В творческом багаже одного из самых востребованных современных актеров театра и кино, ведущего актера Театра имени Вахтангова Виктора Добронравова много знаковых ролей – Онегин, Хлудов, Яго, царь Эдип, Болконский. А еще он певец и музыкант, лидер музыкальной группы «Ковер-Квартет», любящий муж и папа двух очаровательных дочек.
Мы встретились с заслуженным артистом России Виктором Добронравовым в его родном театре перед репетицией и узнали, как ему работается с такими разными режиссерами, как Римас Туминас и Юрий Бутусов, какая роль ему особенно дорога, как ему удается быть лучшим другом для своей жены, какие чувства он испытывает, играя вместе с отцом и младшим братом…
– Виктор, готовясь к интервью, я пересмотрела фильм «От печали до радости». Вы трогательно смотритесь все вместе с папой и братом. Играть с близкими людьми проще или сложнее?
– Это дополнительная ответственность. Когда ты вдруг перешагиваешь в другое качество и, не отменяя родственных уз, вдруг становишься партнером и артистом, работаешь. И это было для нас непривычно и волнительно. Мы раньше играли вместе на сцене, и Ваня (Иван Добронравов, младший брат Виктора. – С. Ю.) играет с папой в двух спектаклях, но это в театре. А в кино снимались вместе первый раз. К тому же в этом фильме мы играем персонажей, связанных семейными узами. Было любопытно.
– Фамилия у вас обязывающая. Знаете, откуда она взялась?
– Исторически все фамилии с корнем «добро» – Добролюбов, Добровольский, Добронравов – были связаны с церковнослужением.
– Интересовались своим генеалогическим древом?
– Нет, три поколения знаю, а дальше не «копали». Папа проводил исследование, и древо есть.
– Вас, видимо, в честь деда назвали?
– Да. Виктор Фёдорович, Фёдор Викторович – у нас таких несколько поколений.
– А Ивана в честь кого?
– Вообще-то ждали Аню. Думали, что будет девочка. Хотели Анечку, получился Ванечка.
– У обеих ваших дочек имена на букву В.
– Так случилось. Мы хотели старшую назвать Варварой, она родилась в день Святой Варвары. А Василиса – нам просто понравилось имя. Мы с Сашей – люди творческие (жена Виктора – Александра Торгушникова, фотограф. – С. Ю.), поэтому при выборе имени больше опирались на интуитивные вещи.
– В театре вы играете в спектаклях и Юрия Бутусова, и Римаса Туминаса. Что вам ближе на данном этапе жизни: буря Бутусова или простота и ясность Римаса?
– Я всё люблю, всё, что мы играем, – и оно разное. Спектакль Бутусова я люблю всей душой: это такая многосложная фантасмагория. И при этом «Война и мир» Римаса Владимировича заняла огромное место в жизни каждого, кто участвует в этом спектакле. К нам еще не пришло полное осознание того, в чем мы участвуем. Но и бутусовский спектакль я не стал любить меньше. Это совершенно разные вещи.
– Это как книги, которые в разном возрасте воспринимаются по-разному?
– Да, конечно. Каждый находится на своем этапе развития. То, что сделал Римас в «Войне и мире», я бы не сделал, потому что еще молодой и несмышленый человек. Но мне это близко, в меня это «попадает». И мне кажется, по-другому и быть не может: в нем есть чистота, простота, добро и правда.
– Туминас говорил, что он чувствовал себя свободным человеком, когда репетировал «Войну и мир».
– Он забывал про все проблемы и просто летал. И это было очень заразительно и захватывающе интересно. Репетиции были для всех каким-то подарком. Словами сложно описать.
– Как работается с Бутусовым?
– Когда только начинаешь работать с Юрием Николаевичем, «включаются» ленивые механизмы: «Сегодня на репетицию костюм нужен, а грим?» А в ответ слышишь: «Витя, что за вопрос! Конечно, нужен!» Потом, когда ты выпускаешь один спектакль, второй, – перестаешь задавать эти вопросы. Это становится нормой, и ты дальше идешь с таким отношением к профессии. За это огромное спасибо Юрию Николаевичу.
