Четверо журналистов едут за 1830 километров в столицу взять последнее интервью у президента, пока его еще не убили силы коллективного Запада.
Узурпатор решил остаться на третий срок, и в этом причина всей кровавой катавасии. Он бомбит города и распустил ФБР.
В числе четверки – пожилой журналист Сэмми из некогда ведущей газеты страны «Нью-Йорк Таймс». Он спасает всех в критический момент, а сам погибает от ран. Он персонаж второстепенный, и его не очень жалко, хотя на экране все очень серьезно. Еще один мужчина среднего возраста – Джоэль из британского Рейтер, немного странноватый. И вообще не слишком понятно, для чего он там. Диктофона, никаких средств записи у него нет. Разве что в голове типа Штирлица. Мужчины, как почти всегда теперь в кино, играют роли статистов. Им надлежит убивать или понимать, в промежутках согласно раскладу хамить или молить о пощаде.
Главное действующее лицо – известная фотожурналистка Ли, женщина крутая и не испытывающая шока. Она погибает у самой цели.
С ними связалась и буквально навязалась в опасное путешествие девушка-подросток по имени Джесси. Она мечтает стать фотожурналистом и лезет в уличные потасовки с полицией без желтого жилета и каски, вообще без опознавательных знаков «PRESS». Ли ее учит, чтобы она так больше не делала. И еще урок: если будешь задавать вопросы, не остановишься. Вопросы должны задавать другие.
В итоге опасного и одновременно нелепого путешествия трое из четверки добираются до Вашингтона, под обстрелами входят в Белый дом, просят подождать с убийством президента, чтобы успеть взять у него интервью. Он умоляет попросить их, чтобы его не убивали.
Мужчины оказываются нужны для переговоров и философских разговоров о смысле затеянного предприятия. Например, Каддафи, Чаушеску, Муссолини тоже убили, и они ничего не сказали.
Вследствие восстания коллективного Запада гражданская война идет по всей Америке.
Фильм-катастрофа «Падение империи» (Режиссер Alex Garland, в главных ролях Kirsten Dunst, Wagner Moura, Cailee Spaeny, Stephen McKinley Henderson) в оригинале называется «Civil war» (гражданская война) почти полностью состоит из хронотопа дороги с несколькими хронотопами встречи. Как правило, эти встречи ну очень неприятные. Например, сцена самосвала, выгружающего груду тел в уже практически заполненную аккуратно вырытую огромную яму. Все тела в гражданской одежде.
Силы коллективного Запада очень много стреляют. Есть кадры последствий их стрельбы, множество разбитых машин и мертвых тел. Убивают в основном безоружных граждан, то есть фактически казнят.
Кадры выстроены постановочно, с прицелом на зрелищность с точки зрения фотожурналистики, как это было в работе «белых касок» в Сирии или в украинской Буче. На фоне «Падения империи» кажется детским фильм «Сенсация» о захвате заложников в музее со спорами, можно ли показывать на экране изувеченные тела. Много демонстративно бессмысленной жестокости.
Зачем-то убивают переговорщицу, безоружную, с поднятыми руками. Она настаивает на вывозе президента в безопасную зону Аляски или Гренландию.
В ответ на вопрос журналиста «Кто вами командует?» солдат коллективного Запада отвечает, что нами никто не командует. Они убивают нас, а мы стремимся убить их.
Ли не хотела брать с собой Джесси. Ее тоже могут убить, то есть казнить. Джесси почти невозмутимо спрашивает Ли: а ты снимешь мою казнь?
Ли отвечает вопросом: а ты как считаешь?
По дороге путешественникам встречается оазис спокойствия в виде магазина одежды. Продавщица читает книгу, и ей вообще все равно, что там война и кто сюда пришел, можете мерить, что хотите.
На крышах идиллического городка сидят снайперы.
Оказалось, Ли совсем неплохо смотрится в синем платье. Джесси с удовольствием фотографирует Ли в платье, а Джоэля в понтовой шляпе – отказывается. Под предлогом, что мало пленки осталось.
Идеальную женщину мужчины не вдохновляют.
Для убедительности Джесси снимает на пленочную камеру, которая называется в фильме аналоговой в отличие от цифровой. Проявляет тут же, на солнышке, согревая раствор проявителя на собственном теле. Закрепителя по замыслу авторов не требуется.
Что касается сил коллективного Запада, с ними тоже неувязка.
Коллективный Запад – это два сепаратистских штата, Техас и Калифорния, восставших против федеральной власти. У них на полосатом флаге две крупных звезды. И очень много стрелкового оружия и танков, а также тяжелые вертолеты и открытые грузовики для перевозки военных. Распознать марки сложновато, но все как-то смахивает на русское.
