«Я ненавижу мир, где мужья одевают своих жён вульгарно, выставляя напоказ все то, что должно быть сокровенным. Где нет понятия чести и достоинства. Где женщины не хотят детей, а мужчины не хотят семьи. Где сосунки считают себя успешными за рулем отцовских машин, а любой, кто имеет хоть немного власти, пытается доказать вам, что вы ничтожество. Где люди лицемерно заявляют, что верят в Бога, с рюмкой алкоголя в руках и с отсутствием малейшего понимания своей религии. Где мужское и женское уже давно не различаются, и где все это вместе называется «свободой выбора», но тех, кто выберет другой путь, заклеймят отсталыми деспотами. Я просто не могу принять такой мир».
Эти слова, под которыми хочется подписаться, принадлежат прекрасному канадскому артисту Киану Ривзу, в сентябре отпраздновавшему 57-летие. Не случайно, видимо, Вселенная послала ему в фильме «Матрица» роль человека, противостоящего власти машин. Вспомнила я это его высказывание, после того, как прочитала комментарии наших соотечественников к недавно вышедшему фильму «Дюна».
В них фанаты произведения оголтело клеймят увиденное на экране и поучают, и «провидчески» заглядывают в будущее, поучая всех и вся: «Монархия – самое еб..е, что можно придумать, и через 8000 лет доминантными силами в мире не могут быть монархические строи». Ну, или: «Не водите детей на этот фильм… там всего лишь несколько черных и нет людей с ограниченными возможностями, ни одного»… Или: «Дети должны впитывать с экрана с рождения, что женщина может управлять страной, что она может быть представлена в самом верху»… И это еще самые «толерантные» из высказываний.
Мировая история полна примеров того, как с красивых призывов к свободе начинались кровавые революции. С оголтелого прокачивания – по делу и без – гипотетических прав; с требований, чтобы «каждая кухарка могла бы управлять страной».
«Я ведь тоже по молодости стоял в толпе на съемках своей «Ассы», — рассказывал мне как-то хороший режиссер Сергей Соловьев, — и под крики песен Виктора Цоя скандировал, что жду перемен. Дурак, что же я в тот момент не задал себе вопрос, а каких собственно перемен я жду?»
Печальные события в Штатах, которые привели к обострению в виде Black Lives Matter, кадры облетевшие мир с видом озверевшей толпы, громившей магазины на улицах Нью-Йорка, аукнулись в том числе и мировому кинематографу — сначала вырезанием из мировой классики сцен насилия над темнокожими (словно этих событий не существовало в реальности), а потом и «толерантным» исключением номинаций «За лучшую мужскую и женскую роли» из кинофестивальной истории. «Свобода и толерантность», наступившая сегодня в отдельно взятых оплотах «демократии», обернулась в итоге такой цензурой, которая в пресловутые советские времена нашему кинематографу и не снилась. За что боролись и на что напоролись, спрашивается?
Так что с призывами к переменам и «свободе выбора» следует быть поаккуратнее — это палка о двух концах. И призывая к чему-то, в тех же комментариях к фильму, стоило хотя бы иногда вспоминать: «Бог есть. Но это не Я».
На фото: кадр из фильма «Матрица».
