В этом году народный артист РФ, кинорежиссер, общественный деятель, президент Международного кинофорума «Золотой Витязь» отметил целую серию грандиозных юбилеев. Ему летом исполнилось 75 лет. 55 лет назад вышла кинокартина «Андрей Рублев», фильму «Лермонтов» – 35 лет! Но, по словам Николая Петровича, самый главный для него – ХХХ фестиваль «Золотой Витязь», прошедший в этом году. А еще на днях в московском книжном магазине «Библио-Глобус» состоялось открытие клуба «Золотой Витязь» и презентация двух новых книг Николая Петровича – поэтической сказки «Бемби» и автобиографической поэмы «Иван Вольнов».
– Я рад, что наконец дожил до презентации этих книг, которые продержал в столе целых тридцать лет, – рассказал Николай Бурляев. – А продержал я их по простой причине – потому что слишком ответственно отношусь к понятию русский писатель. И поэтому всё, что писал, лежало до своего срока, кроме моих сценариев. Сценарий фильма «Лермонтов» я написал сам и сам поставил. А тут, честно скажу, думал так: «Перейду в мир иной, кто-то из моих потомков откроет стол, увидит мои книги и решит издать». Так я думал прежде. Сейчас понимаю, что это глубочайшая ошибка, хотя и не ходил по редакциям. Однажды пришел в редакцию «Юность», не буду называть фамилию завотделом поэзии, и он меня спустил «с горы под откос…» Посоветовал читать Ахматову, Пастернака… А то я не читал своих любимых поэтов. Поэтому я прекратил всякие походы по издательствам. Но затем показал критикам и услышал положительные отзывы: «Это манифест поколениям». Я был рад такому отношении к рукописи, но по-прежнему ничего не делал, чтобы их опубликовать. Сейчас понимаю ошибку, зря все эти 30 лет держал книги в столе. Сейчас на этой пьесе уже выросло бы поколение. Потому что в ней говорится о самом главном – о бесстрашии перед жизнью и вечностью, о самопожертвовании. О том мире, где нам всем рано или поздно придется оказаться и что, он может быть прекрасен этот мир и что смерти нет. Мы живем жизнь короткую, но рождаемся для вечности.
Прошло целых 30 лет и однажды, лет пять – шесть назад мне предложили поставить пьесу «Бемби». А также предложили сыграть в пьесе, прочитать стихи от имени автора на сцене. А я бросил театр 55 лет назад по принципиальным соображениям. Так вот, после того как пьеса была поставлена и прошла с большим успехом, я решился на публикации.
– Ваша актерская карьера начиналась так блистательно. Почему вы ушли из театра?
– В театре моя карьера началась, когда мне было 15 лет, играл в академическом театре Моссовета у режиссера Юрия Александровича Завадского. Моими партнерами были Николай Мордвинов, Любовь Орлова, Вера Марецкая, Фаина Раневская, Ростислав, Плятт, Ия Савина – молодая, только делавшая первые шаги на сцене. Сейчас я могу этим гордиться, а тогда понимал, что это артисты большие, но то, что они величайшие актеры не знал. Они были моими партнерами, и я очень любил театр. Но уже тогда отчетливо осознавал, что не разделяю мнение актеров, которые говорили: «Я хочу всю жизнь отдать театру и умереть на подмостках». Думал, что эта перспектива не для меня – всю жизнь играть чужие тексты, иногда не очень умные, участвовать в каких-то театральных интригах.
Я хотел быть писателем и режиссером и поэтому покинул театр 55 лет тому назад. И вот мне пришлось ради пьесы выйти на сцену и читать стихи от автора. Думал, что выйду, сделаю один раз и все. Но вдруг в прошлом году звонит друг детства Никита Михалков и говорит: «Коля, есть очень хорошая авантюра». Я спрашиваю: «Что такое? Что за авантюра?» Он говорит: «Я хочу, чтобы ты поиграл у меня в пьесе «12 разгневанных мужчин»
– Никита Сергеевич не так давно ставил фильм по этой пьесе, и он был очень резонансным.
