О такой тенденции в ходе пресс-конференции в ТАСС сообщил руководитель Департамента аналитики исследовательской компании «Крибрум» Эмиль Меликов.
По его словам, объектами психологического исследования были молодые люди в двух возрастных диапазонах: от 14 до 18 лет и от 19 до 24 лет: «Мы изучали два параметра – институциональное и личностное доверие. Институциональное доверие – это доверие власти, политическим заявлениям, намерениям. Личное доверие – это доверие себе, близким, окружающим. Мы пришли к выводу, что по мере взросления уровень институционального доверия падает».
Как показали результаты исследования, если среди подростков в возрасте от 14 до 18 лет 28% доверяют институтам власти и политическим заявлениям, то в возрастной группе от 19 до 24 лет этот показатель снижается до 24%. Уровень личностного доверия, наоборот, по мере взросления увеличивается: с 72% (в возрастной группе от 14 до 18 лет) до 76% (в возрастной группе от 19 до 24 лет).
«Можно задуматься о причинах этого явления, но, тем не менее, это факт, который нужно учитывать при дальнейших действиях, при принятии решений, при создании психологического и социального портрета нашей молодежи. На фоне этих факторов мы можем проследить, как изменяется девиантное и протестное поведение подростков», – отметил Эмиль Меликов.
Далее, по его словам, предметом исследования стали уровни социальной напряженности и протестной активности в этих же двух возрастных группах. Под социальной напряженностью подразумевался уровень недовольства органами власти, их деятельностью и вообще неудовлетворенность жизнью в разных ее формах. Как уточнил Эмиль Меликов, это может быть власть, медицина, ЖКХ и т. д. Под протестной активностью – степень вовлеченности в протестную информационную повестку.
Как показало исследование, в возрастной группе от 14 до 18 лет уровень социальной напряженности низкий. В возрастной группе от 19 до 24 лет она стабильная, но в два раза выше, чем у младшей группы. Протестная активность в возрастной группе от 14 до 18 лет низкая и стабильная. В возрастной группе от 19 до 24 лет она тоже стабильная, но в 2,5 раза выше, чем у младшей группы.
«Эти обстоятельства могут влиять на девиантное поведение и протестную активность, которая у нас значительно менялась за последние лет десять. Это также влияет на различные формы участия молодежи в протестных и девиантных сообществах. Мы наблюдали изменение вот этой формы участия: если, например, в период с 2011 по 2013 годы мы наблюдали непосредственное участие детей и молодежи в протестных акциях, то потом это проявлялось в других формах. Так, если позволите, я приведу конкретный пример: 2015 год, Измайлово, никто не ожидал, что на фестивале индийских красок «Холи» при попытке запретить уже согласованное мероприятие дети и подростки станут нападать на ОМОН. Можно вспомнить недавние события: неожиданные масштабы участия молодежи в похоронах Паши Техника. Причем мы, изучая этот кейс, не обнаружили каких-то признаков какого-то искусственного влияния (не было никаких ботов, «сеток влияния», кураторов). При этом мы видели, во-первых, очень большое количество молодых людей в одном месте; во-вторых, были «кричалки» и скандирование, «плюс» – плакаты. Все было очень похоже на обычную протестную акцию. Мы предполагаем, что у нас появились некие новые формы протестного поведения, которые не отслеживаются нашими классическими приемами».
По мнению Эмиля Меликова, эти новые формы и причины, их порождающие нужно изучать.
Как пояснил еще один участник пресс-конференции, специалист Центра экстренной психологической помощи Ростислав Прокопишин, подростки по мере взросления «ищут те формы и те границы, которые выстраивает социальное пространство и окружение»: «В природе подростка «щупать» границы реальности. Это нормально. А ответ на вопрос, почему они собираются в группы, заключается в том, что им нужно себя с кем-то идентифицировать. В фокусе внимания у подростка будет группа, с которой он будет себя отождествлять. Именно через нее он становится автономной личностью. Это естественный процесс обретения себя, так идет развитие. Группа при этом должна соответствовать его представлениям: должна обеспечивать ему социальную значимость, силу (когда они собираются в группу, они становятся сильными, с ними приходится считаться). Так, например, они могут пробовать границу реальности в попытках подраться с полицией».
Другое дело, как предостерег Ростислав Прокопишин, что потребность в самоидентификации подростков через группу может использоваться взрослыми и далеко не всегда в благовидных целях.
Сергей Ишков.
Фото Юлии Смагринской
