37 лет назад, 26 апреля 1986 года, взорвался четвертый блок Чернобыльской атомной электростанции. В ликвидации аварии участвовало свыше 800 тысяч человек из всех республик Советского Союза.
Вначале это были солдаты срочной службы. Потом стали массово призывать солдат и офицеров запаса, отправлять гражданских специалистов.
Сейчас о тех событиях известно многое. И то, что поначалу ликвидаторы не знали, с какой страшной напастью имеют дело. При первом тушении смена пожарных лила воду на реактор и не подозревала, что поднимающийся пар смертелен. Они прожили после этого две недели. И то, что на крышу станции взрыв выбросил 200 – 300 тонн высокорадиоактивных материалов, фон рядом с ними составлял 10 тысяч рентген в час. Их скидывали вручную, лопатами.
И то, что делали защитные доспехи: обшитые листами свинца толщиной 2,5 миллиметра, которыми прикрывали торс. И свинцовые «трусы» в виде полоски, крепившейся к поясу. Свинцовой пластиной защищали затылок. Солдат выбегал на крышу, сбрасывал одну лопату в жерло 4-го взорвавшегося энергоблока. И тотчас возвращался. При этом не разрешалось писать в документах, что человек получил больше 25 рентген облучения. Очистка крыши продолжалась с сентября по октябрь 1986 года. За это время там побывали около пяти тысяч солдат.
По данным Министерства обороны, с 1986 по 1990 год к работам в зоне ЧАЭС привлекалось свыше 800 тысяч человек из всех республик Советского Союза. (https://function.mil.ru/news_page/country/more.htm?id=12081453@egNews)
7 лет назад, в 2016 году, член Комитета Совета Федерации по социальной политике Юлия Вепринцева сообщала: «Для ликвидации катастрофы на Чернобыльской АЭС из Российской Федерации было вызвано 240 тысяч человек. На сегодняшний день по различным причинам ушли из жизни 90 тысяч российских ликвидаторов. Из них у 10 тысяч установлена причинно-следственная связь… с последствием аварии. Около пяти тысяч человек умерло до 1991 года, когда еще не существовал Межведомственный экспертный совет, который устанавливает причинно-следственную связь. Сейчас на учете в стране 150 тысяч ликвидаторов. Из них у 50 тысяч инвалидность связана с участием в ликвидации чернобыльской катастрофы». (https://www.pnp.ru/social/chernobylcy-30-let-spustya.html)
Это общие данные по России на 2016 год. Сводных данных на сегодняшний день нет. Есть отдельные сведения по регионам, республикам. На 1 апреля 2022 года в Нижегородской области проживала половина из пяти тысяч ликвидаторов. На апрель 2020 года в городе Вольске Саратовской области из 880 участников тех событий оставалось в живых 230 человек. В Кемеровской области из 3 тысяч – 980 человек. В Хакасии на 26 апреля 2023 года из 500 ликвидаторов в живых – 160 человек, 60 из них – инвалиды.
Граждане СССР ничего не знали о катастрофе 36 часов. Последующая информация была скудной. Одной из главных тайн чернобыльской катастрофы была правда.
В декабре 1991 года, в общей неразберихе после путча ГКЧП, запрещения КПСС и последних дней Советского Союза, народный депутат СССР Алла Ярошинская тайно забрала секретные документы о Чернобыле и сделала ксерокопии: «Положив обратно в сейф оригиналы, я задумалась: в стране все так зыбко, а если коммунисты завтра снова окажутся у власти, что будет с моей семьей после того, как я напечатаю статью об этих протоколах? Они скажут, что ничего такого не было, что я все это придумала. И я окажусь там, где сидят путчисты. Я снова открыла сейф, вынула оттуда первый протокол – оригинал – и на его место положила копию».
«Секретно. Из рабочей записи заседания Политбюро ЦК КПСС от 29 апреля 1986 г.
Громыко А.А. Необходимо дать братским странам больше информации, а определенную информацию дать Вашингтону и Лондону.
Алиев Г.А. Может быть, дать информацию нашему народу?
Лигачев Е.К. Возможно, не следует делать пресс-конференцию.
Яковлев А.Н. Иностранные корреспонденты будут искать слухи…»
«Секретно. Протокол № 3. 1 мая 1986 г.
Направить в районы, прилегающие к зоне размещения Чернобыльской АЭС, группу советских корреспондентов с целью подготовки материалов для печати и телевидения, свидетельствующих о нормальной жизнедеятельности этих районов».
После этого газета «Правда» напечатала очерки под названием «Соловьи над Припятью» и «Сувениры из-под реактора».
