Рукописи не горят: в Театре Российской Армии – премьера булгаковского «Романа» (16+)

«Он говорит одно и то же, он говорит, что и при луне ему нет покоя… потому что, как он утверждает, он чего-то не договорил тогда, давно, четырнадцатого числа весеннего месяца Нисана».

Главный режиссер Центрального академического театра Российской Армии Александр Лазарев принимает поздравления.  Его первой режиссерской работой на этой сцене стал «Роман» по произведению Михаила Афанасьевича Булгакова «Мастер и Маргарита». На премьере побывала театральный обозреватель «Московской правды» Елена Булова.

Не секрет, что за булгаковский роман постановщики берутся с опаской. Например, учитель Александра Лазарева, народный артист СССР Марк Захаров, говорил, что ни за что не возьмется, потому что «боится». Но Александр Александрович все же рискнул. И выиграл. А зритель увидел: на российском театральном небосклоне появился новый серьезный режиссер, способный обращаться к сложным духовным темам и сценически воплощать их изящно и интересно.

Но в самый первый вечер, предшествующий премьере, волнение было всеобщим и чрезмерным, хотя прием в конце спектакля оказался выше всяких похвал.

Границы спектакля «Роман» очерчены в основном его названием. Начинается спектакль вовсе не с эпизода на Патриарших прудах, в нем нет сцены Варьете, нет «Грибоедова», нет летающей над городом Маргариты. Начинается он с преамбулы в «нехорошей квартире», где жарко пылает камин после только что закончившегося бала. Воланд отдыхает в компании ближайших друзей. Гелла занимается коленом Мессира, Бегемот за столом уплетает торт, Коровьев и Азазелло уговаривают очаровательную донну использовать второй шанс и потребовать, наконец, то, что ей самой действительно необходимо. В отражении зеркала возникает изображение Мастера, вослед за этим на сцене появляется он сам. Мессир протягивает руку за романом, произнося знаменитую фразу о рукописях, которые не горят. После чего зрители переносятся в «ненавидимый прокуратором город Ершалаим».

Дальнейшее действие спектакля представляет собой последовательную выжимку сцен книги, в которых так или иначе пересекаются судьбы Пилата и Иешуа. Мы оказываемся свидетелями допроса Пилатом Га-Ноцри и вынесения приговора. Ощущаем душевные терзания Пилата, видим неудачную попытку отыграть ситуацию назад при встрече с Каифой. Кульминационной  становится сцена распятия на Лысой горе. Далее следуют сговор Пилата с начальником тайной службы Афранием, встреча с Левием Матвеем и, наконец, сцена, где Воланд показывает Мастеру героя его романа, сидящего столетиями на каменной горной площадке.

Ершалаимские эпизоды перемежаются «московскими» сценами, в которых Мастер (так похожий на самого Булгакова) пишет великий роман, а Маргарита жадно перечитывает страницы. При этом за окнами светит солнце, бежит шумное Садовое кольцо, едут автобусы, спешат прохожие.

Александр Лазарев, пожалуй, первый из театральных постановщиков, который провел зрителей по центральной, духовной магистрали романа «Мастер и Маргарита» – истории взаимоотношения Понтия Пилата и Иешуа Га-Ноцри.

Фигура Пилата интересна тем, что прокуратор «совершил поступок на века, на тысячелетия вперед». От одного единственного его слова зависела дальнейшая история человечества. Именно это слово сделало Понтия Пилата личностью космического масштаба. Создатели спектакля с огромным интересом анализируют сей факт, исследуют мысли и переживания героя в момент принятия судьбоносного решения.

Тема того, как одно единственное слово может отразиться на судьбах мира в этом театре ранее не затрагивалась. Александр Лазарев признается, что чувствовал актуальность и особую важность именно сегодня и именно здесь прикоснуться к данному вопросу.

Спектакль «Роман» буквально сшибает зрителя с ног необычностью режиссерских ходов и глубиной философских обобщений, облеченных в интересный визуальный ряд.

