С 18 по 30 октября 1943 года в Москве прошла конференция министров иностранных дел СССР и Великобритании Вячеслава Молотова и Энтони Идена и государственного секретаря США Корделла Хэлла. В итоговом коммюнике конференции говорилось о том, что правительства трех держав признали первейшей целью ускорение конца войны.
По воспоминаниям Корделла Хэлла, прибытие в Москву состоялось «во второй половине холодного дня 18 октября, незадолго до захода солнца».
«В аэропорту нас встречали Молотов и Литвинов, а также Дональд Нельсон, начальник нашего Управления военного производства, и большая группа других официальных лиц. Молотов и Литвинов тепло приветствовали меня. Затем я поехал в резиденцию американского посла в Спасопесковском переулке, которая была известна как «Спасо-хауз», – вспоминал позже госсекретарь США. – Три министра иностранных дел встретились в Кремле вечером 18 октября в атмосфере сердечности, сотрудничества и строгой деловитости. Мы быстро договорились о том, что не будем произносить речей, о советниках, которые будут присутствовать вместе с нами на заседаниях, и о первом коммюнике, которое мы опубликуем».
Конференция глав внешнеполитических ведомств Советского Союза, США и Великобритании, созыв которой стал возможен после коренного перелома во Второй мировой войне после героических побед СССР, начала свою работу 19 октября 1943 года в особняке Народного комиссариата иностранных дел СССР.
Основным вопросом Московской конференции, поставленным по инициативе Советского правительства, стало сокращение сроков войны, включая открытие союзниками Советского Союза второго фронта в Европе весной 1944 года.
На первом же заседании советская делегация внесла следующее предложение:
«В целях сокращения сроков войны (…) осуществить такие безотлагательные мероприятия со стороны правительств Великобритании и США еще в 1943 году, которые обеспечат вторжение англо-американских армий в Северную Францию и которые, наряду с мощными ударами советских войск по основным силам германской армии на советско-германском фронте, должны коренным образом подорвать военно-стратегическое положение Германии и привести к решительному сокращению сроков войны. В связи с этим Советское правительство считает необходимым выяснить, остается ли в силе заявление г-на Черчилля и г-на Рузвельта, сделанное в начале июня 1943 года, о том, что англо-американские войска осуществят вторжение в Северную Францию весной 1944 года».
На этой конференции делегации Советского Союза не удалось добиться от союзников твердых и точных обязательств об открытии второго фронта. Заявление о том, что вторжение через Ла-Манш будет осуществлено весной 1944 года, содержало серьезные оговорки: мол, это свершится, когда климатические условия в районе Ла-Манша станут благоприятными, а еще должно произойти значительное сокращение германских военно-воздушных сил в Северо-Западной Европе. Еще одно условие заключалось в том, чтобы германские резервы во Франции в момент вторжения не превышали 12 полных, боеспособных и хорошо снабженных дивизий, не считая береговых, авиационных и учебных частей.
В итоге ни американская, ни английская сторона не назвали точную дату начала операции по форсированию Ла-Манша. Вопрос отложили на неопределенное время, как требующий уточнения.
Тем не менее советское правительство выразило надежду, что план вторжения англо-американских войск в Северную Францию весной 1944 года будет осуществлен в срок.
Первейшая цель – ускорение конца войны. Это признали правительства трех держав и это было указано в коммюнике конференции. Между тем было понятно, что опасность новой отсрочки открытия второго фронта существует, что, по сути, правительства США и Англии затягивают окончание войны.
За 12 дней, что продолжалась Московская конференция, министры иностранных дел обсудили и много других важных вопросов, касающихся международной политики в военный и послевоенный периоды. По ним была достигнута несколько большая степень согласия. Так, участники конференции приняли постановление о том, что сотрудничество трех держав, установленное для ведения войны, должно быть продолжено также и на период, который последует за окончанием военных действий. Рассмотрели вопросы о послевоенном устройстве Германии, демократическом переустройстве Италии, восстановлении независимой Австрии, о путях обеспечения безопасности в послевоенный период, о создании международной организации для поддержания мира и безопасности, «основанной на принципе суверенного равенства всех миролюбивых государств, членами которой могут быть все такие государства – большие и малые».
На Московской конференции была выработана «Декларация четырех государств по вопросу о всеобщей безопасности». Кроме участников конференции, к этой Декларации был привлечен Китай. В Декларации указывалось, что союзники будут вести войну до тех пор, пока противник не сложит оружие и не капитулирует безоговорочно. После окончания войны усилия союзников будут направлены на установление мира и безопасности. В документе провозглашалось, что в послевоенной политике державы не будут применять военных средств в решении спорных вопросов без взаимной консультации. Правительства четырех держав торжественно заявляли, что они будут совещаться и сотрудничать друг с другом и с другими членами Объединенных наций в целях достижения всеобщего соглашения о регулировании вооружений в послевоенный период. Таким образом, в Декларации были намечены некоторые основные принципы будущей Организации Объединенных Наций.
