31 августа 1918 года чекисты штурмом взяли здание английского посольства в Петрограде. Параллельно их московские коллеги явились с обыском к иностранным дипломатам и сотрудникам посольств. Работавшие в России иностранцы были обвинены в связях с антибольшевистским подпольем.
Согласно официальной версии, заговор был организован в Советской России в 1918 году дипломатическими представителями Великобритании, Франции и США с целью свержения большевистской власти.
Глава специальной британской миссии при советском правительстве Роберт Гамильтон Брюс Локкарт, по словам заместителя председателя ВЧК Якова Петерса, пытался подкупить находившихся в Москве латышских стрелков, охранявших Кремль, чтобы совершить военный переворот, арестовав заседание СНК вместе с Лениным и заняв ключевые пункты Москвы. Два полка латышей должны были быть отправлены в Вологду, чтобы соединиться с английскими войсками, которые собирались высадиться в Архангельске и помочь их продвижению. Кроме того, союзные миссии устраивали взрывы, поджоги и планировали взорвать железнодорожный мост через Волхов, чтобы отрезать Петроград от поставок продовольствия и вызвать там голод.
«Решающую роль в осуществлении замыслов руководителей Антанты по отстранению большевиков от власти летом-осенью 1918 года должен был сыграть государственный переворот при участии латышских стрелков, – пишет в работе «Роберт Брюс Локкарт и «Заговор трех послов» историк Илья Сергеевич Ратьковский. – Впоследствии эти планы станут известными под наименованием «Заговор трех послов» или «Заговор Локкарта».
В союзниках у Брюса Локкарта были сразу несколько западных послов, а также мощная агентурная сеть, которую возглавлял шпион Сидней Рейли. Заговорщики решили сделать ставку на латышей, так как в них они видели идеальный «инструмент» для переворота.
Поначалу Локкарту и его соратникам сопутствовал успех: им удалось заручиться поддержкой антисоветской группировки «Союз защиты родины и свободы», которую возглавлял Борис Савинков, к тому моменту успевший зарекомендовать себя не только как пламенный революционер, но и как координатор эсеровских террористов.
«Б. В. Савинков на протяжении марта-апреля 1918 г. тайно проживал на территории британского консульства в Москве. Майские аресты в Москве 1918 г. дали многое для понимания роли англичан в деле «Союза». Безусловно, что и участие французской стороны в финансировании «Союза» также оказалось замеченным чекистами, – пишет Илья Ратьковский. – Эти же факты антисоветской деятельности подтверждались и рядом вскрытых каналов вербовки на Севере России летом 1918 г. В Петрограде к этому делу непосредственно был причастен британский военно-морской атташе Фрэнсис Кроми. Наряду с началом военных действий на Севере России, захватом войсками интервентов Архангельска, Кеми и ряда других населенных пунктов, все это говорило о возросшей опасности действий Великобритании и ее союзников».
Дзержинский решил сработать на опережение. Разгром «Союза защиты родины и свободы» (в мае 1918 года были арестованы некоторые члены «Союза», после подавления восстаний организация фактически распалась) не остановил Локкарта, отступать британец не собирался. Чекисты решили внедрить в антисоветское подполье своих агентов. Из Москвы в город на Неве были направлены два агента ВЧК Ян Буйкис и Ян Спрогис, использовавшие оперативные псевдонимы «Шмидхен» и «Бредис». Они должны были сорвать планы иностранцев, внедрившись в потенциально опасные национальные латышские клубы в Петрограде и выйдя на курировавших их английских агентов.
Было известно, что один латышский клуб, существовавший в Петрограде с декабря 1917 года, часто посещает Фрэнсис Кроми. В нем Буйкис и Спрогис познакомились с моряками стоявшего неподалеку сторожевого судна.
«Внедрение произошло удачно, – рассказывает историк И. С. Ратьковский. – Критично настроенные к советской власти «Шмидхен» и «Бредис» были с доверием восприняты в клубе. Вскоре была назначена встреча с курировавшим латышский клуб по британской линии морским атташе английского посольства капитаном I ранга Фрэнсисом Кроми. Последний фактически возглавлял всю британскую военную разведку в Петрограде».
Встреча чекистов с Кроми произошла в одной из гостиниц. Агенты ВЧК рассказали о своих связях среди латышских стрелков и заявили о готовности к активным действиям против советской власти. «Латышские офицеры» вызвали доверие у Кроми и он рекомендовал их Локкарту, выдав им рекомендательное письмо к нему. «Шмидхен» и «Бредис» отправились в Москву.
