Воздвиженке, где находился Охотничий клуб, в котором шли репетиции, пока не было готово здание театра, – зная, что сейчас она увидит писателя, которого любила вся Россия. И что же? Антон Павлович поговорил с актерами, посмотрел, как они играют, и… ушел в недоумении: Станиславский совершенно не понял пьесу, а актеры не желали вникать в объяснения автора. Только благодаря Немировичу-Данченко, который очень любил и хорошо понимал драматургию Чехова, а также энтузиазму актеров, хоть еще и не сыгравшихся, спектакль состоялся.
Ольгу Книппер Антон Павлович заметил на премьере пьесы «Царь Федор Иоаннович», где она играла царицу Ирину. Это был уже не беглый взгляд на незнакомку: Чехов был очарован ее лицом, голосом, величием, с которым она играла эту роль. Он не таился и всем об этом сообщил, а на другой день уехал в Ялту.
«В игре Книппер, в первую очередь, отмечали ее непреодолимое сценическое обаяние и искренность, – писал об актрисе Виталий Вульф. – Она не играла, а жила на сцене – именно так учил своих актеров Станиславский. Образованная, интеллигентная, скромная, с тонким чувством юмора, с интересной внешностью – она всегда была в центре внимания. (…) Вадим Васильевич Шверубович, сын ее лучшего друга, актера Художественного театра Василия Качалова, вспоминает, как в феврале 1920 года Книппер в составе качаловской труппы едет в теплушке из Новороссийска: ветер, жуткий холод, все жмутся друг к другу, мрачные и подавленные… А в центре вагона сидит – абсолютно прямо, – на чемодане Ольга Леонардовна, рядом на другом чемодане расстелена белоснежная салфетка, а на ней – свеча в фарфоровом подсвечнике и книга в сафьяновом переплете. Вокруг грязь, стрельба, ругань, а она сидит, словно в номере роскошного отеля, кутается в белоснежный оренбургский платок, и читает».
Премьера «Чайки» в Художественном театре состоялась 17 декабря 1898 года. Первые два акта прошли в абсолютной тишине: все было непривычно для публики – и пьеса, и исполнение, и оформление сцены. По окончании третьего акта зрительный зал взорвался аплодисментами: и пьеса, и талант Чехова-драматурга были реабилитированы.
Ольга Книппер играла Аркадину – стареющую актрису, не желающую замечать приближение старости. А ведь ей было всего тридцать! То, как она сыграла это старение, было незабываемо. Премьеру она играла с сильнейшим бронхитом, с температурой 39, и после слегла совсем.
Чехов, находившийся в Ялте, сначала получил поздравительные телеграммы, а следом – известие об отмене спектакля. Антон Павлович решил, что болезнь Книппер – только предлог, чтобы не волновать его известием о новом провале. Весной 1899 года Чехов приехал в Москву и отправился на представление «Чайки».
«Актеры долго не играли – во время Великого поста спектаклей не было, – помещение чужое, декорации тоже… Чехов был в ужасе. Станиславский еле смог его успокоить. По прошествии некоторого времени Чехов не только принял постановку «Чайки», но и согласился на то, чтобы его новая пьеса – «Дядя Ваня» – тоже ставилась в Художественном театре», – рассказывал Виталий Вульф.
Как-то после спектакля за кулисы к Ольге Леонардовне пришел ее друг, актер того же театра Александр Вишневский, и привел с собой сестру Чехова, Марию Павловну. Она пригласила Книппер в Мелихово, где тогда жила семья Чеховых, и Ольга Леонардовна провела там три дня. Потом сам Антон Павлович нанес ей визит. Затем они вместе сходили на выставку Левитана – друга Антона Павловича и почти жениха его сестры Марии Павловны (она отказалась выйти за него замуж, потому что не хотела покидать брата, хотя они очень любили друг друга). Летом, когда Книппер уехала отдыхать на Кавказ, у них завязалась переписка. Переписываться они продолжали до самой смерти Чехова.
К тому времени у Антона Павловича уже открылся туберкулез и он был вынужден подолгу жить в Ялте. Книппер же постоянно находилась в Москве, так как не могла покинуть Художественный театр. Так и вышло, что их роман и их семейная жизнь в основном протекали в письмах.
В июле 1899 года Ольга Леонардовна наконец-то смогла приехать к Чехову в Ялту. Оттуда они вместе вернулись в Москву, однако Антон Павлович очень скоро снова поехал к морю, переписка продолжилась.
