Про всякие аномальные зоны, гиблые места, Бермудские треугольники и прочие нехорошие зоны нашей планеты слышал, читал или смотрел по «ящику», наверное, каждый. Недавно корреспондент «МП» побывал в таком загадочном месте в Калужской области, в районе деревень Левково, Уколово и Слобода.
В Слободе родились моя теща и бабушка жены. Как-то приехали с супругой навестить в Слободу эту самую бабушку Зину. А на следующий день жена повела меня по местам своего детства. Зашли и на местный погост, где были похоронены ее предки.
Наверное, каждый, когда бывает на кладбище, бродя среди могил, невольно обращает внимание на даты с надгробий. И вот что бросилось в глаза: почти все, рожденные после 1950 года (практически мои ровесники), умерли очень рано. Мало кто дотянул до 40 – 50 лет. И ладно бы мужики – спились и померли, обычное дело, но много было женских, подростковых и даже детских могил.
Мистика какая-то.
– Да, и правда, – подивилась вместе со мной жена. -Знаешь, я об этом как-то никогда не задумывалась. Мы ведь с родителями жили в Москве, и меня к бабушке Зине привозили только на лето. Причем вечером привезут, а утром на первом автобусе – обратно. И все лето даже не навещали нас. Только денежные переводы слали. Мать говорила, что если она тут останется, то непременно с ней что-нибудь случится страшное. Места, говорила, здесь проклятые. А почему – молчала.
Не знаю, так ли это или нет, но мою тещу действительно всю жизнь до самой смерти (а прожили мы вместе без малого 20 лет) преследовали постоянные несчастья. В основном травмы. То ногу на ровном месте сломает, то руку, то голову разобьет. Под конец жизни по квартире еле на костылях передвигалась, даже на улицу не могла выйти самостоятельно.
Старик с того света
Вечером стал осторожно расспрашивать бабушку Зину о том, как тут раньше люди жили, чем занимались. Выпили за ужином по лафитничку наливочки, а уж когда подключил к телевизору видеокамеру, бабушка, впервые в жизни увидев по «ящику» деревню, соседей, окрестности, саму себя и свое хозяйство, совсем разговорилась.
– Все напасти начались с того, что в середине 50-х в деревне появились археологи не то из Москвы, не то из Калуги, – начала свой рассказ баба Зина, – и стали ходить по домам вербовать сезонных рабочих на раскоп древнего городища, которое находилось аккурат посередине трех наших деревень. Набрали, значит, народ и стали копать. Никаких кладов не нашли, в основном осколки керамики, ложки медные, дешевые украшения, монеты тоже медные. В общем, никакой исторической ценности. Осенью, с началом дождей, археологи уехали. И тут начались у нас всякие странности. Один за одним стали умирать и погибать мужики из разных деревень, которые летом на раскопах работали. Одного осенью телегой придавило, когда колесо менял. Умер, правда, не сразу: поболел зиму, поохал-поохал и к весне преставился. Другого машина на трассе сбила насмерть ночью, но тот, правда, пьяный был. Потом два брата из Уколова пропали. В лес пошли за грибами и все, как корова языком… Ларискин жених (тещи твоей будущей) в речке утонул, где воробью по колено. А ведь он в рот спиртного не брал, даже не курил. Только год, как из армии вернулся. На раскопе на свадьбу хотел заработать. Осенью они с Лариской свадьбу планировали, а в августе его ребятишки возле речки нашли: лежит Лева вниз лицом у самого берега, и на искаженном лице ужас написан. А ведь в армии с парашютом прыгал, высокий, сильный, первый парень на деревне был.
Лариска мне потом призналась, что он часто ей про какого-то старика в белой рубахе до колен рассказывал. Будто видел его несколько раз. Один раз в лесу, второй – на кладбище, а третий – прямо на своем огороде ночью, когда на двор по нужде вышел. Стоит, говорит, босой, бородатый и пальцем ему грозит. А через неделю Левки и не стало.
– Но у вас же тут и молодняк мрет, который уже после раскопок народился, – заметил бабушке Зине.
– Так в том-то и дело, что это были дети и даже внуки тех самых рабочих, которые археологам помогали! Лариска-то, думаешь, из-за чего в Москву уехала? Ей же тоже этот «белый старик» мерещился. Я сначала отговаривала ее от переезда, а потом вижу, скоро совсем умом тронется. Она ж такая веселая была, как стрекоза порхала. А тут как подменили! Забьется в угол и сидит, даже на улицу не выходит.
– Но она ведь ничего с археологами не копала.
– Она Леве на раскоп обеды носила и, можно сказать, «пособничала»… Но скорее всего загадочная смерть Левы ее подкосила.
Мутанты
И вот мы снова в Слободе. Бродим по лесу в поисках грибов. Вскоре набрели на целую «плантацию» лисичек. Давно так много на одном месте не встречал, и крупные такие. Почти целую корзинку нарезал. Правда, лисички какие-то странные. Здоровенные и скрюченные.
– В 1986 году, после Чернобыля, баба Зина достала где-то карту выпавших в Калужской области осадков, – рассказала жена. – По карте вроде ничего страшного у нас не было. А вот грибы стали попадаться странные. Особенно почему-то лисички. Их собирали и продавали корзинами на трассе Москва – Калуга. Сами не ели, боялись, а москвичи все слопают…
От греха подальше все собранные мной грибы выбросил.
Больше находиться в этом проклятом богом и людьми месте не хотелось. В этот же день уехали в Москву и вряд ли когда сюда еще вернемся.
Андрей ФЕДОРОВ.
Жуть….