В этот момент в ВЧК решили немного скорректировать план действий. Яна Спрогиса заменили на командира первого дивизиона латышских стрелков Эдуарда Берзина. Буйкис и Берзин явились на частную московскую квартиру Локкарта. Появление неизвестного ему Берзина сначала насторожило британца. Позднее он вспоминал:
«Шмидхен принес мне письмо от Кроми, которое я тщательно проверил. Я держался постоянно начеку, опасаясь провокаторов, но убедился в том, что письмо это, несомненно, писано рукою Кроми. (…) В заключительной части письма Шмидхен рекомендовался мне как человек, услуги коего могут быть мне полезны».
Предложение «латышей» об организации активных действий против советской власти требовало осмысления и санкций начальства, а также союзников французов. Поэтому Локкарт назначил пришедшим «латышам» повторную встречу на следующий день. Он решил свести их с Сиднеем Рейли, «который сможет наблюдать за ними и помочь в осуществлении их благих намерений».
Как и Локкарт, Рейли провел несколько встреч с «латышами». В результате британский агент передал агентам ВЧК в несколько приемов деньги для Национального латышского комитета, чтобы финансово стимулировать вооруженный мятеж.
Во время одной из встреч Рейли изложил свое видение дальнейших действий со стороны латышских стрелков.
«В Москве латышские стрелки должны были арестовать СНК и отправить его членов в Архангельск. Дополнение было одно, возможно по инициативе Рейли, оно касалось лидеров большевиков, – пишет в своей работе Илья Ратьковский. – «Ленин, – говорил Рейли, – обладает удивительной способностью подходить к простому человеку. Можно быть уверенным, что за время поездки в Архангельск он сумеет склонить на свою сторону конвойных и те освободят его, было бы наиболее верным Ленина немедленно после ареста расстрелять».
Последняя выдача денег «латышам» произошла после одного ключевого для заговора события: «встречи послов» 23-24 августа 1918 года в Генеральном консульстве США. Среди присутствовавших на встрече были генеральный консул Соединенных Штатов Де Витт Пуль, генеральный консул Франции Жозеф Фернан Гренар, руководитель «информационного бюро» американец Ксенофонт Каламатиано, а также Сидней Рейли и другие иностранные граждане. На встрече присутствовал и корреспондент парижской газеты «Фигаро» Рене Маршан. Впоследствии он так описал это событие:
«На этом собрании, к моему большому удивлению, пришлось мне услышать совершенно для меня неожиданный план взятия Петрограда измором, путем взрыва мостов (…) на большой магистрали Москва-Петроград. Это на меня произвело колоссальное впечатление…»
Маршан решил информировать письмом о состоявшейся закрытой встрече французского президента Р. Пуанкаре. Перечислив всех, кто находился на собрании, журналист писал:
«Я узнал, что один английский агент подготовлял разрушение железнодорожного моста через реку Волхов, недалеко от Званки. Достаточно бросить взор на географическую карту, чтобы убедиться, что разрушение этого моста равносильно обречению на полный голод Петрограда, в таком случае город фактически оказался бы отрезанным от всяких сообщений с востоком, откуда прибывает весь хлеб, и без того крайне недостаточный для существования… Один французский агент присовокупил, что им уже сделаны попытки взорвать Череповецкий мост, что привело бы продовольствование Петрограда к таким же гибельным последствиям (…) Затем речь шла о разрушении рельсов на разных линиях…»
По словам Маршана, цель заговора ясна: «бросить Россию во все более кровавую политическую и бесконечную борьбу, обрекая ее на нечеловеческие страдания от голода».
По официальной чексистской версии, письмо было обнаружено во время обыска во французском посольстве. Есть также версия, что это письмо и утечка о встрече в американском посольстве были инициированы французской стороной, которая была недовольна излишней активностью англичан. Возможен и вариант сотрудничества Маршана с большевиками.
Феликс Дзержинский писал:
«В так называемом деле Локкарта выявилось, что представитель Англии Локкарт, представитель Америки Пуль, представители Франции Ловерно и Гренар имели широкое разветвление своей агентуры, в задачи которой входили не только шпионаж, но и борьба с Советской властью. Борьба эта выразилась в дезорганизации сил молодой республики, особенно Красной армии, в поджоге продовольственных складов, взрыве мостов и снарядов и многих тому подобных преступлениях».
