Сегодня народный артист Российской Федерации Владимир Хотиненко отмечает свое семидесятилетие.
«Достоевский», «Поп», «1612: Хроники Смутного времени», «Паломничество в Вечный город», «Гибель Империи», «72 метра», «Следствие ведут Знатоки. Десять лет спустя», «Мусульманин», «Макаров», «Зеркало для героя» — все эти столь разные картины объединяет то, что их снял заведующий кафедрой режиссуры ВГИКа, педагог Высших режиссерских и сценарных курсов и один из ведущих мастеров отечественного кино Владимир Хотиненко.
— Владимир Иванович, «Московская правда» искренне поздравляет вас с юбилеем и желает долгих, плодотворных лет жизни. Вы – трудоголик — отмечаете юбилей на рабочем месте, без великих застолий и особой шумихи, среди коллег и учеников. Скажите, нынешняя кинематографическая молодежь, в среде которой вы вращаетесь постоянно, сильно отличается от вашего поколения? И если да, то чем именно?
— Она отличается прежде всего уровнем общего образования, который сильно упал. Молодые люди зачастую не знают элементарных вещей, но при этом амбиции у них достаточно высоки. А образование – вещь ключевая, особенно в нашей профессии. Как бы вы отнеслись к тому, что я, не зная нот, взял бы в руки скрипку Страдивари, и попытался выжать из нее какие-то звуки? Вы бы мгновенно поняли, что сыграть вам что-то я не в состоянии. Просто не умею. Но когда дело доходит до съемок кино, молодежь решает, что достаточно взять в руки камеру, самовыразиться, и все получится. И я годами не могу себе ответить на вопрос, что заставляет их так думать. Ну, не пойдете же вы в операционную, не умея оперировать? А на съемочную площадку почему-то можно? Причем, они приводят доводы, что режиссеры типа Тарантино образования специального не получали. Я уже язык стер объяснять, что это великое исключение, как раз подтверждающее правило. Да, и Толстой, и Достоевский, и Гоголь — все они не оканчивали наши институты. Что не означает, что они были людьми необразованными. И Тарантино, прежде чем взять в руки камеру, сутками напролет отсматривал фильмы, анализировал их. Существует такое понятие, как самообразование. В царской России, например, были гувернеры, которые знали, как воспитывать детей. Я это к тому, что способы разные, но все они не отменяют главного — нужно приобрести профессию прежде, чем пытаться заявлять о себе.
— Когда вы учились ситуация была другой?
— Иной была питательная культурная среда, в которой мы варились. У меня тоже были амбиции, когда я поступал в институт, но уже ко второму курсу я понял, что мало что знаю. И что нужно очень много изучить, чтобы не стать изгоем в этом кругу. Вокруг меня были люди, которые цитировали произведения Камю и Гессе, обсуждение романов Булгакова было самым обычным делом. Мы слушали хорошую музыку, произведения «Битлз» и «Пинк Флойд», понимая, о чем, собственно говоря, они поют. Это был новый огромный мир и очень счастливые годы. Сейчас я у молодежи такого подъема не ощущаю.
— А меж тем наше кино, в том числе и молодое, на международных престижных фестивалях завоевывает призы…
— Да, если вы имеете в виду Берлин, Венецию и Канны. Но это только на уровне арт-хауса. А кино – это не только арт-хаус, это прежде всего, индустрия. И вот здесь мы сильно позади. Тот, кто думает иначе, жестоко ошибается.
— Технологии не топчутся на месте. Сегодня на международных фестивалях появились программы фильмов, снятых на телефон… Как вы к этому относитесь?
— Да, если бы я двадцать пять лет назад сказал кому-то, что что-то «снял на телефон», никто бы не понял, о чем, собственно, идет речь. А сегодня это норма — «снять на телефон». Но все это — вопрос технологий, кино действительно искусство технологическое, мы же свами ведем разговор о профессии и об общей культуре, без которой в нашей профессии нельзя. Ну, если, конечно, вы не хотите снять однодневку, а желаете приблизиться к понятию «искусство». Потому что техника — она ведь всегда толкала кино вперед. Появился звук (многие считали, кстати, что кино как искусство с появлением звука закончится). Потом появился цвет, вызвав не менее бурную реакцию. Потом возникли фильмы-аттракционы. Все эти технологические процессы, которые для меня лишний раз подчеркивают и достоинства, и недостатки кино, именно как искусства технического. Мы же говорим о профессионализме. Вот во времена Достоевского писали многие, но зарабатывать себе писательством на жизнь первым начал именно Федор Михайлович Достоевский. Он был первым писателем-профессионалом.
— Вы сняли замечательный сериал о Достоевском, а потом обращались к его произведениям. Что вас столь привлекло в его личности?
— Я хотел показать очень многогранного человека, исполненного всевозможных достоинств и недостатков, при этом безумно талантливого. Достоевского отличало то, что он, много грешивший, как большинство из нас, был предельно честен с собой. Он каялся и понимал всем своим нутром, что без веры он – ничто. Не случайно в романе «Преступление и наказание» есть замечательный момент: показана некая развилка путей, на которой оказывается согрешивший человек. Один путь проходит Свидригайлов, заканчивая в итоге свою жизнь самоубийством. Другой путь настойчиво указывает Порфирий Петрович бывшему студенту Раскольникову, утверждая, что после покаяния у человека остается целая жизнь впереди. Достоевский для меня — это путь к Богу. Я мечтал показать этого писателя очень живым, очень противоречивым, часто ошибающимся, со всем присущим ему внутренним разладом. Но одновременно, постоянно ищущим высшей истины — Христа. Достоевский всегда выбирает Христа, хотя он сам не являлся ни подвижником церкви, ни святым. (При этом мог всю службу в храме простоять на коленях).
— Если говорить о поиске истины, то у вас ведь был еще один интереснейший проект – фильм «Паломничество в вечный город», который вы снимали в Риме, в подземной части собора святого Петра?
— Да, там находится старое кладбище и могила апостола Петра. Также мы снимали и в Мамертинской темнице, куда были заключены перед казнью Петр и Павел. Перед съемками, я, как человек православный, тешил себя мыслью, что «пребываю в теме». Но даже и не предполагал, какие вещи мне откроются в процессе работы. Мой взгляд на происшедшие почти две тысячи лет назад события совершенно изменился. Этот пятисерийный сериал посвящен истории христианства в Риме в первые века по Рождеству Христову. Со мной вместе работали Ирина Купченко, Кшиштоф Занусси, Владимир Машков, Юрий Соломин и Никита Михалков.
– Этот документальный фильм в каком-то смысле — продолжение той темы, которую вы затронули еще в «Мусульманине», ленте игровой?
– Я снимал «Мусульманина» не для мусульман, а для православных. Более того, абсолютно все свои фильмы я снимаю как человек православный.
— Что бы вы хотели пожелать людям, кроме здоровья, в наше непростое время?
— Есть расхожая поговорка о том, что «труд из обезьяны сделал человека». Я все время говорю своим студентам, особенно во время пандемии: «Работайте!» Это спасает от тоски, вползающей змеей. И еще очень важны искания духа. Советую всем, независимо от веры, читать Евангелие и послание святого апостола Павла — главу про любовь. Очень полезное занятие.
Елена Булова.
Фото автора
