8 октября выдающемуся русскому и советскому журналисту, публицисту, писателю, автору бессмертных «Семнадцати мгновений весны» и многих других замечательных произведений Юлиану Семенову исполнилось бы 88 лет. В день рождения писателя «Московская правда» публикует эксклюзивные интервью с людьми, которые рассказывают о Юлиане Семенове. Сегодня о Юлиане Семенове расскажет Специальный представитель Президента Российской Федерации по международному культурному сотрудничеству, художественный руководитель Московского театра мюзикла Михаил Ефимович Швыдкой.
Когда говорят о Юлиане Семенове, то прежде всего вспоминают «Семнадцать мгновений весны». Это, как бы сказали теперь, одна из культовых лент советского периода. Я думаю, что это один из самых удачных сериалов, которые когда-либо создавались в нашей стране. И имя Семенова прежде всего прочно связано именно с этим произведением. Но, на самом деле, Юлиан Семенов – это невероятное явление, невероятное во многих отношениях. Многие считали его чуть ли не разведчиком, человеком, который был профессиональным сотрудником спецслужб. Но я уверен, что на самом деле это было не так. Юлиана, прежде всего, нужно было знать, знать его отца, который работал в «Известиях» и отсидел, что называется, «от звонка до звонка». А потом, как рассказывали легенды, и как сам Юлиан рассказывал, встретив своего следователя, они закончили эту встречу в ЦДЛ, где сидели, выпивали и разговаривали.
Для этого нужно было обладать определенной жизненной мудростью и определенным пониманием всего, что происходило в стране.
Юлиан писал очень много, писал энергично и всегда в таком «литературном запое», если можно так сказать. И эта огромная работоспособность всегда всех удивляла. Он был очень сложным человеком и как любой писатель такого масштаба в Советском Союзе, который писал о разведчиках, имел контакты, как говорили тогда, с «компетентными органами», с КГБ и так далее. Это всегда с одной стороны определяло ореол загадочности вокруг человека, а с другой стороны – ореол подозрительности. Но к Юлиану все относились, как мне кажется, доверительно.
Мы с ним были знакомы поверхностно и коротко, это было именно знакомство, а не дружба, к сожалению. Все мы тогда «толкались» в Центральном доме литераторов, и жизнь там «кучковалась» не только в Большом зале, где проходили какие-то мероприятия, но и в ресторане, кафе – в так называемом «пестром» зале. Юлиан там часто бывал. Там собирались все, даже те, кто много работал, как он, все равно в какой-то момент вырывались туда просто поболтать, узнать какие-то новости, поговорить с друзьями, выпить и так далее.
Сам факт того, что пьесу Юлиана, которая во многом автобиографическая, такая щемящая и трогательная, поставили в «Современнике» – это тоже свидетельствует очень о многом. Это тоже некий факт того, что с одной стороны он был официальным писателем, с другой стороны – его ставили в театре, который всегда считался таким либерально-оппозиционным. Это была системная оппозиция, но, все-таки, оппозиция. И он был «своим» в театре. «Чужих» там не ставили. И вот эта «многоохватность» и многомерность его отношений с людьми была очень важной.