Вскоре о ходе расследования «латышского дела» и роли в нем Локкарта было доложено Ленину. Комиссар Латышской стрелковой дивизии Карл Петерсон рассказал Ильичу о планах участников заговора против Советской России, предупредил Ленина об опасности, которая ему грозит.
30 августа 1918 года в Петрограде был убит председатель Петроградской ЧК Моисей Урицкий. Версий случившегося выдвигалось много, рассматривался и «английский след», так как 29 августа по поручению главы английской миссии в Москве Брюс Локкарт срочно приехал в Петроград к Фрэнсису Кроми. И Рейли тоже был там. На траурном митинге во время похорон Урицкого 1 сентября 1918 года Г.Е. Зиновьев заявил толпе собравшихся: «Есть все данные сообщить вам, что тов. Урицкий убит англичанами».
30 августа Дзержинский срочно выехал в Петроград. А вечером того же дня в Москве состоялось покушение на Ленина.
В этих условиях в Петрограде была сформирована для спецоперации группа чекистов во главе с начальником комиссаров и разведчиков Петроградской ЧК С. Л. Геллером. Около 17 часов 31 августа начался штурм чекистами здания английского посольства, расположенного на Французской набережной у Троицкого моста. В результате в посольстве было задержано 25 англичан и граждан России, на чердаке нашли запас боеприпасов, а в кабинете Кроми – документы об операции по переправке российского торгового флота якобы для ремонта в Норвегию, где его предполагалось передать англичанам.
В тот же день чекисты произвели обыски квартир сотрудников английской и французской дипломатических служб в Москве. Локкарта после проведенного в его квартире обыска доставили в ВЧК.
Комендант Московского Кремля Павел Мальков, по поручению ВЧК проводивший обыск у Локкарта, вспоминал:
«В ящиках стола оказалось множество писем, различных бумаг, пистолет и патроны. Кроме того, там была весьма значительная сумма русских царских и советских денег в крупных купюрах, не считая «керенок». Ни в шкафу, ни где-либо в ином месте я больше ничего не нашел. Ничего не обнаружилось и в других комнатах, хотя мы тщательно все осмотрели, прощупали сиденья и спинки мягких кресел, кушеток и диванов, простукали стены и полы во всех комнатах. Искали внимательно, но, как и предупреждал Петерс, деликатно: не вскрыли ни одного матраца, ничего из мягкой мебели».
Допрашивал Локкарта сам Яков Петерс.
«Локкарт был относительно спокоен, т. к. ему удалось, воспользовавшись неопытностью охраны, уничтожить в туалете свою записную книжку, где содержались важные сведения, – пишет историк Илья Ратьковский. – Зампредседателя ВЧК спросил Локкарта, знает ли он Ф. Каплан, очевидно предполагая прямую связь Локкарта и Каплан. Однако Локкарт решительно заявил о незнакомстве с указанной им персоной. Тогда Петерс перешел к обвинениям Локкарта в организации латышского заговора. Локкарт и здесь отрицал какое-либо участие в нем (…) Тогда ему было предъявлено выданное британской миссией удостоверение с подписью Локкарта на имя латышского «заговорщика», командированного в распоряжение английских войск. После этого Локкарт, ссылаясь на правила дипломатической неприкосновенности, отказался давать объяснения. Более того, он заявил о недопустимости его задержания, как человека, обладающего дипломатическим статусом».
Петерс вынужден был выпустить Локкарта. Помимо дипломатических обстоятельств, освобождение Локкарта было связано с дальнейшей организацией за ним тщательного наблюдения с целью выявления его контактов.
Несмотря на принятые 31 августа меры, ключевые иностранные шпионы – англичанин Сидней Рейли, американец Ксенофонт Каламатиано, француз Анри Вартамон – скрылись. Например, Рейли вернулся в Москву, но не появлялся на известных чекистам явочных квартирах. Он прятался на чердаке одного из домов на Малой Бронной, потом через Петроград выехал в Англию. Каламатиано еще 30 августа уехал к семье в Уфу.
И все же определенные результаты были.
