Юрий Домбровский: «Есть времена, когда слово — преступление»

29 мая 1978 года не стало автора романа «Факультет ненужных вещей» Юрия Домбровского.

«С циничной откровенностью Домбровский сформулировал свое отношение к нашей действительности: «Я писатель своеобразный, я не умею писать на советские темы», – сказано в статье «Выше бдительность на идеологическом фронте!», вышедшей в «Казахстанской правде» 20 марта 1949 года, журналиста Дмитрия Снегина. И далее – «Ю. Домбровский – едва ли не самая зловещая фигура среди антипатриотов и безродных космополитов, окопавшихся в Алма-Ате».

Выросший в семье интеллигентов (отец — присяжный поверенный, мать – ученый в области анатомии и цитологии растений), Юрий Домбровский учился в бывшей хвостовской гимназии в Кривоарбатском переулке Москвы, в 1928-м поступил на Высшие литературные курсы («брюсовские»), но так как через год их закрыли, в 1930-м вновь поступил на Центральные курсы издательских корректоров ОГИЗ РСФСР, которые в 1931 г. благополучно окончил. А уже в 1932-м Домбровского арестовали и выслали из Москвы в Алма-Ату. Ему в то время было всего 23 года.

«Когда-то давно я спросила Гурина (прозвище Домбровского, данное племянниками. — С. И.): «А за что тебя арестовали в первый раз?» – рассказывает племянница Юрия Домбровского Далила Портнова (статья «О Юрии Домбровском. Воспоминания», журнал «Новый мир», №7 за 2017 год). – «Дело было так. <…> Был солнечный теплый день. Вся Москва была украшена лозунгами, транспарантами, красными флагами. На каждом доме красовался кумачовый стяг. Мы с друзьями — веселые, молодые, знаешь, такие, которым «море по колено», шли мимо знакомого дома по знакомой улице. В этом доме жила девушка, которая изменила одному нашему общему другу. На ее доме тоже развевался флаг. Под азартные, залихватские выкрики, что этот дом не достоин того, чтобы на нем красовался флаг, решили его сдернуть. Дело-то не хитрое. Я, как самый длинный, вырвал флаг из флагштока. Вот тут-то меня и задержали». Было так — не было, ручаться не могу».

Вторая версия первого ареста Домбровского кажется более правдоподобной. О ней в своей статье рассказал один из друзей писателя, Валентин Непомнящий. Я приведу ее в пересказе литературного критика, литературоведа, журналиста Игоря Дуардовича (статья «Юрий Домбровский: арест в Мертвом переулке», журнал «Вопросы литературы», №3 за 2019 год):

«Был человек, который на службе то ли подлог совершил, то ли растратил казенные деньги, — вопрос записали в повестку профсоюзного собрания и стали на нем вора прорабатывать. Время было уже такое, что обычное уголовное обвинение довольно быстро стало превращаться в политическое, и Домбровский почувствовал это… тут же поднялся и сказал: братцы, что же это, мол, происходит, куда вы тянете, жулик-то он жулик, но зачем же из него делать врага народа, не губите человека! Люди и в самом деле опомнились… и спасенный чуть ли не со слезами благодарил своего спасителя. Вот он-то через некоторое время и посадил Домбровского — добровольно или из-под нажима… Такой оборот дела был для него ударом не меньшим, чем сама посадка. Во всяком случае, все время, что он сидел, его это обстоятельство мучило, и порой, признавался он, ему казалось, что он должен выжить и освободиться только для того, чтобы найти и уничтожить иуду — или, по крайней мере, крепко набить морду».

Как все было на самом деле, мы вряд ли когда-нибудь узнаем. В романах Юрия Домбровского, главным образом — в «Факультете ненужных вещей», немало эпизодов, которые относятся к его первому аресту. Сам Юрий Осипович называл «Факультет» «материалом истории». В послесловии «К историку» он писал:

«Прочитав книгу, они (историки, прокуроры, следователи. — С. И.), вероятно, потянутся к моим делам, а их по числу посадок четыре, и посмотрят, насколько я злостно уклонился от действительности истины. Смотрите, граждане, и оценивайте. Я даже фамилии оставил подлинными… Так что все описанное было».

За Домбровским пришли 20 сентября 1932 года. Адрес задержания: Мертвый переулок (сейчас – Пречистенский), дом 14, квартира 5. Из обвинения следует, что Юрий Домбровский был изобличен в том, что «занимался агитацией, направленной к ослаблению Советской власти и совершал хулиганские поступки, отличающиеся исключительным цинизмом» (цитируется по статье Игоря Дуардовича «Юрий Домбровский: арест в Мертвом переулке», журнал «Вопросы литературы», №3 за 2019 год). Домбровского обвиняют по статье 58, пункт 10, УК (пропаганда и агитация), по которой писатель будет арестовываться и в дальнейшем (еще трижды), и по 74-й (хулиганство). Так в чем же состоял «криминал» Домбровского? В «Факультете» персонаж Корнилов рассказывает историю своего первого ареста, и в ней есть сдернутый флаг:

«Ты знаешь, сколько я тогда наплел на себя? <…> Да все, что он (следователь. — С. И.) мне подсунул, то я и подмахнул… Все нераскрытые паскудства, что накопились за лето в нашем районе, он все их на меня списал. Где какой пьяный ни начудил, все это я сделал. И все не просто, а с целью агитации. И флаг я сдернул, и рога какому-то там пририсовал, и витрину ударников разбил, все я, я, я!»