В конце марта 1900 года труппа театра была в Крыму на гастролях, Книппер с Чеховым смогли провести вместе несколько дней. Потом была случайная встреча в поезде Тифлис – Москва: Ольга Леонардовна с матерью ехали в Боржом, а Антон Павлович с друзьями – Горьким, Васнецовым и доктором Алексиным, – в Батум. В июле Чехов вновь был в Ялте, а осенью того же года приехал в Москву, чтобы представить труппе свою новую пьесу – «Три сестры».
«Книппер играла Машу. Ее партнером был Станиславский – он играл Вершинина. Константин Сергеевич вообще очень любил играть вместе с Книппер. Перед сценой прощания Маши и Вершинина Ольга Леонардовна долго сидела в гримерной – и идя к сцене, молилась, чтоб никто не встретился ей по дороге, не расплескал той любви и тоски, которую она несла в себе. Зрители плакали вместе с ней, не понимая, что она не играет, а живет – чувствуя в себе любовь к человеку, с которым, как Маша с Вершининым, не могла никак соединиться… Ольга Леонардовна долго думала, может ли она, имеет ли она право связать свою жизнь с Чеховым. Она, актриса, не представляющая свою жизнь вне сцены – и он, великий писатель, вынужденный из-за своей болезни жить вдалеке от любимой им Москвы, вдалеке от нее. Но в конце концов все-таки решилась», – писал Виталий Вульф.
В середине мая 1901 года Чехов приехал в Москву, и 25 мая они обвенчались. Семья Антона Павловича узнала о свадьбе из газет. Даже брат Чехова Иван Павлович, с которым писатель встречался всего за час до венчания, узнал о свершившемся лишь после его окончания. Долгое время Чеховы даже не знали, кто была невеста. Знала обо всем лишь Мария Павловна, Станиславский и Немирович-Данченко.
Сразу после свадьбы молодые поехали под Уфу в Андреевский санаторий, где пробыли полтора месяца, а затем уехали в Ялту. 20 августа Ольга Леонардовна вернулась в Москву.
Актрису нередко обвиняли в том, что она пренебрегала Чеховым, бросила его одного в Ялте, не была той женой, которая была нужна великому писателю. Ольга Леонардовна же постоянно мучилась, разрываясь между желанием быть с любимым мужем и желанием играть. Она понимала – и Чехов неоднократно писал ей об этом, – что просто жена, домохозяйка, оторванная от «живого дела», не нужна ему. Он полюбил ее именно такой, любящей театр – и не мог принять жертвы, которую она принесла бы, оставив дело своей жизни. До женитьбы, 27 сентября 1900 года, он писал ей: «Милюся моя Оля, славная моя актрисочка, почему этот тон, это жалобное, кисленькое настроение? Разве в самом деле я так уж виноват? Ну, прости, моя милая, хорошая, не сердись, я не так виноват, как подсказывает тебе твоя мнительность. До сих пор я не собрался в Москву, потому что был нездоров, других причин не было, уверяю тебя, милая, честным словом. Честное слово! Не веришь? (…) Я не знаю, что сказать тебе, кроме одного, что я уже говорил тебе 10 000 раз и буду говорить, вероятно, еще долго, т. е. что я тебя люблю – и больше ничего. Если мы теперь не вместе, то виноваты в этом не я и не ты, а бес, вложивший в меня бацилл, а в тебя любовь к искусству».
Даже живя в постоянной разлуке, они чувствовали себя настоящей семьей. Оба очень хотели детей, но первая беременность Книппер в 1901 году закончилась выкидышем. В 1902 году она снова забеременела, хотела родить наконец Антону Павловичу «полунемца», как он шутливо просил ее в письме, но случилась трагедия: во время спектакля рабочие не вовремя открыли люк и она упала с высоты нескольких метров. После долгой болезни и перенесенной операции Ольга Леонардовна не могла больше иметь детей.
Она пыталась бросить театр, но директора и муж были против. Так и продолжалась их жизнь – урывками, в письмах. Только зиму 1903-1904 годов Чехов смог с разрешения врачей провести в Москве. Он так радовался этой возможности пожить в любимом городе, рядом с женой, участвовать самому в постановке своей очередной пьесы – «Вишневый сад»: «Я здоров, здоровее, чем был в Ялте. (…) Здоровье мое недурно сравнительно с прошлогодним; меньше кашляю и чувствую себя бодрее, хочется работать, и если не работаю, то виноваты в этом мои двери, пропускающие сквозь себя бесчисленное множество посетителей. (…) Мною написана и цензурою уже разрешена новая пьеса – «Вишневый сад».
