В июле 2012 года городские владения, за счёт присоединения земель у южной границы Москвы, значительно увеличились по площади. Было ли подобные акты в прошлом столицы?
Деление Москвы
В 1782 году Москва была распределена по управлению благочиния (в основном, это касалось полицейского надзора) на пять отделений. К первому отделению отнесли Кремль, ко второму – Китай-город, затем шёл Белый город, за ним – Земляной город. В пятое отделение вошли местности между Земляным городом и Камер-Коллежским валом с присоединёнными ближайшими слободами: Андреевской, Даниловской, Новой деревней и Бутырской. Тогда перечисленные слободы не имели полноправного статуса городских земель. Позднее на основании Устава благочиния город был разделён на 20 частей и 88 кварталов.
21 июля 1866 года Правительственная комиссия приняла за разделительную черту между Москвой и её уездом Камер-Коллежский вал. Вместе с тем, она причислила к городу местности, расположенные вне этой черты: Петровский парк, склады у товарных станций Московско-Нижегородской и Смоленской железных дорог, часть Анненгофской рощи, Рогожско-Ямскую слободу, Живодёрную слободу за Калужской заставой, слободы Шереметьевскую и Лужницкую до берега реки Москвы, слободы Дорогомиловскую-Ямскую и Бережковскую в прямом направлении от последней слободы к Сетунской заставе, также – и дачи, лежавшие по левую (западную) сторону Петербургского шоссе, в направлении к месту конской скачки (здесь комиссия добавила слова: «оставив, впрочем, оное вне городской черты»). В 1879 году объявили присоединёнными к Москве земли в 600 десятин (десятина равна 10925,40 кв.м, то есть – чуть более гектара), купленные городом у Управления Государственных имуществ и занятые Сокольниками, Оленьей рощей и Ширяевым полем.
По предложениям и просьбам отдельных лиц, учреждений (также – по другим причинам) в некоторых местах границы несколько раз менялись. Что-то утверждалось, что-то при рассмотрении отклонялось. Например, в приговоре от 27 ноября 1879 года предполагалось включить в городскую черту селение Богородское с находившимися при нём дачами. Но земские гласные не согласились с предложением считать Богородское (вместе с некоторыми другими местностями) частью города. Дело затянулось и тогда не было решено. На протяжении многих лет чёткого понятия «город» по линии городской черты не существовало. Но что, собственно, заключало в себе это понятие «вхождение в черту города»? Каковы были функции властей по управлению городом?
Значение границы
Московское городское общественное управление за долгое время претерпело ряд взлётов и падений, разные пертурбации. Права и обязанности его часто видоизменялись и дополнялись. Городское управление не ограничивалось только заведыванием городских доходов и расходов. Попечению Думы со второй половины XVIII века были доверены решения по следующим статьям устроения внутренней жизни города: «
- доставлять жителям города нужное пособие к их прокормлению и содержанию;
- сохранять город от ссор и тяжб с окрестными городами и селениями;
- сохранять между жителями мир, тишину и доброе согласие;
- возбранять всё, что противно добру, порядку и благочинию, оставляя однако относящееся к части полицейской исполнять местам и людям, для того установленным;
- поощрять, посредством наблюдения доброй веры и всякими позволенными способами привоз в город и продажу всего, что ко благу и выгодам жителей служить может;
- наблюдать за прочностью публичных городских зданий, стараться о построении всего потребного, о заведении площадей для стечения народа по торгу, пристаней, амбаров, магазинов и тому подобного, что может быть для города потребно, выгодно и полезно;
- разрешать сомнения и недоумения по ремеслам и гильдиям…»
Тогда полиция была поставлена выше Общественного управления, и Думе было воспрещено «мешаться в дела судные между жителями».
Горуправление настояло
Особая ситуация сложилась с приобретением городом казённого земельного участка из-под Анненгофской рощи.
Сильнейший ураган, пронесшийся в 1904 году по восточной части окраин и Московского уезда, уничтожил практически все деревья Анненгофской рощи. Событие дало импульс к возбуждению вопроса в Московской управе о судьбе этой местности.
В 1909 году город обратился в Министерство земледелия и Государственных имуществ с ходатайством о безвозмездной передаче в собственность Москвы значительного участка прежней рощи. Предполагалось, что одна часть пустующей земли рощи пошла бы под застройку, а другая обратилась бы в парк общего городского пользования.