Президент новых Соединенных Штатов сначала репетирует речь обращения к нации: все идет по плану, правительственные войска сокрушили силы Западного Альянса, победа как никогда близка.
Или «близка, как никогда»? Ближе, чем когда-либо? Порядок слов казался моментом истины.
Помнится, Борис Березовский мучился в Лондоне с запятыми и порядком слов, мучая тем самым журналистов в кабинете Сергея Юшенкова на втором этаже Думы. Один якобы повесился, другого застрелили в людном месте. Концов никто не найдет, и все оказалось неважным. Потому что эпицентр важности обозначила Вероника Крашенинникова: раненый зверь принесет еще много горя.
…Президент предлагает сепаратистам сложить оружие и присоединиться к обновленной стране. Актер одновременно напоминает Трампа и Ельцина, в зависимости от того, кто из них больше в голове застрял у конкретного зрителя.
Определенный сегмент российской аудитории встретил фильм с эклектичными чувствами притягательного отторжения. После выхода в российский прокат появилось много рецензий и отзывов, среди которых удивительно мало рекламных. Их авторы отмечают несуразицы в представлениях авторов фильма о ситуации в США. Если поверить, что путешествие начинается в Нью-Йорке, то расстояние на полторы тысячи километров меньше. Нормальные герои всегда идут в обход через Пенсильванию и Вирджинию.
На искаженные представления авторов накладываются собственные мнения переводчиков русской версии о том, что нужно народу. Страшно далеки они от народа нашего. Результат мультипликации разных представлений для доказательного анализа состояния США не слишком пригоден.
Версия британского режиссера и сценариста Алекса Гарленда, впрочем, тоже вызывает сомнения. Возможно, сказались сложность чувств матери-Британии к своему одичавшему отпрыску.
В некоторых рецензиях отмечается заказной характер фильма с целью подготовки общественного мнения к будущему апокалипсису. Тема, мягко говоря, не нова. Тут важны такие моменты, как перевод на технологический формат обратного потока информации от человеческих ожиданий в книгу, фильм, газету, и лишь в конце цепи появляется новостное агентство. Затем начинается толковище в ООН и взаимная бомбардировка нотами, обращениями и судебными исками.
Давно пора ввести лингвистический, психиатрический и генетический анализ продукции кино и литературы, не говоря уже о телевидении. Но не тащить в эфир и прокат весь отстой со дна души одной нации. Своего хватает. Анализ – дело профессионалов, а не опросов населения. Инверсия описана в научной литературе, в том числе и нами.
Однако в данном случае и в инверсии просматривается неувязка. Война правительственных войск с двумя мятежными регионами реализована в Грузии и затем с учетом ее опыта – на Украине. Фильм абсолютно недвусмысленно служит доказательством, что авторы названных двух войн на чужой территории все-таки были правы вопреки истине, хотя признаваться в своем авторстве не хотят. Но и тут неувязка. Все три пары регионов разных стран, может быть, и хотели бы отделиться, но рассчитывать на это никак не могли и войны точно не хотели. Источников показанного в фильме оружия и тяжелой техники у них нет, если только не провоцировать интерес России, что и было сделано. Чтобы протянуть вооруженную руку Москвы до Техаса, надо обладать особой фантазией. Видимо, у Москвы рука имеет способность удлиняться, как у Геллы. Мало того, первая война в Абхазии началась вообще на пустом месте и отличалась чрезвычайной жестокостью. Там было много курортников из России, но Москва не вмешивалась.
Москва и сейчас не вмешивается в ход событий за спасение детища Сталина – государства Израиль. С обеих сторон – и в Израиле, и в его секторе Газа – много выходцев из России. Предположительно, Вашингтон спровоцировал войну после принятия решения о разработке месторождения газа, разведанного еще при Ясире Арафате. И практически сразу выяснилось, что в США существует нечто вроде новой религии о святой земле, подлежащей спасению, потому что силы зла опять угрожают северному укладу США. Такова версия первой гражданской войны, отраженная запрещенным ныне экранизированным романом «Унесенные ветром».
Хронический арабо-израильский конфликт оказался сущим подарком на фоне провала планов по Гонконгу, Карабаху, Казахстану и на Украине. Представленные фильмом проективные события совсем не вяжутся с реальным положением двух названных штатов. Оно, кстати, разное. Трудно представить, чтобы либеральный штат соединился с консервативным.
В ходе драматических событий 1860-1861 годов, когда одиннадцать южных штатов объявили о выходе из США и образовали собственную конфедерацию, Техас и Калифорния оказались по разные стороны фронта. Демократическая партия как публичный орган глубинного государства способствует наводнению Техаса мигрантами, чтобы сдвинуть ускользающий электоральный баланс в свою пользу. Власти штата не имеют вооруженных ресурсов для защиты от федералов с их мигрантами. Чтобы развязать войну, такого нет.
