«Самоцветы» – самый известный и до сих пор активно гастролирующий вокально-инструментальный ансамбль, возраст которого совсем недавно перешагнул за пятьдесят. Наше интервью – со знаменитым участником этого коллектива, Владимиром Петровичем Пресняковым. Мы встретились с ним на стадионе имени Мягкова, где проходил матч между участниками команды «Артист».
– Владимир Петрович, расскажите немного об основателе «Самоцветов», Юрии Фёдоровиче Маликове.
– Музыканты – народ простой, могут обкладывать друг друга не самыми благозвучными словами, а Юрий Фёдорович, напротив, всегда был сдержан, твердо знал, чего хочет добиться. Он набрал ансамбль, но в семьдесят пятом году «Самоцветы» от него ушли в Росконцерт и назвались ВИА «Пламя». Он набирал новый состав, куда вошли Володя Винокур, Саша Барыкин, Сергей Беликов и многие очень хорошие певцы и певицы. Случилось ему побывать на концерте моей группы, мы когда-то были в Молдавии и организовали ансамбль «Норок», который вскоре разогнали по приказу Фурцевой. После его назвали по песне – ВИА «О чем поют гитары», но потом и он попал под санкции, хорошее слово, современное. Маликов оказался на концерте, ему понравилось, и он пригласил меня с женой в новый состав «Самоцветов».
Приглашая нас работать в «Самоцветы», он поступал довольно смело, потому что на работу меня в родном городе из-за статьи в «Правде» не брали.
– А где было выгоднее – в Росконцерте или в Москонцерте?
– Росконцерт больше возможностей давал вокально-инструментальным ансамблям, но почему-то в Москонцерте работать считалось престижней.
– Где вы жили в Москве?
– Жили мы с женой в районе Речного вокзала, на квартире у друга, в доме-башне. Если ехать из центра – справа, в глубине дворов. Район интересный, живописный, недалеко река, парки. Прожили несколько лет, пока постоянно помогающий всем Иосиф Давыдович Кобзон не оформил нас в общежитие, а вскоре он же договорился о кооперативной квартире в районе Медведково, куда я вселился и в которой до сих пор живу. Иосиф Давыдович обладал большим влиянием и уважением, кому он только не помогал!
– Как вы познакомились с Кобзоном?
– А я вообще с ним не был знаком никогда! На одном из концертов «Самоцветов» Юрий Фёдорович обмолвился обо мне, и Иосиф Давыдович все организовал.
– Как вам Северный речной вокзал? Помните его в 70-е?
– Иногда мы с женой приходили на Северный речной вокзал, садились на какой-нибудь пароходик. Прогулка по реке занимала несколько часов. На одной из высадок можно успеть погулять, пива попить. Любили мы такие прогулки. Да, вокзал был обшарпанный, но действующий. Когда я уже переехал, узнал, что он совсем захирел и речные прогулки закрыли. Но вот совсем недавно побывал там и обалдел от того, как красиво!
– А какие еще любимые места в Москве?
– Конечно же, парк «Яуза» – любимый, ВДНХ… Я, как поселился в Медведкове, видел, как к Яузе свозилось всякое барахло, мусор, одним словом – помойка. Сейчас же всё преобразили, причем на всем протяжении реки, приятно прогуляться, много интересного, спортивных площадок… Центральный парк культуры и отдыха люблю, стадионы наши. В Сокольниках есть Спартаковский стадион, очень уютный, люблю там бывать. Кстати, мы с ребятами два раза в неделю играем в футбол, собрали команду из артистов, так и назвали – «Артист», у нас очень много друзей – профессиональных футболистов, даже знаменитых, правда ветеранов уже. Легендарные, кстати, люди.
Кстати, какое-то время жил практически в центре, рядом со Сретенкой… В глубине переулков был дом, обычный, с квартирами, но одна считалась коммунальной, как общежитие, из пяти комнат. В них жили артисты Москонцерта. Например, конферансье Заворотний, певец Мовсар Минцаев, был еще работник еврейского театра при Москонцерте, но он потом уехал из страны. Заворотний по-прежнему конферирует, Минцаев – замечательный баритон. Они давно уже стали коренными москвичами…
– Часто в вашей музыкальной квартире проходили совместные кухонные посиделки?
