12 октября 1962 года под давлением Никиты Хрущёва Президиум ЦК КПСС принял решение о публикации в журнале «Новый мир» повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
К моменту принятия этого «знакового» решения машинопись повести лежала в редакции «Нового мира» уже почти год: Солженицын передал ее 10 ноября 1961 года через Раису Орлову, жену тюремного друга по Марфинской шарашке Льва Копелева, редактору отдела прозы Анне Берзер.
Вот как об этом позже писал сам Александр Солженицын в автобиографической книге «Бодался теленок с дубом»:
«Сам я в «Новый мир» не пошел: просто ноги не тянулись, не предвидя успеха. Мне было 43 года, и достаточно я уже колотился на свете, чтоб идти в редакцию начинающим мальчиком. Мой тюремный друг Лев Копелев взялся передать машинопись. Хотя шесть авторских листов, но это было совсем тонко: ведь с двух сторон, без полей и строка вплотную к строке. Я отдал – и охватило меня волнение, только не молодого славолюбивого автора, а старого огрызчивого лагерника, имевшего неосторожность дать на себя след. (…) А потом целый месяц в Рязани я тягостно жил: где-то невидимо двигалась теперь моя судьба, и я все больше уверялся, что – к худшему. Исконному зэку, сыну ГУЛАГа, почти недоступно верить в лучшее. 9 декабря от Л. Копелева пришла телеграмма: «Александр Трифонович восхищен статьей» («статьей» договорились мы зашифровать рассказ, статья могла бы быть и по методике математики). Еще через день (в день моего рожденья как раз) пришла телеграмма и от самого Твардовского – вызов в редакцию».
12 декабря 1961 года Солженицын приехал в Москву, встретился с Твардовским и его замами Кондратовичем, Заксом, Дементьевым в редакции «Нового мира». Именно на этой встрече и было принято решение назвать рассказ повестью («для весу», по словам самого Солженицына), а его «непроходное» название «Щ-854» переменить на «Один день Ивана Денисовича».
А потом для начинающего автора наступил длительный период мучительного затишья и неопределенности, растянувшийся до сентября 1962 года. «Лишь в сентябре и то под большим секретом от Аси Берзер» Солженицын узнал, что 6 августа 1962 года Твардовский передал повесть помощнику Хрущёва по культуре Владимиру Лебедеву, который в сентябре читал ее Хрущёву вслух во время его отдыха в Пицунде.
«На даче в Пицунде Лебедев стал читать Хрущёву вслух (сам Никита вообще читать не любил, образование старался черпать из фильмов). Никита хорошо слушал эту забавную повесть, где нужно смеялся, где нужно ахал и крякал, а со средины потребовал позвать Микояна, слушать вместе. Все было одобрено до конца, и особенно понравилась, конечно, сцена труда, «как Иван Денисович раствор бережет» (это Хрущёв потом и на кремлёвской встрече говорил). Микоян Хрущёву не возразил, судьба рассказа в этом домашнем чтении и была решена. Однако Хрущёв хотел все обставить демократично. Недели через две, когда уже вернулся он из отпуска в Москву, получил «Новый мир» среди дня распоряжение из ЦК: к утру представить ни много ни мало – 23 экземпляра повести. А в редакции их было три. Напечатать на машинке? Невозможно успеть! Стало быть, надо пустить в набор. Заняли несколько наборных машин типографии «Известий», раздали наборщикам куски повести, и те набирали в полном недоумении. Так же по кускам и корректоры «Нового мира» проверяли ночью, в отчаянии от необычных слов, необычной расстановки их и дивуясь содержанию. А потом переплетчик в предутреннюю вахту переплел все 23 в синий картон «Нового мира», и утром, как если б это труда не составило никому никакого, 23 экземпляра было представлено в ЦК, а типографские наборы упрятаны в спецхранение, под замок. Хрущёв велел раздать экземпляры ведущим партвождям, а сам поехал налаживать сельское хозяйство Средней Азии», – сообщается в книге «Бодался теленок с дубом».
После возвращения Хрущёва из Средней Азии, на заседании Президиума ЦК КПСС, которое состоялось 12 октября 1962 года, он стал требовать, по словам Солженицына, «от членов согласия на опубликование»:
«Достоверно мне неизвестно, но кажется, все-таки члены политбюро согласия не проявляли. Многие отмалчивались («Чего молчите?» – требовал Никита), кто-то осмелился спросить: «А на чью мельницу это будет воду лить?». Но был в то время Никита «я всех вас давишь!» по сказке, да не обошлось, наверно, и без похвал, как Иван Денисович честно кирпичи кладет. И постановлено было – печатать «Ивана Денисовича». Во всяком случае, решительного голоса против не раздалось. Так стряслось чудо советской цензуры или, как точней его назвали через три года, – «последствие волюнтаризма в области литературы».
20 октября, в субботу, Хрущёв принял Твардовского – объявить ему решение, после чего Твардовский скомандовал запускать повесть в 11-й номер. Как рассказывается в книге «Бодался теленок с дубом», «Сразу после выхода тиража 11-го номера (это произошло 18 ноября) был пленум ЦК, кажется – о промышленности. Несколько тысяч журнальных книжек, предназначенных для московской розницы, перебросили в ларьки, обслуживающие пленум. С трибуны пленума Хрущёв заявил, что это – важная и нужная книга (моей фамилии он не выговаривал и называл автора тоже Иваном Денисовичем). Он даже жаловался пленуму на свое политбюро: «Я их спрашиваю – будем печатать? А они молчат!..» И члены пленума «понесли с базара» книжного – две книжечки: красную (материалы пленума) и синюю (11-й номер «Нового мира»). Так, смеялся Твардовский, и несли каждый под мышкой – красную и синюю».
Сергей ИШКОВ.
Фото: ru.moscovery.com