Главный режиссер сразу же и по-хозяйски использовал все грандиозные конструктивные возможности Театра Российской Армии. Лазаревым, совместно с художником Ольгой Никитиной, впервые за долгое время была задействована не только  вся Большая сцена, но и вся машинерия – плунжерные подъемно-опускные площадки, дающие действию одновременно разворачиваться на разных «этажах». Были использованы два огромных поворотных сценических круга для создания постоянно меняющегося рельефа и объема. Впервые за много десятилетий в театре открылся знаменитый танковый подъезд, откуда выехали четыре всадника на настоящих конях (читай – четыре всадника апокалипсиса), присутствующие, по замыслу режиссера, при казни Иешуа Га-Ноцри.

Разношерстная ершалаимская толпа в спектакле, пластически выражающая требование «распни», как и толпа рыдающих женщин, обнимающих дрожащих от ужаса детей, вообще приобрела в постановке какой-то запредельный символизм. История человечества с «пророками, распинаемых крестами» словно встала на дыбы в этой одной единственной точке – у подножья Лысой горы. Ну представьте себе: на заднем плане – огромная вращающаяся на заднике планета, ближе к зрителям – стражники на конях с копьями, на переднем плане – мужчины, погребенные под крестами, на авансцене – их рыдающие жены и дети. А в центре – устремленный в небо крест с распятым на нем Иешуа. Каким-то немыслимым образом режиссер сумел зримо воплотить момент так, что у людей, сидящих в зале, по спине долго еще бежали мурашки.

В  постановке «Роман»  заняты 60 специально отобранных танцовщиков, символизирующих иудейский народ. Рисунок движений им выстроил постановщик Большого театра Михаил Колегов. Причем балетмейстер, по его собственному признанию, шел от накала страстей на сцене, и «лепил» штучно партию для каждого из танцующих отдельно.

Впечатляющую по силе воздействия музыку написал заслуженный артист России, композитор Николай Парфенюк, более трех десятков лет проработавший с великим Марком Захаровым.

Образ Понтия Пилата впечатляюще воплотил артист Максим Аверин, совершенно непохожий на себя в этой знаковой роли. Его Пилат – сначала закаменевший, матерый, потом мучающийся, страдающий. Весь диапазон состояний использован Авериным на сцене умно и к месту.

На месте оказался и замечательный Александр Домогаров, сыгравший Воланда. Для него  придуман сложный рисунок роли и особый грим. Домогаров зримо воплощает мрачную горделивую силу, не терпящую противления.

Спектакль «Роман» поставлен по вполне классическим канонам русского психологического театра. Мысль о ценности сказанного слова, которое может перевернуть историю цивилизации, проходит на сцене Театра Российской Армии красной нитью. Вот и Воланд завершает историю фразой: «Теперь вы можете свой роман закончить одним словом». Мастер, взбегая по ступенькам на вершину горы, кричит сидящему в забытьи Пилату: «Свободен!»

Но история Пилата этим не заканчивается. В спектакле она оказывается шире задумки романа, и  взмывает ввысь триумфальной, всепрощающей нотой, рожденной истинным покаянием. На авансцену с колосников льется теплый  свет, в луче которого, жмурясь, стоит герой Максима Аверина, радостно закинув голову вверх. Он прощен. И слышит ласковый голос Иешуа: «Я бы советовал тебе, игемон, погулять пешком в садах на Елеонской горе. А я с удовольствием сопровождал бы тебя».

Вот такой символичный и жизнеутверждающий  финал.

В  образе Иешуа Га-Ноцри в спектакле занят Дмитрий Ломакин, Маргариту сыграла Екатерина Шарыкина, Мастера – Константин Днепровский, Каифу – Андрей Кайков, Левия Матвей – Александр Рожковский, Афрания – Николай Козак, Геллу – Валерия Мисанова, Азазелло – Сергея Федюшкин.

Елена Булова.

Фото автора

Добавить комментарий