Если говорить о второй версии первого ареста Домбровского — про жулика, то она тоже есть в «Факультете», только на этот раз это история Зыбина, который, еще будучи студентом, попал к чекистам, однако тогда его — в отличие от Домбровского-студента — отпустили.

В 1932 году Домбровский признал себя виновным в том, что «распространял слухи об ОГПУ, политически дискредитирующие его как орган защиты диктатуры пролетариата». «Не подпишешь добром, подпишешь под кулаком. Понятно?» Как не понять?» – это из «Факультета ненужных вещей».

Впоследствии, повторюсь, Юрия Домбровского арестовывали еще трижды. Второй арест был в 1936-м и завершился несколькими месяцами изолятора, третий — в 1939-м, Домбровский получил срок в колымских лагерях, четвертый — в 1949-м.

Из приговора Алма-Атинского облсуда по делу Юрия Домбровского 13 августа 1949 года:

«Подсудимый Домбровский является настроенным против Советской власти. Систематически среди своих знакомых высказывал антисоветские измышления о возникновении войны между Америкой и Советским Союзом и что в этой войне Америка одержит победу. Клеветал по адресу вождя партии, охаивал советскую и русскую классическую литературу. Кроме того, читал среди своих знакомых стихи антисоветского содержания о лагерях. Факты предъявленного обвинения нашли свое подтверждение в судебном следствии».

«…Домбровского можно охарактеризовать по его поведению в быту и некоторым его высказываниям несоветским человеком, – заявляла в 1949 г. писательница Ирина Стрелкова, основной свидетель обвинения на процессе. – <…> Ко всему настоящему он относится с большим пренебрежением. Я припоминаю случаи, когда Д. высказывал свои несоветские настроения. <…> Весной 46-го года Домбровский, рассказывая о своем пребывании в лагерях, говорил, что лучшие писатели арестованы и содержатся в лагерях, они там пишут произведения, но их не печатают. Домбровский всегда относился пренебрежительно к советской литературе. Те книги советских писателей, которые высоко оценены советской общественностью, с его стороны получали отрицательную оценку. <…> Не было случая, чтобы он положительно отзывался о каком-нибудь русском классике, кроме Достоевского».

Юрия Домбровского осудили на 10 лет лишения свободы. В тюрьмах, лагерях и ссылках он провел в общей сложности около 20 лет.

«Домбровского окончательно реабилитируют лишь в 1991 году, а не во время оттепели, как считалось до сих пор, – пишет Игорь Дуардович. – <…> За время репрессий Домбровский растеряет все зубы и будет потом смешить детей, сворачивая губы куриной гузкой, однако эти детские глаза, как у Юрия Деточкина в «Берегись автомобиля» или у Роберто Бениньи в «Жизнь прекрасна», не потускнеют и не озлобятся. И эти вихры на голове, не редея и не седея, черные, как вороново крыло, останутся у него до самой смерти. Наконец, безвольный, скошенный подбородок, клином выдающийся прямой нос, губы как будто бы немного поджаты, а в глазах, как кажется, непротивление и надежда. В. Непомнящий, создавая словесный портрет писателя в поздние годы, отметит гордую посадку головы и назовет его красивым и значительным, как состарившийся и трепанный в битвах орел».

Уже после ГУЛАГа несломленный Домбровский написал роман «Обезьяна приходит за своим черепом», роман «Хранитель древностей» и его продолжение — «Факультет ненужных вещей», впервые опубликованный в 1978 году во Франции.

«9 ноября 1976 года, на Домбровского было совершено как бы хулиганское нападение, – вспоминает его племянница Далила Портнова (статья «О Юрии Домбровском. Воспоминания», журнал «Новый мир», №7 за 2017 год). – На самом же деле — запланированное покушение на неугодного, порочащего советские порядки писателя. С его слов, произошло следующее. Он ехал домой на автобусе № 80 от Преображенской площади. Стоял у задней двери, держась за поручень — металлическую штангу. Остановка. Дверь распахнулась. Вышли-вошли люди. И тут он неожиданно почувствовал страшный удар металлическим прутом по руке. Расчет был на то, что он не устоит на ногах и вывалится из двери под колеса автобуса. Но… дверь успела закрыться. Гогот веселых и ушлых мерзавцев, поглядывающих на свою жертву, сотрясал притихший автобус. Было странно, что никого это происшествие не возмутило и не озаботило. <…> До дома он добрался с трудом. 10 ноября «скорая» увезла Ю. О. (Юрия Осиповича. — С. И.) в 67-ю городскую больницу, что на улице Саляма Адиля. Он поступил в травматологическое отделение с диагнозом — перелом предплечья. <…> Своей озабоченности ближайшим будущим он (Юрий Домбровский. — С. И.) не скрывал. Маловероятно, что на этом преследование его, как неугодного и опасного объекта для властей, закончится».