– Мало того, когда мы с Никитой учились в Щукинском училище, он там впервые поставил эту пьесу. С «12 разгневанных мужчин» Михалков начался как режиссер, это был его дебют. Он тогда спросил меня: «Ты видел этот американский фильм? Видел в главной роли актера Генри Фонда?» Я не видел. Он предложил: «Посмотри. Ты будешь играть эту роль».
Я посмотрел фильм, прочитал сценарий, он мне очень понравился, и мы начали работать. Никита взял наш курс – мы учились уже четвертый год – и пригласил ребят еще с курса помладше: Ваню Дыховичного, Борю Галкина. Они тогда еще совсем салаги были.
И вдруг приходит приказ от ректора об его отчислении. И надо отдать должное Михалкову, это удивительная личность – одолевая и стыд, и страхи, и какие-то унижения, он каждый вечер ждал, когда все педагоги покинут училище, мы открывали окошко, он туда залезал и продолжал с нами работать. И сделал на таком уровне эту работу, что спектакль на нашем курсе стал дипломным.
И вот сейчас мы еще раз поставили эту пьесу и недавно сыграли премьеру в Большом театре. У Никиты всегда всё масштабно. Хотя он понимал, что рискует после своего фильма, после такого прекрасного актерского ансамбля делать пьесу с молодыми актерами. Из прежних актеров он только меня позвал на роль двенадцатого. И вот сейчас я открываю его заново, потому что мы пошли каждый своей дорогой, он пошел в режиссуру, стал сам много сниматься. Мы очень редко видимся, я ему говорил: «Мы с тобой друзья детства, а видимся очень редко. Надо бы встретится попить чайку». Ответ друга: «Коль любовь – это не когда глаза в глаза, а когда в одну сторону».
А сейчас нам пришлось общаться целых полгода. Я, честно говоря, не люблю репетиционный процесс, а Никита, наоборот, обожает репетировать, поэтому встречались ежедневно.
– А что вам не нравится в репетиционном процессе?
– Как-то давно снимался в картине «Игрок» режиссером, которой был Алексей Баталов. Он просил, чтобы я много репетировал. Как уже сказал, не люблю репетиции. Раз попробовал, потом два, потом попросил: «Алексей Владимирович, сядьте на ваш режиссерский стул и подождите. Я вам все сделаю в дубле, не требуйте репетиций».
Он поначалу обижался, но сел, спорить с Бурляевым трудно. И я ему все сделал. Но с Никитой оказалось тоже спорить трудно, он посвящает репетиции много времени и требует этого от других. Пришлось на полгода бросить свой «Золотой Витязь». Слава Богу, мои сотрудники работали без меня прекрасно.
А мы каждый день по шесть часов работали на сцене, и я любовался Никитой: как он аристократичен в общении с людьми, как он к ним добр, как искренне любит, и все это не показное. Он уважительно относится к сотрудникам, прислушивается к мнению помощника режиссера, осветителя, звукооператора. Со мной никто так не работал как он, хотя Тарковский работал со мной скрупулезно.
Когда Никиту пригласили на фильм Георгия Данелии «Я шагаю по Москве», я немного сомневался: «Какой он актер?» Любимый друг – да, но актер? Не знаю… И вдруг я вижу фильм и поражаюсь: какое обаяние, какая легкость! И дальше пошли интересные роли.
А сейчас, когда он показывает каждому зерно его роли, проигрывает за каждым то, что тот должен играть, и как проигрывает – он плачет, вживается, чувство правды такое, что невозможно не поверить. От актеров требовалась такая колоссальная работа над ролью, не представляю, как они потом будут играть в театре…
– Зато что ни молодой актер, то сразу звезда…
– Вы знаете, у меня много премий за мои работы с Тарковским за «Иваново детство» и за другие картины. Обо мне много писала пресса, мои портреты печатали рядом с Мастроянни, с Софи Лорен. И я думал: «Боже, какая я звезда?» Для меня это было так не скромно, вызывало такое чувство стыда… А сейчас – да, все кругом звезды…Вот Софи Лорен – звезда!