В 1911 году Министерство земледелия отказало городу в безвозмездной передаче участка, но согласилось на его продажу по действительной стоимости. Для определения последней при Московско-Тверском управлении Госимуществ было организовано Особое совещание в составе начальника этого управления, старшего лесного ревизора, старшего ревизора Контрольной Палаты и двух представителей Московского городского управления.
В ходе работы совещания представители казны остановились на оценке земли бывшей Анненгофской рощи в 1822856 рублей, что составляло семь рублей за квадратную сажень при условии рассрочки уплаты всей суммы в продолжение 12 лет. Обсудив такое предложение, Городская дума постановила предложить Министерству земледелия считать по-другому: по шесть рублей за квадратную сажень, и при этом оплачивалось бы 1,5 миллионов рублей за весь участок. Также Дума просила рассрочить оплату всей суммы на 24 года без взимания процентов за рассрочку.
Принятие окончательного решения вопроса должно было состояться через два года. Но за это время стороны многократно возвращались к необходимости включения в городскую черту значительных земель рощи, что находились в Лефортове напротив Екатерининского дворца и доходили своими восточными углами до станции «Сортировочная» Казанской железной дороги и Владимирского шоссе (ныне – в районе метростанции «Авиамоторная»).
И только в октябре 1914 года, когда Москва была серьёзно озабочена проблемой размещения прибывавших с фронта раненых бойцов, москвичи смогли прочитать в городской газете следующее: «Анненгофская роща, благодаря настойчивым ходатайствам городского управления, стала собственностью города. Городское управление приступило к разработке проекта использования этого ценного участка земли под постройку просветительных, благотворительных и лечебных городских учреждений. В настоящее время в Анненгофской роще устроен Первый эвакуационный пункт для раненых».
Заразительный пример
Надо сказать, что в начале ХХ века некоторая часть населения других пригородов (в их числе были: Богородское, Марьина Роща, Зыково, Андроновка, Черкизово) тоже желала объединиться с Москвой. И в ноябре 1911 года управцы запланировали открытие «занятий особого совещания» по этому вопросу, предложенному Городским головой Н.И. Гучковым. Был намечен план действий, в общих чертах.
Предстояло решить спор о том, принять ли за границы пригородов линию Московской окружной железной дороги или довольствоваться теми пределами, в которых уже осуществлялась власть Московского градоначальства. По плану присоединения, надо было выяснить состав населения ближайших пригородов, выйти на отношения с местными учреждениями, возникшими и работавшими на началах общественной самодеятельности. Ведь у многих сложилось мнение, что население некоторых пригородов вовсе не желало жить в городской черте.
В первую очередь, предполагалось обследовать сёла: Богородское, Черкизово и Марьину Рощу. Необходимость их присоединения московские власти сочли важным и безотлагательным делом.
В намеченный план обследования вошло точное определение территорий пригородов и установление их границ. Для изучения с разных сторон зазаставных местностей (они располагались за Камер-Коллежским валом) снарядили специальную экспедицию, которой позволили «не стесняться в расходах».
Вместе с тем, в Комиссии городских санитарных врачей были высказаны пожелания о привлечении к работе важных и авторитетных «общественных элементов» пригородов, а именно: священников, старост, видных обывателей, торговцев.
В то время, когда вовсю «пошла писать вся губерния», выяснились немаловажные детали. Главное: появился тот самый наводящий и совсем нелишний вопрос о том, хотела ли сама «эта губерния» собственного присоединения к Москве. Например, интересной стала ситуация, возникшая в Богородском, с которым Сокольники имели границу по линии Яузы. Тогда Н.И. Гучков, развивая в Московской управе идею объединения некоторых пригородов с городом, опирался лишь на имевшееся у него ходатайство восьмидесяти обывателей из Богородского. В действительности же, мнение этих десятков никак не доминировало в среде общего числа богородцев. А там проживало 30 тысяч жителей!