– Репетиции Бутусова и Туминаса отличаются?
– Конечно. Юрий Николаевич работает методом актерских проб, идет во многом от артиста, от театральных ходов, фантазий. Римас Владимирович – больше от себя. Ты к нему тянешься и пытаешься понять, что он своим волшебным «птичьим» языком говорит, какую предлагает тебе дорогу. Ты заглядываешь в рот и сидишь слушаешь, развесив уши. Он много показывает сам, причем показывает гениально – не сыграешь так, как он показывает. Его очень сложно переиграть в актерском плане. Нам рассказывали его однокурсники с актерско-режиссерского факультета, что ему прочили блестящую актерскую карьеру. Он играл во многих отрывках у своих соучеников и делал это замечательно. И продолжает делать.
– В «Короле Лире» вы играете Глостера. Вам близка эта роль? Были ли в вашей практике роли, которые дались особенно тяжело, через преодоление?
– Если что-то не идет, так не надо это и делать. Зачем какое-то преодоление? А Глостер – человек, любящий своих детей. Это во мне как минимум отзывается.
– Вы добрый папа?
– Да. Но я и строгим могу быть, потому что это необходимо. Старшей 11 лет: возраст такой, уже характер показывает. А младшая за ней тянется, повторяет. Ей шесть лет, и там свои нюансы. Поэтому нужно, чтобы хоть какая-то дисциплина была.
– Кто из них больше папина дочка?
– У меня нет такого разделения. Они разные по темпераменту, по характеру. Но, мне кажется, было бы неправильно выделять кого-то одного.
– Вы замечательно пели в мюзикле «Красавица и чудовище». Удается ли вам поддерживать отношения с бывшими партнерами?
– «Красавица и чудовище» – мой первый спектакль в этом жанре. Потом были «Любовь и шпионаж», «Эдмон Дантес», «Обыкновенное чудо», где я играл Министра-администратора. Не могу сказать, что нам с ребятами удается часто общаться, но мы поддерживаем отношения, ходим на премьеры друг к другу. Из-за обилия работы я и с самыми близкими друзьями очень редко вижусь, так уж складывается жизнь.
– Ваши самые близкие друзья – с юности?
– Со школы. Мы с Сашей (женой. – С. Ю.) учились в одной школе, и основной костяк наших друзей – со школьной скамьи. Дружим семьями, крестные друг у друга.
– Александра – фотограф в Театре Вахтангова?
– Саша работает фотографом, где захочет. Фото с афиши «Войны и мира» – ее работа. И с афиш «Царя Эдипа», «Отелло», «Фриды» на Симоновской сцене тоже. Она много работает в кино, снимает съемочный процесс. За ее плечами уже приличный список кинопроектов.
– Вы советуетесь с женой, обсуждаете творческие вопросы?
– Как муж может не советоваться с женой! Мы с ней лучшие друзья, знакомы более двадцати лет – говорим про всё. Когда жена – лучший друг, это самая крепкая связь.
– У ваших папы с мамой тоже так было?
– Да, так получилось, у них сходная история.
– С братом вы похожи по характеру?
– Нет, мы разные, но со временем стали похожи. Даже голоса – нас по телефону путают. Но если разбирать по психофизике, то он – белый клоун, а я рыжий. Он склонен к рефлексии, любит копаться в себе, а я более эмоционален, у меня экстравертная такая история. У каждого бывают свои вызовы, испытания, но я стараюсь не рефлексировать.
– Даже если сложная ситуация?
– Артисты такие же люди, как и все, из того же теста. Мы так же страдаем, мучаемся, теряем что-то в жизни, у нас так же умирают близкие.
– Римас Туминас говорил: «Бороться не надо, но и сдаваться не надо». В вашем понимании – это как? Сохранить себя независимо от обстоятельств?
– Да, вот именно так. Делай, что должен, и будь, что будет.
– Ради театра вы отказывались от многих кинопроектов. А есть какая-то роль, от которой вы бы точно не отказались?
– Это всё сослагательное наклонение. Любой артист хочет сыграть Гамлета. Но где, у кого, как? Это вопрос! Я даже представить не мог, что буду играть Хлудова, Онегина, царя Эдипа, Яго, Болконского, наконец! Про такие роли каждый артист может только мечтать. А я даже не мечтал, но они приходят. И пусть приходят! Главное, чтобы ты был готов к ним и к новым вершинам.