По тем годам Юлиан жил так, что казалось, что ему было дозволено больше, чем другим. Это было связано не только с тем, что он писал о КГБ, разведчиках, на политические темы, но и с его характером внутреннего существования. Он старался жить так же, как и писал – с максимальной страстью. Он был страстный человек в этом смысле. И он поэтому так рано ушел из жизни, ушел достаточно молодым человеком. Он не был «безбашенным», как теперь принято говорить, но он был по-своему бесстрашным. Хотя он знал, чего нужно опасаться. И опыт его отца, и его жизненная история, казалось бы, должны научить его такому страху с детства, потому что он был сыном политзаключенного. И это лишало его многих дорог в жизни. Это был человек, который принадлежит к тому поколению людей, которые входили в жизнь именно в 50-е годы. По-настоящему. Потому что началась реабилитация, и она была не такой простой, «розовой», как кажется сегодня. Это был очень трудный и по-своему драматический процесс. Они входили в жизнь, «кучковались» в Московском педагогическом институте, потому что в университеты особо не брали. Это были дети репрессированных, или дети, которые сами провели какой-то срок в лагерях. Их было немало. Это было поколение, которое заново начинало жить, когда их репрессированных родителей освобождали и реабилитировали. Они должны были всего бояться, и я уверен, что Юлиан был человеком осторожным. Но в тоже время в нем было некоторое бесстрашие, которое позволяло ему жить почти «без оглядки». Люди любили Юлиана. В писательской среде всегда все было известно, кто с кем сотрудничает, и никаких особенных секретов не было. Юлиан открыто писал на эти темы, и это была совершенно другая история. Он был другом-приятелем всех: не только «правых», но и «левых». Евтушенко, Соколов, Ахмадулина – это была одна большая компания, и его в эту компанию принимали. Для этого нужно было обладать особым обаянием, особым чувством товарищества. Он был человеком товарищеским, он помогал людям. Так не всегда делали люди, которые могли помочь, а Юлиан помогал. Это все знали и довольно часто обращались к нему по разным тем или иным поводам. Поводов хватало. Поэтому его фигура, естественно сложная и противоречивая, но необычайно талантливая, дружественная, широкая, со своеобразным чувством юмора живущая, была необычайно привлекательная и притягательная.
Я думаю, что для нынешних поколений и для более поздних самым знаковым останется произведение «Семнадцать мгновений весны». И это совсем неплохо, это колоссальная победа писателя и режиссера. Потому что всегда остается в истории очень мало произведений, которые отражают эпоху. И то, что Юлиан останется в истории советской и русской литературы XX века благодаря одному фильму, одному сценарию и одному роману, это совсем неплохая история, потому что он останется в русской литературе, русском искусстве в очень хорошей компании.
«Семнадцать мгновений весны» – это была первая картина, в которой немцы и гитлеровская система власти, и сами фашисты были не героями Кукрыниксов, не героями карикатур, не героями сатирических куплетов, а реальной, мощной, идеологически очень серьезной силой. Понимание Юлианом этой тоталитарной гитлеровской машины свидетельствовало о том, что он был очень умным человеком. Это не просто писатель-графоман, пишущий детективные романы и имеющий связи на Лубянке, это был человек очень глубокого ума. Писать такие не просто психологические портреты лидеров Третьего рейха, но и понять, как работала система – это было очень непросто. Не было такого количества информации, как сейчас; ее нужно было добывать по крупицам и конструировать из этого такую серьезную историю. Поэтому, я думаю, что Юлиан Семенович – очень советское явление. И по сложным отношениям с властью он был не менее сложной фигурой, чем, например, Валентин Петрович Катаев. Юлиан Семенов – фигура времени очень важная и по-своему знаковая, которая останется в истории советской литературы. А это не мало.
Именно потому, что Юлиан Семенов серьезно изучал фашистскую Германию, тему Второй мировой, Отечественной войны, он подходил к вопросу возврата культурных ценностей в Россию еще тогда, когда этот вопрос не стоял в повестке. Он знал, что перемещение культурных ценностей и их разграбление – это была целая программа нацистской Германии. Тема эта очень интересная, полная различного рода авантюрных историй и авантюрных приключений, трагедий. Как мы знаем, Гитлер хотел создать свой «супермузей», музей музеев у себя на родине в Линце. Со всей Европы, со всех оккупированных территорий туда свозились раритеты высшего качества. Естественно, что не только его эмиссарами, но и простой армией были разграблены музеи на территории Советского Союза: на территории нынешних Украины, Белоруссии, Балтии и особенно Российской Федерации. И естественно, для Семенова эта тема представляла большой интерес. Другое дело, что он пытался вернуть не на страницах своего нового романа, а в реальной жизни вернуть те произведения искусства, что он и делал, собственно говоря. Тема эта была не то, что не публичная, а просто закрытая. Он занимался этим искренне, благородно, ему это было интересно. И это характеризует его как гражданина, человека и художника, не только писателя, но патриота своей Родины.
Анастасия Федоренко.
Фото автора и из открытых источников.