Учитывая нюансы
Когда поднятый вопрос «о слиянии» начал обсуждаться в трёх местных общественных организациях Богородского, определённого решения по нему в селе как-то ещё не сложилось. К проекту Городского головы отрицательно отнеслось крупное объединение «Общество благоустройства села Богородского». Двумя другими организациями, способными выражать общественное мнение сельчан, являлись Пожарное общество и Общество крестьян. Однако, эти объединения никак не спешили с ответом. А богородцы из Общества благоустройства вполне резонно рассудили так: «Присоединение к городу принесёт обязанность уплачивать значительно больше налогов, чем в настоящее время. Сверх того, сразу же появится масса новых расходов по исполнению обязательных городских постановлений. Но получит ли село, взамен всего этого, все удобства городского благоустройства: водопровод, канализацию, хорошее уличное освещение, приличные мостовые, водостоки, больницу, ночлежный дом, школы и прочее? Конечно, нет. А если это и случится, то – в самом отдалённом будущем». Потонувшие в грязи и мраке окружавшие город его настоящие окраины свидетельствовали о состоянии дел в пользу таких умозаключений. Привести в порядок давным-давно подчинённые себе окраины Городское управление никак не удосуживалось. И это – в то время, когда население отдалённых от центра городских местностей уже много лет вносило свои «гроши» в кассу Москвы и штрафовалось городскими же организациями за отступление от требований обязательных постановлений Московского градоначальства.
Общество благоустройства Богородского также трезво смотрело и на протесты со стороны москвичей, считавших, что выполнение обещаний по отношению к пригородам повлекло бы за собой колоссальный расход общественных средств всего города. Без сомнения, расход не возмещался бы доходами от обложения вновь присоединённого московского пригорода: ведь в Богородском (как, впрочем, и в других подобных поселениях) не было особо ценных имуществ, которые давали бы городской казне крупные сборы.
Москва до самого начала Первой Мировой войны так и не присоединила к своему статусу Богородское в полноправном и законном объёме. Затем во все проблемы вмешалась ещё и Гражданская война. Село осталось селом, а богородцы – сельчанами.
Евтерпа снизошла
Обыкновенный московский стихотворец решил покритиковать работу городских властей касательно вопроса о присоединения к городу поселений, соседствовавших с его окраинами.
Согласно любимому роду своих занятий, поэт очень быстро сочинил и отдал для публикации стихотворение, пусть не претендовавшее на классическое, но весьма меткое. Его напечатали в ноябре 1911 года под псевдонимом «В.». За названием «Подмосковные», перед первой строкой, стоял такой эпиграф: «Городской голова внёс в управу доклад о присоединении пригородов (из газет)».
«Подмосковные жители
Видят сладкие сны:
Их глухие обители
Просветиться должны!
Всё село Богородское
Оживленья полно:
В положенье господское
Попадает оно!
И из мрака унылого
К небесам голубым
Выйдет Дорогомилово
И Андроновка с ним.
А Черкизово тощее
Расцветёт до небес,
И над Марьиной Рощею
Воцарится прогресс!..
Проведут мостовые,
И вдоль них до зари
Будут тени ночные
Озарять фонари!
Понасадят бульвары,
И под липами там
Будут нежные пары
Предаваться мечтам!
Вдоль домов поросята
Уж не станут гулять;
Всё, что было когда-то,
Всё начнёт исчезать!
Обыватель счастливый
Очарован, смущён;
У него горделивый
Появляется тон!
Но печален и мрачен
Лишь владелец домов;
Он весьма озадачен
И к проекту суров!
У него под забором –
Орошенья поля;
И навозом и сором
Вся покрыта земля.
Здесь властям санитарным
Не понравится двор;
В отношенье пожарном –
Не дома, а костёр!
Распускает владенье
Далеко аромат;
Перспективой паденья
Мезонины грозят…
И владелец вздыхает
Перед новой бедой.
Он совсем не желает
Жить в черте городской.
Раздражённый и строгий,
Он кричит на жильцов…
Увеличат налоги
С пригородных домов!
Завести тротуары
Перед домом велят,
И введут санитары
Неприятностей ряд:
По дворам и квартирам
Станут дерзко бродить;
С полусгнившим трактиром
Может каверза быть;
На душистой помойке
Наведут чистоту…
Ох! Придётся постройки
Выносить за черту!
Там, вдали от стеснений,
За чертой городской,
Можно жить без волнений,
Со спокойной душой!..»
Муза лирической поэзии Евтерпа в вопросе о присоединения к Москве подмосковных местностей оказалась весьма неравнодушной. И отношение обывателей к грядущим переменам было показано в этом тексте весьма всесторонне.
Татьяна Бирюкова, москвовед
