4 мая 1982 года в порту Владивостока, в бухте Золотой Рог, затонула плавбаза «Александр Обухов». Официально погибшими были объявлены 9 человек.
В газетах тогда об этом не писали, по радио тоже ничего не сообщали. По Владивостоку ходили слухи, что на самом деле погибших — сотни, выдвигались различные версии кораблекрушения.
Катастрофа произошла ночью, когда все спали. Неожиданно в незакрытые иллюминаторы нижнего яруса хлынула вода…
«Александр Обухов» был крупным перерабатывающим заводом, который в 1962 году построили в Ленинграде на Адмиралтейском заводе. Изначально «Обухов» был краболовом, позже его переоборудовали под выпуск рыбных консервов. Отмечался его большой запас прочности. «Обухов» считался одним из лучших плавзаводов в приморском «Дальморепродукте».
«Десять месяцев 500 человек производили в океане рыбные консервы и брикеты, – пишет в книге «ТАСС уполномочен… промолчать» Николай Николаев. – Незадолго до возвращения на базу капитан-директор Розов заболел и руководство флотилии прислало ему замену. Прибывшего Турушева здесь знали: четыре года работал он старшим помощником, замещал директоров плавзаводов «П. Постышев», «И. Уборевич», заканчивал заочно Дальрыбвтуз. Но экипаж знал и другое: замена капитана произошла не только и не столько из-за болезни Розова, а прежде всего потому, что с ним не выполняли завышенный квартальный план, чем срывали гонку «Дальрыбы» к заявленным годовым результатам. Молодой же Турушев рвался к власти и был готов любой ценой добывать «хвосты» и заставить коллектив выполнять поставленные сверхзадачи. Действительно, ступив на накренившийся корабль, он проигнорировал Устав службы и святую заповедь моряков – «на воде всегда считай себя ближе к опасности». Не удивился крену, поверил успокаивающим донесениям и тут же подписал акт: «Судно принял в удовлетворительном состоянии».
На момент прибытия нового капитана «Александр Обухов» переваливался с борта на борт под углом до 5 градусов даже в штиль и без перемещений грузов на палубах. Экипаж считал, что это в порядке вещей. Механики, маневрируя балластом в бортовых танках, крен устраняли, и «Обухов» следовал дальше.
«В судовом журнале ничего этого не отмечали, – говорится в книге Н. Николаева. – Более того, новый капитан-директор еще в пору прежней работы на судне знал, что здесь бездействуют мерительные трубки и количество поступления сточных вод не учитывается, объемы их в донных танках неизвестны. Всем этим он и объяснял склонность корабля к заваливанию. Проверять расчеты не стал, и завод продолжал бороздить океан скособоченным».
Плавбаза прибыла во Владивосток в начале апреля 1982 года. План был перевыполнен, и на разгруженном корабле начали ремонт. «Сверху» настаивали, чтобы «Обухов» как можно быстрее снова вышел на промысел, и новый капитан принял решение, что ремонтироваться они будут на полмесяца меньше. Несогласные с ним моряки покинули судно, но большинство остались: многие моряки не имели квартир и, с согласия начальства, жили на корабле.
«Утром в день катастрофы механик Верещагин, сдавая вахту, заявил, что при крене более 3 градусов на любой борт корабль заваливается, – продолжает свой рассказ Николай Николаевич. – <…> Но «свистать тревогу», как того требует наставление, не стали, новых расчетов остойчивости не произвели <…> В 20:00 штурман потребовал держать 3 градуса крена по левому борту – так ремонтникам удобнее заканчивать чистку донных танков пресной воды. К этому времени предельно облегченное судно уже обрело отрицательную остойчивость и склонность к опрокидыванию. Вот почему в 22:15 плавзавод перевалился на шесть градусов правого борта. <…> Капитан жестко потребовал выяснить причину завала и стоять на левом борту в заданном режиме до окончания работ».
Второй механик позже, в суде, рассказал, что при подравнивании «Обухов» не держался на ровном киле и упал на 10 градусов левого борта. Начали перекачку и повалились на бравый борт на 13 градусов.
Крен «Александра Обухова» с берега заметила диспетчер портфлота. Женщина предупредила помощника капитана о том, что судно опасно накренилось, и предложила помощь, а именно: направить к плавбазе буксиры, чтобы они прижали ее к причалу. Диспетчеру с корабля ответили отказом: мол, в помощи не нуждаются.
К 23 часам «Обухов» раскачивался со все увеличивающейся амплитудой. Помощник штурмана разбудил капитана и сказал ему, что не понимает, что происходит. Капитан, считавший, что повода для опасений нет, приказал перекачки остановить и оставить «Обухов» до утра с креном правого борта в 6 градусов.
В половине третьего часа ночи судно завалилось на 11 градусов. Некоторые моряки, почувствовав неладное, предпочли сойти на берег. Надстройки скрипели, по верхней палубе катались бочки с горючим, однако сигнала общесудовой тревоги не поступало.
«В таких ситуациях всегда обращались за разрешением к главному механику: здесь вахтенный помощник, в нарушение Устава, командовал перекачками, – сообщается в книге «ТАСС уполномочен… промолчать». – Главмеха не было, о присутствии капитана на борту Калянин (второй механик. — С. И.) не знал – тот ни разу на него не выходил. Тогда механик сам решил запрессовать дополнительный танк. Эта перекачка и стала для корабля роковой гирей. Он начал было выравниваться, дошел до нулевой отметки, а через 10 минут упал на 20 градусов левого борта. В машинном отделении переключили насосы, но крен не устранялся, а увеличивался рывками. Вот тут по общесудовой трансляции и прозвучала запоздалая команда капитана. Выброшенный из кровати, он требовал задраить иллюминаторы нижней палубы и всем эвакуироваться на берег по правому борту. Однако два десятка открытых иллюминаторов нижней палубы уже вошли в воду, которая сразу хлынула внутрь».
