Меньше четырех часов на автомобиле от Ростова-на-Дону, и вот мы уже въезжаем в Мариуполь (в советскую бытность – город Жданов).
Те, кто следит за новостями, знают, что происходило в Мариуполе весной 2022 года. По телевизору мы видели тяжелейшие бои, наблюдали за сдачей в плен двух тысяч нацистов, засевших на заводе «Азовсталь». Переживали за разрушенный город, за его жителей, оставшихся без крыши над головой, без воды и электричества.
Потом пошли другие новости. О восстановлении, о налаживании мирной жизни. За укрофашистами в захваченные города всегда заходили каратели, за нашими войсками заходят строители.
Телевизор – штука полезная, но используют его по-разному. В полуразрушенном Мариуполе работали специальные комиссии. Если жилой дом можно было отремонтировать, его оставляли на месте. Если состояние здания было критическим – принималось решение снести его, а на старом фундаменте построить новый дом.
Украинские телеканалы брали наше видео, показывали только работу бульдозеров и снабжали примерно таким текстом: вот, мол, русские сначала разбомбили весь город, а теперь еще и сносят то, что осталось, чтоб даже памяти о нем не было, – голая степь. Понятно, что вранье, как всегда, но своими глазами мне, как журналисту, увидеть хотелось.
И вот начинаются пригороды. Частный сектор. Да, разрушения серьезные. Совсем целых домов мало. На некоторых воротах или стенах сохранились крупные надписи: «Дети» или «Живут люди». В памяти сразу всплывает картина 30-летней давности, когда я побывал в Вуковаре (бывшая Югославия, территория отделившейся тогда Хорватии). Хорваты начали депортировать сербское население, не желавшее отделяться, югославская армия вступилась. Осада и бои за город продолжались около трех месяцев, примерно столько же и в случае с Мариуполем. Я был в Вуковаре через два года после войны, он все еще лежал в руинах.
Здесь все по-другому. Частный сектор еще не закончился, а уже видны новые жилые корпуса многоэтажек. Выглядят точь-в точь как наши «замкадные». Затем возникает огромный, мрачный комбинат «Азовсталь». На возвышении. Черные обгоревшие трубы упираются в небо. Черные обгоревшие цеха. Его будущее пока что туманно. Десять минут – и мы уже в центре.
Повсюду – строительные леса, заборы, техника и рабочие. Центру возвращают его исторический облик. Восстанавливают по фото, по архивам. Удивительное зрелище. Вперемежку стоят уже отреставрированные и еще не тронутые реновацией, обугленные здания. Красивейшие, основательные «сталинки» блещут свежим ремонтом. Возникает уверенность, что скоро это будет образцово-показательный город.
И показательный не в плане показухи, а в плане жизни людей. Они уже возвращаются. Спрашиваю у проходящих мимо двух пенсионерок с чем-то вроде авосек:
– Много людей в городе?
– Много. Здесь, в самом центре, поменьше. Видите, вон – все ремонтируется.
– Вы из магазина? Продукты все есть?
– С продуктами проблем нет.
Выезжаем на проспект Металлургов. Здесь уже жизнь бьет ключом. Магазины, ларьки, кофейни, фаст-фуд. Часть домов тоже еще на ремонте. Ходит общественный транспорт. Люди с детьми. Заметны крепкие тетеньки в камуфляже и с рациями. Понятно, что местные. Следят за обстановкой.
Здесь зона особого внимания, надо спрашивать, что можно снимать на фото-видео, а что не следует. Тетенька сурово, но при этом дружелюбно показывает рукой:
– В ту сторону не снимайте и в ту сторону тоже. А вот туда снимайте.
Едем дальше. На западных окраинах – опять новые ЖК. Слева от дороги, кажется, эконом-класс, а справа – чуть ли не бизнес. Бесконечные кварталы малоэтажной застройки с уже готовыми детскими площадками во дворах. Огромный, современнейший медицинский центр.
Украинское телевидение постоянно твердит о мертвом городе. Но он – живой. Он раненый, но живой. В 1992 году население Мариуполя составляло 523 тысячи человек, в начале 2022-го – 425 тысяч. За 30 лет украинской власти город потерял сто тысяч человек, без всяких войн. Вернувшись в Россию, он воспрянет. Второй раз ехали через Мариуполь вечером, было уже темно. В окнах многоэтажек горел свет. Много света.
Алексей Вишневецкий.
Фото автора