– Какое место в вашем творчестве занимает кино?
– Кино – это совсем другое. В театре на танке не поездишь, на лошади не поскачешь, на сцене полицейский разворот на машине не сделаешь. Кино дает другие возможности, и меня это привлекает. Оно может быть добрым, семейным, может быть экшеном про авиалесоохрану (имеются в виду фильмы «Пальма» и «Огонь» с участием Виктора Добронравова. – С. Ю.). Мне было интересно работать в «Огне»: Алексей (Алексей Нужный – режиссер картины. – С. Ю.) мне дал возможность сыграть роль практически без слов. Для меня, человека активного, это был вызов – сыграть так, чтобы было интересно и понятно, и при этом молчать.
– Успеваете ли вы читать? Какие книги в последнее время произвели на вас наибольшее впечатление?
– «Сердце Пармы» Алексея Иванова, «Лавр» Евгения Водолазкина, «Обитель» Захара Прилепина… Это всё современные авторы, и мне от этого очень радостно. Помню, когда мы учились в 2000-х, педагоги нам говорили, что «нет писателей на Руси, на Серебряном веке всё закончилось». И когда сейчас я читаю такие книги, радуюсь, потому что понимаю, что наша литература жива, она говорит о насущных вещах и «попадает» в меня как в читателя. Так же, как жив и наш театр. И хочется верить, что и кино развивается и идет своей дорогой.
– В который раз пророчат гибель бумажной книге…
– Это как, помните, в фильме «Москва слезам не верит»: «Ничего не будет, ни театра, ни кино – одно сплошное телевидение». Ну нет же, нет! И телевидение есть, и интернет есть, но и театр успешен: полные залы, зритель ходит. Мы ездим по стране, по миру – театр востребован. И так должно быть всегда!
– Сложно было играть в пандемию, когда залы заполнялись по квоте?
– Ну, конечно. Это же совсем другой энергообмен. И зритель по-другому реагирует, и дыхание зрительного зала совсем другое.
– Вы видите каждого человека в зале?
– Зависит от спектакля. Иногда он так устроен, что у тебя нет возможности наладить визуальный контакт, в «Войне и мире» например. Но всегда бросаются в глаза люди, которые светят своими телефонами, отвлекают зрителей, мешают и им, и артистам. Вот их ты точно видишь, и очень «хорошо» о них думаешь. Это мешает, конечно.
– Как вы относитесь к поклонникам, поклонницам?
– Прекрасно отношусь. Без них, без зрителей, нас бы не было. Приятно, когда люди благодарят за спектакли. Кино – это кино. А когда говорят спасибо за театральные работы – это отдельное удовольствие.
– Вы не увлекаетесь соцсетями…
– Я их не люблю. Сейчас все переезжают с одного на другое, открывают каналы в “Телеграм»… Я всем этим заниматься не буду. У меня был инстаграм, потому что там можно размещать фотографии, а жена у меня фотограф. Но я против жизни в соцсетях, мне это не нравится. Я – за живое общение!
– У вас много замечательных ролей и в кино, и в театре. Какая из них особенно вам дорога?
– Наверное, по горячим следам – Болконский. Я понимаю, что эта роль – на вырост. Весь этот спектакль нам всем – на вырост. Вот сколько буду играть, столько буду в нем расти и расти. Тем более там сложный рисунок роли. Это статичный персонаж, он мало двигается, и в этом есть определенная актерская сложность. Нужно правильно распределиться, чтобы это было интересно и понятно, что с ним происходит, а не просто ходит шкаф по сцене – и всё. Внутри этого статичного рисунка есть жизнь, и вот в ней надо найти и показать глубину и смысл. И поэтому я только в начале пути своего развития. В процессе приходит какое-то осознание, понимание и спокойствие. Так или иначе, ты всё пропускаешь через себя. А энергия заблуждения есть у всех нас… Тянемся за Римасом!
Беседовала Светлана Юрьева.
Фото Владимира Сабадаша