«Секретно. 4 июня 1986 г. Приложение к протоколу № 21.
Директивы для освещения на пресс-конференции основных вопросов, связанных с причинами и ходом ликвидации последствий аварии на четвертом блоке Чернобыльской АЭС.
При освещении хода ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС: показать успешное выполнение широкомасштабных технических и организационных мероприятий, направленных на ликвидацию последствий аварии.
Указать на несостоятельность претензий и оценок как отдельных официальных лиц, так и прессы из ряда западных стран, заявляющих о якобы существенном экологическом и материальном ущербе, нанесенном за счет распространения небольших количеств радиоактивных веществ с воздушными массами из зоны Чернобыльской АЭС».
«Секретно. Протокол № 5. 4 мая 1986 г.
Сообщение т. Щепина (первый замминистра здравоохранения СССР). Принять к сведению, что по состоянию на 4 мая всего госпитализировано 1882 человека».
С каждым днем количество облученных возрастало. И тогда…
«Секретно. Протокол № 9. 8 мая 1986 г. Минздрав СССР утвердил новые нормы допустимых уровней облучения населения радиоактивными излучениями, превышающие прежние в 10 раз. В особых случаях возможно увеличение этих норм до уровней, превышающих прежние в 50 раз».
То есть человек с десятикратной или даже 50-кратной дозой облучения, по сравнению с прежними нормами, не будет считаться больным.
И далее…
Из Распоряжения Третьего главного управления Министерства здравоохранения СССР от 27 июня 1986 г.: «Засекретить сведения об аварии. Засекретить сведения о результатах лечения. Засекретить сведения о степени радиоактивного поражения персонала, участвовавшего в ликвидации последствий аварии на ЧАЭС».
Понятно, что страна жила в атмосфере слухов. В том числе и самых невероятных. Включая мистические толкования. Но, впрочем, была и мистика вполне реальная.
7 лет назад получил письмо от своего друга, журналиста Виталия Челышева: «Поезд Москва – Запорожье, 25-26.04.86. Ехал с первой сессии сценарного ф-та ВГИКа. В купе была семейная пара. И женщина, что-то вязавшая на спицах из бежевых шерстяных ниток. В полночь начали укладываться. Женщина со спицами вдруг начала всхлипывать. В начале второго ночи она вдруг начала рыдать и у всех спрашивать: «Скоро мы в Киев приедем? Скоро ли Киев? Там у меня сыночек на атомной электростанции работает. Пожарником. (Повторим: при первом тушении смена пожарных лила воду на реактор и не подозревала, что поднимающийся пар смертелен. Они прожили после этого две недели. – С. Б.) В два ночи она рыдала в голос. И все спрашивала про Киев и про сыночка. Ей объясняли, что поезд идет в Запорожье. Она успокаивалась на время. А потом все повторялось. Проводники принесли ей успокоительное какое-то. Но она снова начинала тихо плакать.
Я беспокойно уснул на верхней полке. Проснулся рано. Женщина вязала и плакала, тихо, обреченно. В Запорожье ее встречали. И она вышла совсем обыкновенной пассажиркой, слившись с толпой.
Только через несколько дней катастрофа на ЧАЭС и ночной безутешный плач матери пожарного вдруг слились в одно целое.
Клянусь! Клянусь, так и было. Советское радио и ТВ молчали. А мать стонами и причитаниями своими возвестила катастрофу. Господи, помилуй! И упокой, Господи, погибших тогда. И дай земной покой и помощь ликвидаторам, оставшимся в живых».
И еще одно совпадение. Через 3 года Виталия Челышева выбрали народным депутатом СССР, он был членом Комиссии по Чернобылю:
«Добился я от съезда народных депутатов голосования: на работу в зону можно направлять только людей не репродуктивного возраста. Приняли… На следующий день выходят «Известия» с постановлением съезда. Пункт исчез. В принципе, было совершено преступление. Потому что в официальном постановлении пункт был, а потом тоже исчез…
Позади ГКЧП. Позади отставка Михаила Сергеевича Горбачева. Позади Советский Союз. Был январь 1992 года. Мы спешили. Ксерокопировали документы Чернобыльского архива в трех экземплярах. Потом по моему пропуску вывозили… Оригинал пошел в парламент РСФСР, копии – в парламенты Украины и Белоруссии… Мне сказали, что бОльшая часть Чернобыльского архива сгорела в Белом Доме в октябре 1993 года. Но в Белоруссии и на Украине все осталось в целости».
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.
Коллаж «Московской правды»