– Николай Петрович, наверное, оглядываясь назад, сами не верите, что ваш культурный форум «Золотой Витязь» будет отмечать такой грандиозный юбилей?
– У меня осталось ощущение от первого «Золотого Витязя», который начинался почти три десятка лет назад, что мы провели его чуть ли не полуподпольно. Первый фестиваль шокировал многих тем, что был выбран девиз «За нравственные идеалы! За возвышение души человека!» Эти призывы показались неожиданными и странными, так как уже открылись все «шлюзы» и в Россию хлынул поток всякой пошлятины. Закрывались кинотеатры, в салонах показывали ширпотреб, бездарные боевики, слово «культура» стало чуть ли не ругательным. В то время, когда мы боролись за возвышение и нравственность, наши деятели культуры стали перестраиваться на рельсы подражания Голливуду, чтобы получить желтую болванку под названием «Оскар», которая ныне абсолютно не авторитетна. Что такое «Оскар»? Это абсолютно обезличенная «болванка», которую жаждут получить очень многие мои коллеги, в том числе и в России. Но надо продавать душу, чтобы попасть туда, потому что нужно будет, чтобы в фильме были гомосексуалисты, лесбиянки, трансвеститы и так далее. Я считаю, что участвовать в церемонии «Оскар» для наших коллег скоро станет совершенно не рукопожатным, потому что стыдно участвовать в том, что тянет душу на дно.
– Вы сказали, что в нашу страну хлынуло много пошлятины. Считаете, нужно спасать нашу культуру от всего не достойного? И что мы можем сделать для нее?
– Культура в опасности уже давно, потому что отношение к ней было как к чему-то последнему, остаточному, как при Советской власти, так и ныне. Если на оборону в России выделяется 7% ВВП, то на культуру – менее 1%. Это показатель отношения государства к культуре, и пока будет такое отношение, будет процветать практика вседозволенности понижения уровня кинематографа и театра, поскольку культуру у нас в стране запихнули в рынок, в капитализм. Последние годы я упорно говорю, и это уже поддерживает Никита Михалков в своих речах, что культура и рынок – понятия не совместимые. У них совершенно разные задачи. Поэтому считаю, что бюджет Министерства культуры должен быть равнозначен бюджету Министерства обороны страны.
– Сегодня изменились требования к произведениям искусства. Может быть, поэтому высокое искусство и коммерция – не реальное сочетание?
– Ничто не мешает создавать фильмы духовные и при этом окупаемые, хотя, конечно, нельзя подходить к высокому искусству с рыночной меркой. Вообще, России нужно измерять успех фильма не успехом «в первый уикенд», а успехом в вечности, как у Тарковского. Картины этого режиссера, вроде, не принесли в первые выходные огромной прибыли, но прошло пятьдесят лет, и они побили кассовые рекорды. Я своими глазами видел огромные очереди в кинотеатрах. Многие люди и воцерковлялись, открывали для себя историю России и понимали, кто такой Андрей Рублев. Честно признаю, не знал до фильма, что был такой художник, Андрей Рублев. И только после фильма начал и процесс воцерковления, и процесс постижения духовных глубин.
Сейчас мы должны созидать для поколения новое на хорошей почве. Если мы сегодня оглянемся, то увидим, что когда много лет назад начинался фестиваль, в нашей программе присутствовали фильмы, которые интересны и актуальны по сей день, они несут огромный заряд для души. Публика смотрела их с огромным удовольствием и, надеюсь, будет смотреть долгие и долгие годы.
– Николай Петрович, когда ваши поклонники увидят вашу автобиографическую книгу?
– Лет десять назад был издан мой трехтомник, тираж 1500 экземпляров, я ни одной книги не продал, все раздавал и дарил. Сейчас они закончились, и за прошедшие десять лет я написал еще два тома. В третьем томе полностью летопись «Золотого Витязя». Это не только история поколения, но и самая настоящая детективная история – как он зарождался и пробивался, вопреки русофобским настроениям. Думаю, что в этом году их успеют издать.
Беседу вела Анжела Якубовская.