– Собирались, выпивали, и, кстати, без конфликтов. Я был особенно дружен с конферансье Володей Заворотним. Делился с ним своими сочинениями. У нас стояло фортепиано, я ему показывал песни. Он одобрял, называл шлягером. Минцаев советовался, какую песню взять в репертуар. Сам сядет за фортепиано, саккомпанирует, споет. И на кухне собирались, друг у друга продукты, чай брали. В общем, мы всегда дружески общались.
Сретенка – до сих пор одно из любимых мест в Москве. Кстати, раньше, до революции, как мне говорили, здесь очень много публичных домов было. Иной раз мимо бывшего своего дома проезжаю, смотрю, а там ресторанчики какие-то, пекарни современные, магазинчики – в некоторые заходил, много ярко одетых людей.
– Лучше магазины и кафе, чем публичные дома.
– Ну, кому что. Я-то с вами соглашусь. Рядом Лубянская площадь. Там у «Самоцветов» репетиционная база была. Очень удобно пешком ходить было.
– Репетиции – самый пот музыкантов, а где и как часто репетировали?
– Это была фабрика «Красная швея» на улице 25 Октября (сейчас Никольская улица. – Прим. автора). Репетировали очень часто. Сейчас, конечно, музыканты меньше репетируют, а есть вообще такие, которым фонограмму в студии как-нибудь запишут, режиссеру достаточно, чтобы просто наговорили, а он уж после сделает как-нибудь мелодию на компьютере. Только рот раскрывай. Раньше мы даже на стадионах пели вживую. Из гастролей приедешь, день на отдых, а дальше снова – на репетицию, как на работу. И вроде ничего разучивать не надо, но для поддержания формы. Перед концертом тоже. Заранее начинаются распевочки, отыгрывания, тоже подобие репетиции. На гастролях, бывало, по три-четыре концерта проходили, и всё вживую. Сейчас, по-моему, так не репетируют, ну, может быть, оркестр академический музыки. В эстрадной и поп-музыке репетируют, только если надо что-то разучить…
– В Москве много репетиционных баз, бываете? Кто репетирует, не замечали?
– Я на такие базы время от времени приезжаю. Репетируют в основном джазовые ансамбли или рок-группы. Мой старший внук Никита – тот постоянно на таких базах играет. Но это очень малая часть выступающих на многочисленных корпоративах, концертных площадках и так далее. Всё равно репетируют по необходимости. Например, накануне концерта или если сменился участник состава. Но, как правило, это очень профессиональные ребята, одной-двух репетиций хватает, и перед концертом, конечно, закрепляется.
– Где сейчас выступают «Самоцветы»?
– «Самоцветы» выступали, наверное, везде. Во всех парках Москвы, на летней площадке в «Сокольниках», в Измайловском, в Центральном доме офицеров с маленьким парком (жаль, что жизнь в нем затихла). Сейчас вся жизнь, в том числе и концерты, переносится в торговые центры. Да и концерты перемещаются в так называемые корпоративы, юбилеи, дни рождения… Там тоже. Сейчас если «Самоцветы» выступают в Москве, то меня всегда приглашают. Там же с Юрием Фёдоровичем встречаемся, мы вообще всегда тепло общаемся, по телефону разговариваем подолгу, советуюсь. Наши дети очень дружны.
– А о чем вы разговариваете с друзьями по телефону?
– О, мы с друзьями обо всём говорим. С Юрием Фёдоровичем очень часто о футболе. Он болеет за «Динамо», а я за «Спартак». Только у нас антагонизма нет, когда встречаются между собой команды, мы надеемся на ничью. Мы, кстати, оба не любим «Зенит»…
– Вот тут с вами Боярский повоевал бы…
– Да, ну, Миша… Он этот шарфик, мне кажется, даже в «Тарасе Бульбе» не снимал бы, преданный поклонник. С Юрием Фёдоровичем, да и не только с ним, говорим о футболе, о делах, о том о сём. Иногда о здоровье. О музыке очень часто говорим, о новинках. Телефон сейчас универсален, можно что-то и посмотреть, и прочитать, но я предпочитаю смотреть дома на планшете, а телефон у меня старый, кнопочный, только для разговора. Он, правда, не из дешевых.