«Так в комнате Анри Вартамона, жившего в помещении женской католической гимназии при церкви Петра и Павла в Милютинском переулке № 18, нашли 18 фунтов 48 золотников пироксилина, спрятанных в железных банках, 39 капсул от динамитных шашек, шпионские шифры и карту Генерального штаба, – рассказывает И. С. Ратьковский. – Также были обнаружены 28 тысяч рублей, из которых 16 тысяч было спрятано в трости. Обнаруженные на квартире шифры были зашиты в мебель».
Проведенные в конце августа обыски и последующие засады не только дали следствию многочисленные улики о шпионской деятельности подпольной антисоветской организации, но и позволили задержать ее среднее звено. Руководители, которые были в бегах, либо как Локкарт задержаны чекистами, не смогли передать по цепочке вниз данные о провале организации. Их больше интересовала собственная безопасность.
3 сентября 1918 года в «Известиях ВЦИК» было опубликовано первое официальное сообщение о заговоре:
«Ликвидирован заговор, руководимый британско-французскими дипломатами во главе с начальником британской миссии Локкартом, французским генеральным консулом Гренаром, французским генералом Лавернем и другими, направленный на организацию захвата, при помощи подкупа частей советских войск, Совета народных комиссаров и провозглашения военной диктатуры в Москве».
Произведенные ВЧК аресты привели к стремлению со стороны неразоблаченных агентов затаиться, а также к попыткам бежать за границу через линию фронта. Так, осенью Россию покинули Вертамон и Рейли. Ряд замешанных в деле дипломатов, в т. ч. французский генеральный консул Гренар, генерал Лавернь, американский консул Пуль и другие дипломаты укрылись в помещении нейтрального норвежского посольства, за которым чекистами было установлено наружное наблюдение. ВЧК никого не пускала в ворота посольства, отключила водоснабжение и освещение. Скрывавшиеся там союзники не выходили за пределы посольской территории, питание они получали через американский Красный Крест.
Чувствовавший себя в безопасности после отпуска из-под ареста Брюс Локкарт 4 сентября сам пришел в ВЧК с личной просьбой к Петерсу освободить арестованную ранее вместе с ним любовницу Марию (Муру) Будберг, что и было сделано чекистами. Однако самого Локкарта вновь задержали. Последующие 5 дней он провел на Лубянке. Затем британца перевели в Кремль, где он находился в заключении еще 24 дня.
«Отметим достаточно комфортные условия тюремного содержания Локкарта в фрейлинских комнатах Большого Кремлевского дворца, – пишет Илья Ратьковский. – У него в распоряжении были три небольших комнаты, спальня, столовая, кабинет, не считая ванной комнаты».
Сам Локкарт о своем заключении вспоминает так:
«Заключение мое длилось ровно месяц. Его можно разделить на два периода: первый продолжался несколько дней и был отмечен неудобствами и страхом; второй, длившийся 24 дня, можно назвать периодом сравнительного комфорта, сопровождаемого острым душевным напряжением. На Лубянке 11, в бывшем помещении Страхового общества, я сидел в комнате, которая была предназначена для регистрации и предварительного допроса второстепенных преступников. В ней было три окна, два из них выходили во внутренний двор. Обстановка состояла из стола, деревянных стульев, старого истрепанного дивана, на котором, если мне везло, разрешалось спать. Обычно я спал на полу. Однако самое тяжелое лишение состояло в том, что комната никогда не оставалась пустой и темной. Все время дежурили двое часовых. Работа младших комиссаров, в пользовании которых была комната, не прекращалась ни днем, ни ночью. В большинстве своем это были латыши или русские матросы. Некоторые были настроены довольно дружелюбно. Они рассматривали меня с особым интересом, иногда разговаривали со мной и давали мне читать «Известия». Другие были грубы и враждебны.
Ночью за мной присылал Петерс, и я подвергался насмешливому допросу. Я не могу сказать, что он обращался со мной плохо. Желание спать было тяжелым испытанием, и меня утомляли его ночные допросы. По большей части это были настойчивые предложения сообщить ему всю правду в моих же собственных интересах. Он говорил, что мои товарищи уже сознались (один из французских агентов написал антисоюзническое письмо, напечатанное в большевистской прессе), и Петерс предлагал мне сделать то же, если я хочу избежать передачи моего дела в Революционный трибунал. Он не был, однако, ни груб, ни даже невежлив. Наши отношения заключенного и тюремщика были приятны. Он сам был женат на англичанке, которую оставил в Англии». (Локкарт Р. Б. «Агония Российской империи. Воспоминания офицера британской разведки», Эксмо, 2016 г.).
