Эту фразу, вошедшую в историю, Ленин написал в письме Горькому, отправленном 15 сентября 1919 года, противопоставив «интеллигентиков, мнящих себя мозгом нации», крепнущим интеллектуальным силам рабочих и крестьян.
Поводом для этой эпистолярной дискуссии о роли, месте и, так сказать, качественных характеристиках либеральной («околокадетской», по определению Ленина) интеллигенции в молодом государстве рабочих и крестьян, которая развернулась между Лениным и Горьким, стало письмо, написанное Алексеем Максимовичем 6 сентября 1919 года. В нем Горький протестовал против арестов нескольких десятков виднейших русских ученых, произведенных в Петрограде:
«Здесь арестовано несколько десятков виднейших русских ученых, в их числе: Депп, Осипов, Терешин, Буш, Крогиус, Ольденбург, Белоголовый, Д. Гримм и т.д., и т.д. Считаю нужным откровенно сообщить Вам мое мнение по этому поводу: для меня богатство страны, сила народа выражается в количестве и качестве ее интеллектуальных сил. Революция имеет смысл только тогда, когда она способствует росту и развитию этих сил. К людям науки необходимо относиться возможно бережливее и уважительней, – особенно необходимо у нас, где семнадцатилетние мальчики идут в казармы и на бойню гражданской войны и где – поэтому – рост интеллектуальных сил будет надолго задержан.
Мы, спасая свои шкуры, режем голову народа, уничтожаем его мозг. Очевидно – у нас нет надежды победить и нет мужества с честью погибнуть, если мы прибегаем к такому варварскому и позорному приему, каким я считаю истребление научных сил страны. Что значит этот прием самозащиты, кроме выражения отчаяния, сознания слабости или – наконец – желания мести за нашу собственную бездарность? Я решительно протестую против этой тактики, которая поражает мозг народа, и без того достаточно нищего духовно. Знаю, что Вы скажете обычные слова: «политическая борьба», «кто не с нами – против нас», «нейтральные люди – опасны» и прочее.
Огромное большинство представителей положительной науки нейтрально и объективно, как сама наука: это люди аполитичные. Среди них большинство – старики, больные: тюрьма убьет их: они уже достаточно истощены голодом. Владимир Ильич! Я становлюсь на их сторону и предпочитаю арест и тюремное заключение участию – хотя бы и молчаливому – в истреблении лучших, ценнейших сил русского народа. Для меня стало ясно, что «красные» такие же враги народа, как и «белые». Лично я, разумеется, предпочитаю быть уничтоженным «белыми», но «красные» тоже не товарищи мне.
Позвольте надеяться, что Вы поймете меня».
В ответном письме от 15 сентября 1919 года Ленин, признавая некоторые «перегибы на местах» (он, в частности, сообщает, что ЦК уже назначены Бухарин и Каменев для проверки обоснованности арестов), заявляет, что «в общем мера ареста кадетской (и околокадетской) публики была необходима и правильна»:
«Когда я читаю Ваше откровенное мнение по этому поводу, я вспоминаю особенно мне запавшую в голову при наших разговорах (в Лондоне, на Капри и после) Вашу фразу: «Мы, художники, невменяемые люди».
Вот именно! Невероятно сердитые слова говорите Вы по какому поводу? По поводу того, что несколько десятков (или хотя бы даже сотен) кадетских и околокадетских господчиков посидят несколько дней в тюрьме для предупреждения заговоров вроде сдачи Красной Горки, заговоров, грозящих гибелью десяткам тысяч рабочих и крестьян. Какое бедствие, подумаешь! Какая несправедливость! Несколько дней или хотя бы даже недель тюрьмы интеллигентам для предупреждения избиения десятков тысяч рабочих и крестьян!».
Далее Владимир Ильич растолковывает «пролетарскому» писателю, что негоже «интеллектуальные силы» народа смешивать с «силами» буржуазных интеллигентов:
«За образец их возьму Короленко: я недавно прочел его, писанную в августе 1917 г., брошюру «Война, отечество и человечество». Короленко ведь лучший из «околокадетских», почти меньшевик. А какая гнусная, подлая, мерзкая защита империалистской войны, прикрытая слащавыми фразами! Жалкий мещанин, плененный буржуазными предрассудками! Для таких господ 10 000 000 убитых на империалистской войне — дело, заслуживающее поддержки (делами, при слащавых фразах «против» войны), а гибель сотен тысяч в справедливой гражданской войне против помещиков и капиталистов вызывает ахи, охи, вздохи, истерики. Нет. Таким «талантам» не грех посидеть недельки в тюрьме».
Именно после этого резюме Владимир Ильич и заявляет, что «интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и крепнут в борьбе за свержение буржуазии и ее пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно».
По мнению Ленина, и сам Горький окружил себя «худшими элементами буржуазной интеллигенции и поддается на их хныканье»:
«Вопль сотен интеллигентов по поводу «ужасного» ареста на несколько недель Вы слышите и слушаете, а голоса массы, миллионов, рабочих и крестьян, коим угрожает Деникин, Колчак, Лианозов, Родзянко, красногорские (и другие кадетские) заговорщики, этого голоса Вы не слышите и не слушаете. Вполне понимаю, вполне, вполне понимаю, что так можно дописаться не только до того, что-де «красные такие же враги народа, как и белые» (борцы за свержение капиталистов и помещиков такие же враги народа, как и помещики с капиталистами), но и до веры в боженьку или в царя-батюшку».
После этого Владимир Ильич пока еще «по-дружески» предупреждает:
«Ей-ей, погибнете, ежели из этой обстановки буржуазных интеллигентов не вырветесь! От души желаю поскорее вырваться».
В ответном письме, написанном Горьким не позднее 19 сентября 1919 года, Алексей Максимович призывает «наконец, понять разницу между политиканствующей интеллигенцией и представителями интеллектуальных, научных сил страны, надо же провести черту разделения между жопой Павла Милюкова и головой профессора Деппа»:
«Да, я невменяем, но я не слеп, я – не политик, но – не глуп, как – часто – бывают глупы политики. Я знаю, что Вы привыкли «оперировать массами» и личность для Вас – явление ничтожное, – для меня Мечников, Павлов, Фёдоров – гениальнейшие ученые мира, мозг его. Вы, политики, – метафизики, а я вот, невменяемый художник, но – рационалист больше, чем вы.
В России мозга мало, у нас мало талантливых людей и слишком – слишком! – много жуликов, мерзавцев, авантюристов».
Поэтому, по мнению Горького, «ученый человек ныне для нас должен быть дороже, чем когда-либо»… К сожалению, как показала дальнейшая история, к справедливым словам писателя никто не прислушался и жернова грядущих репрессий перемололи значительную часть интеллектуальной элиты страны.
Сергей Ишков.
Рисунок great-country.ru
а Ишков не читал отчет Руденко о сталинских репрессиях, и проверки приговоров?, когда из 250 тысяч вынесенных приговором пересмотрели меру наказания для всего менее 1%, тем самым подтвердив правильностьи законность? какие жернова Ишков тут втирает? соЛЖЕницинсские, что ли?
Один интеллигенцию говном называет, другой не интеллигенцию жуликами и мерзавцами считает. Какие не толерантные времена были, что политики с писателями так разговаривали)