Уже в грядущий четверг, 23 июня, граждане Великобритании должны выразить свое отношение к членству собственной страны в Европейском союзе – проголосовать «за» или «против» британского выхода из ЕС. Сокращенно – BREXIT. Но самое забавное, что, вне зависимости от итогов референдума, ничего в отношениях ревнивого Лондона и авторитарного Брюсселя принципиально не изменится.
Вы спросите, как такое может быть? Все очень просто. Даже если британцы скажут «no» своей принадлежности к единой Европе, процесс «развода», как заверили в европейских верхах, может занять аж до семи лет. А за такой срок всякое может случиться, если верить известной притче о Ходже Насреддине. Вон, Франция, например, выходила из военной организации НАТО, оставаясь в политической. Затем вернулась к полному членству.
Но если прозвучит коллективное «yes», то Лондон вернется к своей любимой игре, которой уже более сорока лет и которая отражает все комплексы бывшей мировой колониальной империи. Все ведь началось еще в конце пятидесятых, когда шестерка континентальных стран образовала Европейский общий рынок, и сам факт его появления страшно озадачил хозяев Даунинг-стрит, 10. В Лондоне почувствовали конкурента в борьбе за свои традиционные рынки и всячески пытались расшатать новое сообщество. Силились даже использовать против Общего рынка структуры ЕАСТ – Европейской ассоциации свободной торговли.
Душа лидеров страны разрывалась между опасениями остаться в стороне от новой перспективной организации, рынков ее членов и нежеланием ставить хоть в чем-то под вопрос свои традиционные близкие связи с США и странами Британского содружества. Торговались долго. Только в 1973-м с немалыми оговорками подписали общий договор с ЕС, а уже через два года провели первый референдум по вопросу своей принадлежности к Евросоюзу, в котором убедительную победу одержали евроцентристы. Но с тех пор немало воды утекло в Темзе, и оппозиционные настроения закалились в вечном противопоставлении себя остальным европейцам.
Понятно, что имперские комплексы Британии никуда не делись. Достаточно послушать их гимн и полюбоваться очередной шляпкой королевы-бабушки. Недаром реплику папы Франциска о стареющей бесплодной Европе в Лондоне обидчиво приняли на свой счет.
Бывшая мастерская мира, привыкшая считать себя великой глобальной державой, страшно опасалась и опасается раствориться в новом наднациональном образовании и стать на одну доску с разного рода континентальными «пигмеями». Во многом эти настроения жестко выражала мадам Тэтчер, которая в восьмидесятые втянулась в изнурительную борьбу с Европейским сообществом.
Особенно дочь лавочника возмущалась тем, что ЕС излишне много, по ее мнению, тратит на субсидии сельскому хозяйству, а потому, дескать, Британия вносит в общий котел куда больше, чем получает, и вынуждена субсидировать неэффективных фермеров Франции и Италии в ущерб своим труженикам. Фраза Тэтчер: «Я хочу вернуть свои деньги! (I wаnt my money back)» – вошла во все дипломатические анналы.
Уже тогда Лондон отчаянно противился и созданию наднациональных политических органов сообщества, и образованию Европейского центробанка с возможностью эмиссии единой европейской валюты. И с тех пор принципиально ничего не изменилось. Лондон, сохранивший свою валюту в качестве мировой резервной, все десятилетия капризничает, торгуется и шантажирует всех остальных.
Вот и нынешний британский премьер, размахивая дубиной референдума, опять сумел отжать у Брюсселя новые преференции: членство Великобритании в ЕС сохраняется, если Британия остается вне зоны евро, вводит ограничения на передвижение внешней рабочей силы на свой островок, не распространяет свои социальные гарантии на вновь прибывших. И главное – отгораживается от либеральной иммиграционной политики а-ля фрау Меркель.
Иными словами, Великобритания – член Европейского союза, но с особым статусом. Такая вот, как говаривал один ныне покойный политик, загогулина. Казалось бы, такие отжатые у остальных уступки должны примирить всех британцев с ЕС. Однако работают все те же комплексы, причем скорее чисто эмоциональные: мы, мол, великие, а нас загоняют под единый шаблон. В одиночку нам будет комфортнее, сытнее и даже теплее – живут же и не тужат наши единокровные Канада и Австралия!
Словом, расклад голосования до сих пор не ясен. Большой бизнес, например, – за единство с Европой, а суровые местные рыбаки – против. И четко провести водораздел настроений трудно. Ясно только, что пока на карте – политическая судьба самого Кэмерона. Проигрыш референдума, фигурировавшего в его предвыборных обещаниях, – это его автоматическая отставка. Но Кэмероны приходят и уходят, а вечные интересы и капризы Британии остаются.