Фильм на самом деле довольно скучный и, в общем-то, однообразный, несмотря на все попытки авторов как-то раскрасить сюжет встречей с друзьями и перелезанием на ходу из машины в машину.
Музыка и пейзажи местами имеют эстетическую ценность. Стоит отметить работу оператора и монтаж. Но в русских фильмах все это качеством повыше. А тут большинство сцен слишком затянуты, что снижает воздействие ужасов на зрителя. Бутафория, что, может быть, и к лучшему. В зале на три сотни мест было полтора десятка человек. Некоторые ушли, не дожидаясь финала.
Из истории про фильм «Падение империи» мы должны сделать три вывода.
Во-первых, и сам фильм, и особенно уверенные отзывы на него содержат намеренный отказ от конкретики, чтобы при известной доле фантазии можно было адресовать продукт не только США, но и транспонировать его на Россию, а возможно и на Китай. Подобное избегание конкретики присутствовало в русском кино девяностых годов, когда снимали без понятия, где это можно показать и что за это будет.
Во-вторых, описания в прессе или блогах, равно тематические изъятия в оных, никак не соотносятся с тем, чем живут люди. Сам этот факт вышибает базу обсуждаемого фильма с сакральной ролью фотожурналиста.
Частью указанного феномена, безусловно, является прозападное замещение национальной ментальности, природа которого отражена в некоторых рецензиях на один конкретный фильм лучше, чем сам фильм. Причем рецензии эти совсем не позитивные, хотя и содержат призывы смотреть обязательно. Для нас это параллельная цивилизация, подобная искусственному интеллекту на орбите в фильме «Вторжение». Для восприятия надо полностью стереть память о собственной национальной истории и культуре и наполнить сознание мифами о чужой. Хотелось бы понять, почему элиты и прочие инфлюэнсеры исповедуют веру одной небольшой страты населения в США.
Мы не можем согласиться с сожалениями, что в России такое кино невозможно снять, предостережение путем показа раздробленного государства в агонии у нас будет квалифицировано как экстремизм. Напыщенная белиберда, его же крутят в прокате. А ВГТРК и Первый канал делали фильмы покруче, только адекватного успеха они не получили по указанной нами причине.
Именно в России как раз возможно все, кроме цензуры за исключением ее имитации. Если кто-то описывает свой взгляд в другую сторону – это все же непрофессионально и нечестно по отношению к читателю любому, не только русскому.
Обычный для Голливуда пафос и морализаторство в русских рецензиях гипертрофированы. Нам это непонятно. Повторяем, фильм на самом деле затянутый и скучноватый. Посмотреть его, может быть, даже полезно, чтобы составить собственное мнение. Мы так иногда приговариваем себя к просмотру того, что нам может не понравиться.
В-третьих, США представляют собой чрезвычайно интересный феномен в структуре человечества, причем и сам по себе, и как наиболее действенный фактор эволюции человечества в целом. Ожидания падения экстраполитарной империи США неуклонно растут по мере накопления информации об их внутреннем ослаблении, включая обсуждаемый ремейк гражданской войны. Ожидания падения США подогревают сами США, чтобы притушить создаваемое США напряжение в мире. Кругом – США, и ничего больше.
Фильм о падении США создан по простейшей схеме транспонирования и одновременно транслокации собственной роли в мире кому-то другому. В США термин «империя» имеет отрицательную коннотацию и применять его к себе там избегают. Переводчик фильма Александр Вартанов не мог этого не знать. Стало быть, название русской версии неслучайно создает аллюзию к курсу Николая Сванидзе «Хроники пикирующей империи» в Музее ГУЛАГа. Это не художественное кино, а материал для психиатрии, если бы она не была разрушена теми же США, чтобы скрыть эпидемию ментальных девиаций там.
Для воплощения ожиданий по изменению глобального формата нужны радикальные перемены вот этого самого формата. Искусственно они не делаются. Нынешний формат человеческого мира в высокой степени стабилен благодаря особому сочетанию взрывоопасности и консерватизма. Похоже на теневую работу сборщиков голосов в США, чтобы разница между радикальными полюсами была на уровне погрешности. Чтобы США сошли с арены, мы возможностей для этого не видим.
Речь идет не о системе ООН и международного права, но именно о ментальной системе с международными правилами в их основе. Интегрированная система национальных элит приняла такие правила игры и отказываться не собирается, физически не может.
Судя по анонсам перед фильмом «Падение империи», голливудская продукция возвращается на российский экран. Вот вам и все про санкции.
Лев Московкин, Наталья Вакурова.