Вдова писателя Клара Турумова-Домбровская рассказывала, что с тех, как под романом «Факультет ненужных вещей» была поставлена дата — 5 марта 1975 года, начались угрозы и ночные звонки:

«Вот что произошло с Юрием Осиповичем почти за два года: ударили в автобусе, раздробили руку железным прутом; выбросили из автобуса; избили в Доме литераторов».

«В 1978 году роман был напечатан в Париже, – пишет племянница Юрия Домбровского Далила Портнова. – О писателе Домбровском во всеуслышание с восторгом заговорили в Европе, по «Голосу Америки». <…> Москва сохраняла гробовое молчание. Его лишили почти всех заработков, даже переводы не доставались. Издание «Факультета…» за границей ничего хорошего не сулило. Изгнание из страны — лучший и благоприятный исход. Однако все вышло по-другому, все вышло в худшем, трагическом варианте. <…> Он в приподнятом настроении, держа в руках глянцевое издание «Факультета…», пришел в ЦДЛ (Центральный дом литераторов. — С. И.) показать друзьям-писателям свою выстраданную и такую долгожданную вещь. Ушел незаметно. На улице его ждали. У самых дверей Дома литераторов он был жестоко избит неизвестными негодяями. <…> Из милицейской сводки известно только, что избит хулиганами и госпитализирован в тяжелом состоянии. Вскоре — выписан. А дома 29 мая скоропостижно скончался — упал в коридоре, сделав несколько шагов, своих последних шагов по жизни!»

Вдова Юрия Домбровского вспоминает:

«Только через год жена Льва Славина, Софья Наумовна, рассказала мне об этом последнем избиении. В фойе ресторана (имеется в виду ресторан ЦДЛ. — С. И.) она увидела, что какие-то громилы бьют в живот рухнувшего навзничь человека. Кинулась и вдруг узнала: «Это же Юра! Юрочка Домбровский!» Громилы-нелюди — «их было очень много!» — разбежались.

Он умер через полтора месяца после этого».

Смерть Юрия Домбровского наступила из-за сильного внутреннего кровотечения, вызванного варикозом вен органов пищеварения.

Литературовед Игорь Дуардович на страницах журнала «Вопросы литературы» в статье «Юрий Домбровский: миф versus «нестерпимая быль» (№2 за 2019 г.) указывает на ряд нестыковок в версии о гибели писателя после избиения в ЦДЛ, пытаясь разобраться в том, было ли это убийством за роман (имеется в виду «Факультет…»), спецоперацией гэбэшников по устранению неугодного писателя?

Рассказ «Ручка, ножка, огуречик», написанный Домбровским в 1977 году, считается пророческим. Юрий Осипович словно предсказал в нем свою собственную судьбу. 67-летний писатель после того, как его неопубликованный и «крамольный» роман получил популярность, стал получать телефонные угрозы. В конце концов с ним расправляются в сторожке лесника.

«…Сквозь бред ему казалось, что с ним опять говорят по телефону. Разговор был грубый, шантажный; ему угрожали: обещали поломать кости или еще того хуже – подстеречь где-нибудь в подъезде да и проломить башку молотком. <…> От этих мыслей он проснулся и услышал, что ему верно звонят. <…> «Ах, это ты, сука позорная, писатель хренов. Так вот помни: предупреждаем последний раз – если ты, гад, не прекратишь своей гнусной…»

– «…Слушай, вам что, такие шпаргалки, что ли, там раздают? Что вы все шпарите одно и то же? Не вижу у вас свободного творчества, полета мысли. Хотя бы слово от себя, а то все от дяди». – «Где бы ни был, а достанем. Так что предупреждаем – и последний раз…» И дальше:

«Писатель хотел отскочить, но не мог, хотя ноги стояли совершенно прямо, не двигались, словно в силовом поле. В это время что-то железное и неумолимое сдавило ему шею и раздавило горло. Он даже крикнуть не успел, только подавился кровью. <…> Ослепительный, горячий, багровый свет, целая пелена его еще какие-то доли секунды стояла перед ним… Румяный… запустил в него плоским пресс-папье, и оно угодило острым углом прямо в висок…»

«Есть времена, когда слово — преступление», – писал Домбровский в «Факультете». «Уверяю вас, добрые люди, заполняющие зал судебного заседания, что все происходящее — это отнюдь не только одно осуждение невинного или сведение личных счетов правительства с неугодным ему журналистом, это даже не удушение вашей свободы, нет, это много страшнее: это новое покушение на вас самих, это тот топор, который завтра же опустится на вашу голову…» – а это уже из романа «Обезьяна приходит за своим черепом».

Прозу Юрия Домбровского ставят вровень с произведениями Солженицына и Шаламова, а точнее, два романа из известной дилогии о 1937-м — «Хранитель древностей» и «Факультет ненужных вещей». Второй — самый главный, сделал его имя легендарным для людей, отстаивающих свободу духа.

Сергей Ишков.

Фото dombrovskiy.online