Александр Алябьев. Преступление, которого не было

Вечер 24 февраля 1825 года стал для композитора Александра Алябьева, написавшего музыку к знаменитому романсу «Соловей», поистине роковым. Тогда в его доме в Леонтьевском переулке собралась компания бывших сослуживцев-гусаров. Как обычно, выпивали, играли в карты. Никто и подумать не мог, насколько трагически завершится дружеская встреча…

Фото ru.wikipedia.org

Гости собрались у Алябьева в половине восьмого вечера. Сначала поужинали, а к одиннадцати уселись за стол играть в карты. Воронежский помещик Тимофей Времев здорово проигрался, однако с пьяной решительностью долг свой выплачивать наотрез отказался. Мало того, в запале он заявил, что дом Александра Алябьева не что иное, как шулерский притон. Разразился скандал. Хозяин жилища, не принимавший участия в игре в карты, оскорбившись таким поведением гостя, отхлыстал Времева по щекам.

Выходило, что проигравший должен был заплатить сто тысяч рублей. Сумму весьма значительную. Алябьев лично проверил карты — мухлежа не было. Остальные гости поклялись, что играли честно. Несмотря на это, Тимофей Времев платить долг отказывался: сначала притворялся настолько пьяным, что, мол, ничего не понимает, потом стал утверждать, что денег при нем нет, а куда они делись — ему, мол, неизвестно. Времев отказался выплачивать не только новый долг, но и прошлый свой проигрыш. Алябьев наградил его еще одной оплеухой и заявил о готовности к дуэли. И тут все увидели, как из сапога разбуянившегося игрока выкатилась золотая монета. Оказалось, что Времев прятал червонцы в своей обуви. Обнаруженные деньги отдали выигравшему, а Тимофей Времев был выставлен из дома Алябьева и отправился в гостиницу.

Так началось знаменитое «игрецкое дело». Чего только не говорили в Москве! Слухи множились как грибы после дождя. Кто-то утверждал, что сам хозяин дома играл мечеными картами, а Времев разоблачил Алябьева, за что последний ударил его бутылкой из-под шампанского по голове. Другие говорили, что ополчившиеся на помещика картежники забили его насмерть стульями. Третьи же уверяли, что Времев уехал из дома Алябьева, но по дороге его настигли, вытащили из экипажа, избили и бросили умирать на обочине.

Но почему же Москва судачила о смерти Тимофея Времева, ведь он покинул дом Александра Алябьева слегка побитый, но живой?

Тело Тимофея Времева было найдено на постоялом дворе деревни Чертаново Московской губернии. В ночь после вечера у Алябьева Времев проснулся там, захотев по нужде. Из натопленной комнаты он вышел в февральскую стужу. Его сопровождал слуга. Дойдя до отхожего места, еще не протрезвевший помещик присел и… умер. Прибывший на постоялый двор медик констатировал смерть от апоплексического удара. Несмотря на это, по Москве быстро распространялись слухи о том, что Тимофея Времева убили и причастен к этому композитор Алябьев.

Молва о «картежниках-мошенниках» дошла до обер-полицмейстера Александра Ровинского, который уже имел конфликт с Алябьевым в Большом театре. Он доложил о скандале генерал-губернатору Москвы Дмитрию Голицыну, а тот в свою очередь уведомил об инциденте императора. Делу был дан серьезный ход. Алябьева и его гостей арестовали. Тело Времева достали из могилы и еще раз освидетельствовали. Вторая судмедэкспертиза установила, что у Времева произошел разрыв селезенки, на теле были обнаружены гематомы.

Алябьев стал главным подозреваемым в нанесении умершему ударов, приведших к скоропостижной смерти. В качестве досудебной меры пресечения Александра Алябьева поместили в тюрьму, где он провел три года в надежде, что «неприятная история» скоро разрешится.

