Саратов, на первый взгляд, кажется каким-то неустроенным. И на второй тоже. С третьего раза начинаешь проникаться историями. И волжскими красотами. Раньше здесь был старенький аэропорт прямо в городе. Десять минут – и ты уже в центре. Сегодня аэропорт – суперсовременный, но ехать от него часа полтора.
Пешеходка спускается к Волге. Есть городская легенда. Говорят, когда обустраивали эту улицу, то водрузили каменные шары на постаменты. Для красоты и основательности. Но не закрепили как следует. Когда подул сильный ветер, шары, грохоча на весь город, укатились в реку.
А вот памятник, навеянный песней «Огней так много золотых на улицах Саратова», никуда не делся. Стоит под часами парень (видимо, тот самый холостой, которых тут якобы много) и ждет девушку.
Самое яркое впечатление – это парк Победы на высоком холме. Сначала подходишь к памятнику павшим. Стела с журавлями. Это те самые журавли, о которых поется в песне Яна Френкеля на стихи Расула Гамзатова. Есть официальная версия о том, что великий дагестанский поэт вдохновился историей японской девочки Садако Сасаки, которая верила, что сложит оригами – тысячу журавлей – и вылечится от лейкемии, ставшей последствием ядерной бомбардировки Хиросимы.
Но хранитель парка Шевчук рассказывает совсем другую историю. Гамзатов узнал о семи погибших братьях Газдановых из осетинского села Дзуарикау. Поехал туда, поговорил с местными, увидел, где и как живет семья. Все семеро ушли на фронты Великой Отечественной. После третьей похоронки, не перенеся горя, скончалась их мать. Потом погибли еще трое. Седьмой дошел до Берлина. Уже после Победы пришла похоронка и на него. Военный комиссар сказал, что не пойдет вручать отцу последнюю похоронку. Собрались старейшины и направились к дому Газдановых. Отец сидел на крыльце, издалека увидел их, встал и замертво рухнул.
Гамзатов написал стихотворение про не вернувшихся с полей брани, которые превратились в журавлей (в оригинале упоминались гуси, а журавлями они стали в русском переводе). Марк Бернес увидел стихи в журнале и отнес Яну Френкелю. Месяца два тот не мог создать музыку, – так тронула его вся эта история, – а потом сотворил шедевр за один день.
Смертельно больной Бернес записал песню единственным дублем, и это именно тот самый вариант, который всем нам известен и близок. Запись «Журавлей» стала последней в жизни Марка Бернеса.
Если удастся сначала заехать в Дзуарикау, а потом не спеша подойти к стеле в Саратове, то вот эта история создания песни покажется более правдоподобной.
От памятника дорога ведет через ряды военной техники времен Великой Отечественной к музею, а затем – в так называемую национальную деревню. Здесь построены (или привезены) десятка два аутентичных усадеб. Русская, украинская, белорусская, армянская, азербайджанская, узбекская, мордовская… В каждую можно зайти, осмотреть, попробовать национальную кухню. По выходным, а особенно в праздники, чуть ли не полгорода стекается сюда, все поколения.
И здесь же все могут увидеть стену с собственным Бессмертным полком. Саратовцы приносят сюда фото своих родственников, погибших на дорогах войны. С каждым годом стена пополняется, удлиняется. И, завершая свой путь от стелы по парку Победы, мы встаем перед этой скорбной стеной, и смотрят на нас те, кто превратился в белых журавлей.
Алексей Вишневецкий.
В Саратов как-то заезжали на машине, и все впечатление о нем такое, что там быстрое движение. Пронеслись по городу, как сумасшедшие, и дальше поехали. И природа там вокруг города – тоска.
Хороший город, была однажды, показался очень уютным. И есть виды сверху на некоторую часть города, очень интересно смотреть.