– Я так не могу… Не пробовали объединить всё в одном смартфоне?
– А у меня где-то есть подобный, подарили. Пятый год лежит… Иногда, правда, пользуюсь. В больнице, например, смотрел видео разные.
– А что любите посмотреть по телевизору?
– По выходным – передачу «Сто к одному», нравится, как ведет Гуревич, остроумный, интеллигентный. Из политических смотрю Норкина, он корректен, не дозволяет крика и брани. Музыкальные программы смотрю, канал «Культура» очень нравится. Он, по-моему, за все эти годы не зажелтел. Очень люблю канал «Мир», да, по вечерам смотрю Марию Киселёву, ее «Слабое звено», сам себя проверяю, вообще стараюсь не пропускать. Она удивительная женщина, остроумная, симпатичная. Меня жена спрашивает, что, мол, ты там смотришь, я иногда отшучиваюсь, дескать, если я на диете, то хотя бы меню-то можно посмотреть…
– Да, красивыми женщинами любоваться запрещать мужчинам нельзя! Кстати, чем, по-вашему, современная женщина отличается от женщины семидесятых?
– Конечно нельзя! А различие явное! Тогда женщины разные были, индивидуальность, что ли, во внешности была, а сейчас – увы: и на улицах, и на телеэкране вижу одинаковых женщин, какой-то стандартный типаж. Даже среди актрис. Эта одинаковость проявляется и в речи, и в какой-то деловитости, что ли. Современная женщина, мне кажется, знает, чего хочет от жизни. Заключу, пожалуй, «знает, чего хочет» в кавычки. Глупо, конечно, говорить только о женщинах, мужчины сейчас тоже другие, они мне тоже какими-то деловитыми кажутся, более рациональными, что ли.
– Что вы думаете о современном образовании, в частности музыкальном? Я тут шел мимо Гнесинки, а там из каждого окна – где-то оркестр, где-то вокал, где-то ударные. Так всегда было? Не мешают друг другу?
– Да, так всегда было, а что делать? Педагог задает, надо разучивать этюды, произведения. А в современном образовании, к сожалению, не могу оценить нынешний уровень преподавания. Тогда строгие учителя были, и мы их боготворили! Наверное, и сейчас так же. Другое дело, раньше поступить в училище было сложнее – конкурс большой, до десяти претендентов на место. Сейчас проще, платное обучение есть, следовательно, давайте, заходите, гости дорогие, мы вас ждем.
– Платное обучение не одобряете?
– Вообще, в целом нет, но раз уж на эти рельсы все встало, то ничего не попишешь. Но уверен, что качество учебы зависит и от желания. Ведь и на бюджете тоже хитрят, занятия пропускают, отлынивают от заданий и пытаются перехитрить преподавателя. Во всем есть свои минусы и свои плюсы. Где золотая середина – вот вопрос.
– А как ваши дети, внуки учились?
– О, старший внук молодец! Он поехал после школы учиться в Нью-Йорк, в Киноакадемию. Жил в общаге, иногда посуду мыл. Платили немного. Сам себя так поставил. Правда, все-таки стал музыкантом, семейное взяло, создал свою рок-группу. Сын тоже учился, но из одного училища его выгнали за поведение, из Свешниковского. Ну, как за поведение – за непосещение занятий, приносил журналы с легко одетыми девушками. За это, когда замечательный хор Попова поехал в Италию, Володю не взяли, хотя он солистом был. Вроде как не достоин. Вскоре он перешел в училище Октябрьской революции, его туда с удовольствием взяли.
– Вы ходите в музеи? Может быть, есть особые места, выставки, концерты?
– Я не частый посетитель музеев, хотя в музей Глинки несколько раз заходил, нравится. Конечно, когда кто-то приезжает, из крупных джазовых музыкантов – иду.
– Кого выделите из крупных джазовых музыкантов?