Арест и дальнейшее продление заключения Локкарта было связано не только с новыми выявленными фактами его шпионской деятельности в ходе следствия, но и в связи с арестом 6 сентября в Лондоне советского представителя РСФСР М. М. Литвинова без каких-либо обвинений или объяснений и его сотрудников. Литвинов был помещен в Брикстонскую тюрьму, где находился до 15 сентября.
В связи с арестом Литвинова, а также разворачивавшимся делом о шпионаже, в котором были замешаны иностранные представители, народный комиссар по иностранным делам РСФСР Георгий Чичерин 7 сентября 1918 года заявил иностранцам:
«Дипломатические и военные представители Англии и Франции пользуются своим званием для организации на территории РСФСР заговоров, направленных к захвату Совета народных комиссаров с помощью подкупа, и агитации среди войсковых частей к взрыву мостов, продовольственных складов и поездов. Данные (…) устанавливают с несомненностью тот факт, что нити заговора сходились в руках главы английской миссии Локкарта и его агентов. Равным образом установлено, что здание английского посольства в Петрограде фактически было превращено в конспиративную квартиру заговорщиков… Поэтому правительство РСФСР поставлено в необходимость создать для лиц, уличенных в заговорах, такие условия, при которых они были бы лишены возможности продолжать (…) свою преступную, с точки зрения международного права, деятельность».
Затем народный комиссар от имени советского правительства заявил:
«Английские и французские граждане будут иметь возможность немедленно покинуть территорию России, когда эту же возможность получат российские граждане в Англии и во Франции. Дипломатические представители той и другой страны, и в том числе глава заговорщиков Локкарт, одновременно будут пользоваться возможностью возвращения на родину…».
Впоследствии Локкарт будет обменян на Литвинова и покинет Россию.
Важным моментом стало задержание 18 сентября одного из ключевых деятелей разведывательной организации Каламатиано. Во время допроса чекисты обратили внимание на его массивную трость и решили ее осмотреть. Очевидно, что это было не случайно, так как ранее на квартире Вертамона уже была обнаружена трость с деньгами внутри. Внутри трости Каламатиано чекисты нашли множество записок, шифровок и расписок в получении денег. В отличие от Локкарта Каламатиано не имел дипломатического статуса. Ему грозила смертная казнь, поэтому он дал достаточно развернутые показания о разведывательно-осведомительной сети, которую возглавлял.
«Дело Локкарта» рассматривалось в Верховном революционном трибунале при ВЦИК с 28 ноября по 3 декабря 1918 года. На суд было выведено 12 членов разведывательной сети во главе с Каламатиано, три посредницы в передаче шпионских сведений и четыре «укрывателя» членов организации. Локкарт, Гренар, Рейли и Вартамон судились заочно, так же заочно их приговорили к расстрелу. Позже Рейли, вернувшийся (выманенный чекистами) в Россию в 1925 году для продолжения подпольной деятельности, будет расстрелян как раз с учетом приговора 1918 года. Каламатиано также приговорили к расстрелу, но потом приговор заменили на 20 лет заключения. В дальнейшем постановлением ВЦИК от 3 мая 1920 года срок наказания ему сократили до пяти лет. Через год постановлением Президиума ВЦИК от 4 августа 1921 года он был освобожден по амнистии и выслан в Эстонию.
«Благополучное разрешение судьбы Каламатиано в первую очередь было связано с последовательными ходатайствами со стороны норвежского посольства, – отмечает И. С. Ратьковский. – В 1918 г. сыграли свою роль и угрозы союзников в случае расстрела Каламатиано произвести расстрелы большевиков в Мурманске и Архангельске».
Ключевых агентов, поставлявших Каламатиано шпионские сведения, приговорили к тюремному заключению сроком на пять лет.
Берзин за разоблачение шпионской организации был награжден впоследствии орденом Красного Знамени.
«Шпион в смокинге», Брюс Локкарт – один из прообразов Джеймса Бонда, продолжил дипломатическую деятельность в других странах Восточной Европы. Затем стал журналистом и написал несколько книг, посвященных России. Не стало бывшего тайного агента в 1970 году.
Сергей Ишков.
Фото с сайтов ru.wikipedia.org и topwar.ru