Пока тянулось следствие, композитор написал в застенках своего знаменитого «Соловья» на стихи А. А. Дельвига. Фортепьяно было доставлено Алябьеву прямо в камеру — этого удалось добиться его старшей сестре, которая затем добровольно отправилась с братом в ссылку. В сырости подземелья Алябьев заболел ревматизмом и начал слепнуть. Единственным духовным спасением в таком положении оказался музыкальный инструмент.

Наконец, в 1827 году состоялось заключительное судебное заседание. Версия об убийстве Времева не подтвердилась. Было также доказано, что помещик скончался не от побоев. Но Александра Алябьева все равно осудили – «за допущение запрещенной игры, пьянство и побои». В январе 1828 года композитора приговорили к лишению чина, знаков отличия, дворянства и сослали в Сибирь.

По легенде Алябьев, узнав, что его ссылают в Тобольск, расхохотался: «Наказали щуку, пустили в море! Да я там все свое детство провел!» (Александр Александрович родился в Тобольске, и только через несколько лет его семья переехала в Петербург). Однако по другим сведениям композитор упал в обморок.

В Тобольске Алябьева обязали предать церковному покаянию: он должен был вставать на колени пред алтарем, креститься, касаться лбом пола и читать молитвы. Однако Александр Александрович отбивать поклоны отказался. Тогда московский Синод предписал заключить гордеца в монастырь, где монахи должны были следить за неукоснительным соблюдением приговора суда. Однако и у монахов поставить Алябьева на колени не вышло.

В Тобольске композитор организовал симфонический оркестр «казачьей музыки», руководил симфоническими и хоровыми концертами, выступал как дирижер и пианист.

В 1832 – 1833 годах Александр Алябьев жил на Кавказе, неся послушание регента Свято-Троицкого собора Ставрополя. Еще около года провел в Оренбурге.

Пока композитор был в ссылке, в Москве и Петербурге шли пьесы, положенные на его музыку. Но это все были старые произведения. А вот романсы, написанные в тюрьме и ссылке, распространялись по всей стране, их исполняли выдающиеся певцы, за что Алябьев получил прозвания «северный певец» и «русский соловей».

Все то время, что Александр Алябьев находился в ссылке, он мечтал вернуться в Москву, где у него осталась любимая — Екатерина Александровна Римская-Корсакова. По некоторым сведениям, романс «Соловей» был посвящен именно ей. Алябьев влюбился в девушку с первого взгляда на новогоднем балу, но так и не успел с ней объясниться. Пока он находился в заточении, Катеньку выдали замуж за одного из самых богатых людей Москвы. Девушка стала носить фамилию Офросимова. Через много лет они вновь встретились (в Москву Алябьев смог вернуться лишь спустя 11 лет), и Екатерина Александровна, к тому времени уже будучи вдовой, наконец-то обвенчалась с 53-летним композитором. Произошло это 20 августа 1840 года в селе зятя композитора В. М. Исленьева Рязанцы Богородского уезда в церкви Святой Троицы.

«Я вступила в супружество с Алябьевым уже во время его несчастия, не увлекаясь никакими житейскими выгодами, и одно только чувство любви и уважения к его внутренним качествам могло ободрить меня на такую решимость, несмотря на прежнюю вину его и продолжающееся наказание», – писала Екатерина Александровна.

В Москве супруги жили в доме Екатерины Александровны на Новинском бульваре. Своих детей у Алябьевых не было, но они заботились о Леониле Пассек (сестре Вадима Пассека, историка Симонова монастыря), которую будущая жена композитора взяла на воспитание. Судьба отпустила им 10,5 года семейного счастья. Александр Алябьев, здоровье которого разрушили тюрьма и ссылка, умер в 63 года 22 февраля 1851 г. Его похоронили в усыпальнице Алябьевых в Симоновом монастыре.

Екатерина Александровна пережила мужа на три года.

В 1920 – 1930-е годы некрополь Симонова монастыря был разрушен. 24 февраля 2009 года в Москве состоялась торжественная церемония открытия памятного креста на символической могиле композитора, у стен храма Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове.

Сергей Ишков.

Добавить комментарий