Премьера пьесы состоялась 17 января 1904 года, в день рождения Антона Павловича. В связи с этим ожидался наплыв публики, повышенный интерес журналистов. Чехов очень волновался, его еле уговорили приехать в театр. Премьера была успешна – но все чувствовали, что что-то не так, какие-то предчувствия витали в воздухе. Ольга Леонардовна играла в этой пьесе Раневскую – и эту роль она будет играть почти до самого конца своей сценической жизни.
«Это была не только самая любимая, но и самая родная ей роль, – писал в статье о Книппер Виталий Вульф. – В ней она прощалась со своей молодостью, с жизнью, которая прошла мимо, с безвозвратно ушедшей в прошлое любовью… Она могла давно уже не соответствовать тому возрасту, который дал Чехов Раневской, но душа ее, душа чеховской актрисы, продолжала жить в ней, вырываясь наружу в каждом слове этой великой роли».
После премьеры Чехов вновь уехал «в милую Ялту»: «Собирался за границу, но не поехал и не скоро поеду, так как нет денег; и к тому же летом поеду с женой в Швецию, по крайней мере мечтаю об этом, а для этой поездки нужно приберечь и деньги, и силы».
В конце апреля он вернулся в Москву и сразу же его болезнь обострилась. Врачи посоветовали ему уехать в Шварцвальд, в городок Баденвейлер, курорт для легочных больных, что он вместе с Ольгой Леонардовной и сделал.
В ночь с 1 на 2 июля ему вдруг стало хуже. Чехов сам попросил позвать врача – чего никогда раньше не делал. Когда пришел доктор, Антон Павлович сел на постели и внезапно сказал ему: «Ich sterbe» – «Я умираю». Доктор пытался его успокоить, велел подать шаманского. Чехов взял бокал, улыбнулся Ольге Леонардовне и сказал: «Давно я не пил шампанского». Выпил все до дна, лег на бок, и только она успела перебежать и нагнуться к нему – он уже не дышал.
Благодаря министру-резиденту России при Баденском дворе Владимиру Эйхлеру, тело Чехова удалось без особых задержек перевезти в Москву. Для перевозки Ольге Леонардовне предоставили вагон-холодильник.
Она долго потом не могла прийти в себя. Продолжала писать Антону Павловичу письма, в которых рассказывала о том, как она пытается жить без него, как всюду видится ей его образ, как преследуют ее воспоминания…
Антона Павловича Чехова похоронили на Новодевичьем кладбище, рядом с его отцом. На его могиле стоит памятник работы Фёдора Шехтеля – того самого, кто создал для Художественного театра образ чайки.
В 1946 году Ольга Леонардовна написала своей племяннице Аде Константиновне в Берлин: «Ты пишешь о наших отношениях с Антоном Павловичем. Да, эти шесть лет, что я его знала, были мучительны, полны надрыва из-за сложившейся так жизни. И все же эти годы были полны такого интереса, такого значения, такой насыщенности, что казались красотой жизни. Ведь я не девочкой шла за него, это не был для меня мужчина, – я была поражена им как необыкновенным человеком, всей его личностью, его внутренним миром – ох, трудно писать все это… Эти мучительные шесть лет остались для меня светом и правдой и красотой жизни».
Чехов был главной любовью ее жизни. Как-то, уже в старости, на вопрос, почему она не вышла замуж после смерти Антона Павловича, Ольга Леонардовна ответила: «Я никого не могла представить себе на месте Антона».
Последний раз на сцену родного театра Ольга Леонардовна вышла 22 октября 1958 года, когда отмечали ее 90-летний юбилей. Она сидела в ложе – величественная, все еще по-настоящему красивая женщина, и по ней совершенно не было понятно, что она уже давно тяжело больна… На следующий год ее не стало. Ее похоронили на Новодевичьем кладбище, рядом с Антоном Павловичем. Вокруг могилы тех, с кем рядом она была всю жизнь и кто ушел раньше нее – первые актеры Художественного театра, Станиславский, Немирович-Данченко, Качалов, с которым она очень дружила… Они снова собрались вместе – теперь уже навсегда.
Сергей Ишков.
Фото ru.wikipedia.org