В результате переговоров была также подписана Декларация об ответственности гитлеровцев за совершаемые зверства, предусматривающая наказание главных военных преступников совместным решением союзников.
«Три союзных державы найдут их даже на краю света и передадут в руки их обвинителей с тем, чтобы смогло свершиться правосудие», – говорилось в Декларации, которая позже стала основой для создания Нюрнбергского трибунала. Гитлеровцы должны были быть судимы теми народами, над которыми они творили насилие.
На Московской конференции обсуждался и вопрос о разделе Германии. Американцы предложили осуществить оккупацию Германии войсками трех держав, контроль над ней и ее политическую децентрализацию. За расчленение Германии выступил и Энтони Иден. Английский министр иностранных дел даже подробно рассказал, как именно он себе это представляет:
«В частности, мы хотели бы отделения Пруссии от остальных частей Германии. Мы хотели бы поэтому поощрять те сепаратистские движения в Германии, которые могут найти свое развитие после войны. Конечно, сейчас трудно определить, какими возможностями мы будем располагать для осуществления этих целей и можно ли будет их добиться путем применения силы. В этом отношении я оставляю вопрос открытым, однако возможность осуществления этих целей с помощью силы не исключена».
Госсекретарь США Корделл Хэлл заявил, что «в высших сферах» Штатов «склонны идти на расчленение Германии», но «пока лучше занять выжидательную позицию». Советская делегация сообщила, что этот вопрос пока находится в процессе изучения.
Намерение «Большой тройки» сотрудничать при решении важнейших послевоенных проблем конкретно проявилось в постановлении конференции об учреждении Европейской Консультативной Комиссии (ЕКК) с постоянным местопребыванием в Лондоне. На ЕКК возложили задачу «изучать европейские вопросы, связанные с окончанием военных действий, которые три правительства признают целесообразным ей передать, и давать трем правительствам по ним объединенные советы». Европейской Комиссии была поручена разработка условий капитуляции вражеских государств.
Важное влияние на ход конференции оказали личные встречи Иосифа Сталина с Иденом, проведенные 21 и 27 октября, и неформальные переговоры с Хэллом в Кремле 25 и 30 октября.
Корделл Хэлл так вспоминал о своей встрече со Сталиным:
«Когда я входил в просторный кабинет Сталина, он вошел через другую дверь, встретил меня на полпути и пожал мне руку. Держался он приветливо и непринужденно. Он проводил меня к месту за столом, а затем сел напротив меня спиной к стене. Наша беседа началась с частного разговора. Мы обменялись мнениями по поводу того, как сеять пшеницу. Я рассказал Сталину, что в Теннесси ее сеют в пахоту глубиной до 6 дюймов, что, видимо, было для него новостью. Мы обсудили, как делать плоты. Я описал, как мы связывали бревна в плоты в Теннесси, используя побеги орешника. Сталин поведал, как грузины пользуются в этих целях виноградной лозой. Я сообщил Сталину, что очень рад побывать в Москве, так как давно мечтал посетить его страну. Я сказал, что за свою жизнь присутствовал на многих международных конференциях, но ни на одной мне не оказывалось столь большого гостеприимства и внимания со стороны хозяев, как со стороны советского правительства и лично Молотова. Сталин ответил, что не ожидал услышать такую оценку. Я отметил, что одна из наиболее важных задач нынешней конференции состоит в том, чтобы заложить основу для встречи между ним, президентом Рузвельтом и премьер-министром Черчиллем, в которой жизненно заинтересован весь американский народ, и, более того, все люди мира, ведущие борьбу против нацизма и фашизма».
Последнее заседание конференции прошло 30 октября. 1 ноября главы трех делегаций подписали заключительные документы. Вылететь из Москвы из-за плохой погоды они смогли лишь 3 ноября.
Московская конференция выявила серьезные разногласия между СССР и его союзниками, но вместе с тем она показала и возможность согласованного решения сложных вопросов, относящихся к послевоенному урегулированию. Рузвельт в послании Черчиллю назвал эту конференцию «подлинным началом британо-российско-американского сотрудничества, которое должно привести к скорому поражению Гитлера».
Московская конференция подготовила условия для первой встречи глав правительств трех держав, которая состоялась в Тегеране с 28 ноября по 1 декабря 1943 года. В ней в качестве руководителей делегаций участвовали Сталин, Рузвельт и Черчилль.
Сергей Ишков.
Источники фото ru.wikipedia.org и polk.press