К трем часам ночи судно накренилось на 35 градусов. Еще через некоторое время «Обухов» лег левым бортом на грунт. Мелководье спасло жизнь многим людям.
По словам Н. Николаева, заключение судебно-медицинской экспертизы показало, что те, что погибли, находились в состоянии алкогольного опьянения.
Сначала капитан признал себя виновным в трагедии, а потом переложил вину и ответственность за случившееся на своих помощников и руководство, передавшее ему корабль в предаварийном состоянии.
«Офицеры со сторожевого корабля «Ревностный» нам сказали, что для потопления судна такого тоннажа нужно не менее 4 торпед или 2 морские мины, – рассказывал, анализируя трагедию плавбазы «Александр Обухов», писатель Станислав Сахончик. – Ни одна диверсионная группа не могла бы так быстро отправить на дно такое громадное судно. А наши рыбаки за 15 минут сумели. Без всяких мин».
В статье журналистки Татьяны Яковлевой, опубликованной в газете «Пограничник Северо-Востока», сообщалось о вероятных причинах гибели одной из лучших плавбаз:
«Как рассказывает бывший судовой врач «Обухова» Олег Михайлович Петруша, судно перевернулось из-за того, что центровка была серьезно нарушена. Топливные танки были пустыми (заправка планировалась на рейде, чтобы не увеличивать осадку при выходе из бухты), балласт тоже не был еще принят. На верхней палубе лежала тысяча тонн соли в мешках. Вахтенный помощник капитана обнаружил крен на правый борт и приказал спрямить судно перекачкой топлива. Затем судно накренилось на левый борт, швартовы лопнули и «Александр Обухов» в считанные минуты перевернулся возле причала, уткнувшись трубой и мачтами в грунт. <…> По мнению Олега Михайловича, в тот день в 219 каютах погибло до 1200 человек».
Другую версию катастрофы «Обухова» поведал бывший аварийный инспектор «Дальводрыбфлотинспекции» Василий Товба, расследовавший в 1982 году причины гибели корабля. Вот как его видение произошедшего излагает Татьяна Яковлева:
«За год до аварии «Александр Обухов» ремонтировался на Дальзаводе. Одним из объектов ремонта являлись трубы системы пожаротушения, протянутые по всему судну. По-видимому, работы не были доведены до конца и на участке трубы, расположенном в 4 трюме, была установлена заглушка из материала, плохо противостоящего воздействию морской воды. Через некоторое время заглушка раскрылась, и насосы судна стали закачивать забортную воду в трюм. Таким образом, в трюме оказалось порядка 560 тонн воды. Плавбаза потеряла остойчивость и накренилась. Экипаж пытался выправить крен, но это не удалось, и «Обухов» стал черпать воду нижним рядом иллюминаторов. Судно резко опрокинулось и уперлось мачтами в грунт возле пирса. Глубина была относительно небольшой, и поэтому оно не опрокинулось полностью вверх килем. По словам В. Товбы погибло от 9 до 12 человек».
Николай Николаев в книге «ТАСС уполномочен… промолчать» также пишет о версии с заглушкой:
«Выяснилось, что при переоборудовании плавбазы по просьбе палубной команды обрезали пожарную магистраль. Заглушку поставили из тонкого алюминия. Магистраль постоянно расходовала морскую воду и находилась под давлением 8–9 атмосфер. В ремонте количество потребителей воды сократилось, и прогнившую заглушку прорвало».
Эксперты, привлеченные следствием, говорили об излишней самоуверенности капитана, о незнании им и его помощниками элементарных основ остойчивости, об их безответственности к кораблю и морю, низкой квалификации и полном безразличии к надвигающейся катастрофе. Капитана ругали за то, что его заботили лишь карьера и выполнение плана, о технике безопасности он не думал.
«Суд строго оценил криминальные просчеты всех, кто исподволь разлагал рыболовный флот и вел моряков к катастрофам, – резюмирует Н. Николаев. – Были названы также и должностные лица «Дальрыбы», превращавшие капитанов в роботов. Оказалось, что «берег» толкал экипажи даже на нарушение санитарных требований, и промысловики не выбрасывали за борт подпортившиеся слои мороженой рыбы – из них делали… консервы для Крайнего Севера. Потому и перетасовывали капитанов: чтобы не успевали вникнуть в проблемы корабля, чтобы как можно больше брали с него и со случайной команды, навербованной в селах. В противном случае капитанов беспощадно списывали на берег…»
Работы по подъему «Обухова» продолжались почти 9 месяцев. После обследования корабля его восстановление было признано нецелесообразным. «Советский Титаник» отправили на металлолом.
Капитан плавбазы, второй механик и четвертый помощник капитана получили различные сроки лишения свободы: 15, 8 лет и 4 года. После амнистии сроки были уменьшены вдвое.
До сих пор в бухте Золотой Рог нет памятника, который бы напоминал о случившейся там трагедии.
Сергей Ишков.
Фото с сайта ru.wikipedia.org