– Мой любимый музыкант – Майлз Дэвис, трубач. Джон Колтрейн, саксофонист, оркестр Дюка Эллингтона люблю слушать. А вообще, джазовой музыки слушаю много. Старую – из-за звучания и эмоций, а современный джаз просто фон: не испытываешь каких-либо сильных чувств, потрясений. Джаз сейчас предпочитают лёгкий, спокойный. Чтобы отдохнуть. А я все же хочу от музыки испытать какие-то сильные эмоции, то же самое – от прочитанного, от фильма, чтобы меня взбудоражило, чтоб задумался, испытал жалость, радость, сожаление…
– А какую книгу прочитали последнюю, которая вызвала эмоции?
– А я не то что читаю, я перечитываю. Часто Леонида Соловьёва, две книги о Ходже Насреддине – «Возмутитель спокойствия» и «Зачарованный принц». О. Генри люблю перечитать, хотя наперед знаю его неожиданные концовки. Вот, рядом лежит Омар Хайям. Очень люблю читать, даже наизусть знаю сотни полторы стихов Губермана.
– Как вы относитесь к такому личному, интимному напоказ, как в книге Санаева «Похороните меня за плинтусом»? Это спасительная или все-таки деструктивная литература?
– Знаю, хорошая книга. Спасительная, конечно! Так же и в музыке, если заставляет тебя что-то пережить, прочувствовать… Я очень часто переношу все на себя, порой вспоминаю что-то из юности и детства, иногда испытываю жуткий стыд до скрежета зубов и какого-то внутреннего крика. Сейчас редко такое встретишь, как в музыке, так и в кино.
– Авангардное кино вы смотрите? Встречаются сильные работы.
– Почти не смотрю. Я довольно традиционен. В молодости, конечно, мы со старшим братом даже стилягами побывали, но сам я всегда оставался умеренным человеком, достаточно дисциплинированным. Кстати, самый главный стиляга для меня – это Алексей Козлов, саксофонист наш советский. Мой, так сказать, кумир. Сейчас ему под девяносто, но он всё еще играет. Он, кстати, очень возмущался сериалом «Стиляги», говорил, что всё вранье.
– Нынешняя Москва вам нравится?
– Я вообще Москву люблю. Должен сказать, где только не бывал, чище и красивее, чем Москва, не видел. И все время в Москве что-то делается и делается… Восхищает, на самом деле!
– А что скажете о возмущающихся?
– Так это же наша национальная черта – быть недовольными!
– Что еще отметите в Москве?
– Отмечу платные парковки, идея неплохая, но цена, конечно… С другой стороны, есть плюсы – перестали ставить машины как попало, аккуратнее стало. Еще очень раздражают шлагбаумы. Впрочем, и жителей можно понять – машин много, парковки платные, многие бросают свои машины в чужих дворах. Вообще, вопрос парковок и шлагбаумов напрямую связан с культурой. А с культурой… Разве что пьяных меньше стало, и то хорошо.
– Чем вы сейчас занимаетесь в музыкальном плане?
– У меня есть группа джазовых музыкантов, плюс еще на студии работы много, да и просто сочиняю музыку, разную…
– Если вернуться к джазу, как вы считаете, Москва его принимает?
– О, Москва – это джазовый город! Недавно как раз джазовый фестиваль проходил под патронажем Игоря Бутмана. Вообще, Бутман молодец. Сейчас, конечно, не то время, в прошлом он приглашал в Москву очень крутых джазовых музыкантов. В советские времена такого не было. Когда Горький написал свою заметку о джазе «Музыка толстых», отношение к джазу резко испортилось.
– Помните, фильм еще такой был, «Мы из джаза»?
– Да-да, но фильм мягковат.
– Ой, а кто сегодня играет? (К реальным событиям на стадионе возвращают свист и крики «гол!».)
– Сережа Минаев играет, Егорка, младший сын Валерия Шмарова. Валерий тоже иногда приезжает. Виолетта – певица. Обычно людей больше, сегодня погода подвела.
Беседу вел Кирилл Балашов.
Фото из личного архива Владимира Преснякова
Читайте также
