Члены так называемого Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП) – обыкновенные преступники. Они пытались совершить государственный переворот. Эта констатация сегодня важна, потому что в течение 25 лет их так или иначе преподносили почти как героев, борцов за спасение Советского Союза.
Путч 19-21 августа, устроенный членами ГКЧП накануне подписания Союзного договора, как раз и привел к распаду страны. Можно лишь предполагать, каким бы стал СССР после подписания Союзного договора, какими путями пошли бы реформы. Но заговор сорвал договорный процесс. Москва в глазах народов и руководителей союзных республик в одночасье предстала не организационным, идейно-политическим центром, а потенциальной угрозой стабильности. Уже 24 августа 1991 года (три дня как путч подавлен, но документ был внесен и обсуждался во время путча и в связи с путчем) украинский парламент принял Акт о независимости Украины. Первые его строки: «Исходя из смертельной опасности, которая нависла над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года…».
Через день, 25 августа 1991 года, такой же Акт приняла Белоруссия, потом Молдавия, Киргизия, Узбекистан, Армения, Туркмения…
Допустим, члены ГКЧП действительно думали о сохранении союзного государства, а не своих должностей (после подписания Союзного договора премьер-министра Павлова, министра обороны Язова, министра внутренних дел Пуго, председателя КГБ Крючкова отправляли в отставку, на смену им должны были прийти другие люди.) В каком виде они представляли «свой» СССР? В прежнем, доперестроечном. То есть хотели повернуть время и события назад. В таком случае от Москвы бежали бы не только союзные, но и автономные республики, а также области и края. Единственная возможность их удержать – танки, большая кровь.
Но если послушать сегодня некоторых политиков (да и прессу почитать), то ум за разум зайдет. В ход пошли даже измышления, что путч якобы тайно организовал сам Горбачев. Дабы окончательно развалить СССР?
Можно подумать, что эти политики 25 лет назад яростно выступали против Ельцина (РСФСР), Кравчука (Украина) и Шушкевича (Белоруссия), которые 8 декабря 1991 года на тайной сходке в Беловежской пуще «отменили» Советский Союз. Ничего подобного. После победы демократических сил, после победы Верховного Совета РСФСР над заговорщиками-путчистами тот же Верховный Совет, те же политики единодушно, с энтузиазмом проголосовали за ратификацию Беловежских соглашений и за денонсацию договора об образовании СССР. По первому вопросу «против» — 6 депутатов, по второму — 3 депутата. Сейчас иногда говорят, что они лишь утвердили фактически состоявшийся развал страны, а распад, мол, начался еще раньше, при Горбачеве, с «парада суверенитетов» союзных республик.
Что ж, вернемся в июнь 1990 года. Декларацию о государственном суверенитете РСФСР единодушно принял Первый съезд народных депутатов РСФСР. Из тысячи с лишним человек «против» — только 13. Коммунисты и демократы были тогда заединщиками.
Обязательно надо вспомнить обстановку в стране в те 3 дня путча. Обкомы, горкомы и райкомы партии торжествовали, госноменклатура готовилась подчиниться ГКЧП, из кабинетов выносили портреты Горбачева. А что народ? Народ в провинциях безмолвствовал, ожидал, чем все кончится. Победил бы ГКЧП – приняли бы его власть.
Только в Москве и Ленинграде массово поднялась интеллигенция и молодежь. Сотни тысяч вышли в те дни на улицы – на защиту государства, страны, демократии. Они многотысячным живым кольцом окружили здание Верховного Совета РСФСР, построили баррикады. Члены ГКЧП не решились, как планировали, бросить на штурм здания войска и спецназ КГБ. Путч провалился.
Советские граждане в 1985-1990 годах жили в материальном равенстве, но были недовольны существующим положением дел. Хотели демократии, свободы и… еще большего равенства. Пятикомнатная квартира первого секретаря обкома партии воспринималась как верх несправедливости. Ельцина поддерживали с энтузиазмом, потому что его основным лозунгом на исходе 80-х годов была борьба с привилегиями номенклатуры.
После победы над ГКЧП страна в течение нескольких месяцев оказалась в капитализме. Денежные накопления послевоенных советских десятилетий пошли прахом, «сгорели». Народ в одночасье стал нищим. Кое-кто успокаивал себя: мол, это тяготы переходного периода, вот построим капитализм – и тогда «все заживем как люди». Однако «все» не получалось и не получилось. Рядом со 148 миллионами бедных вдруг появились долларовые миллионеры. Их назвали «олигархами».
Слова «демократия» и «демократ» стали в народе ругательными.
Но вот что интересно: новая, послеельцинская власть в течение 17 лет укрепляла и укрепляет ельцинский олигархический режим в стране. Российские долларовые миллионеры стали долларовыми миллиардерами, заметными в мировом масштабе. Не отстает от них и государственная номенклатура. Социальное расслоение неуклонно увеличивается с 1992 года. В статистике оно определяется децильным коэффициентом – соотношением доходов 10% самых богатых к доходам 10% самых бедных.
«22 миллиона человек, живущих за чертой бедности — позор для государства. Притом, что реальная доля нищего населения в стране еще «критичнее», — говорил в прошлом году глава партии «Справедливая Россия» (бывший председатель Совета Федерации РФ) Сергей Миронов.
А 5 августа уже нынешнего года предупредил: «Во всем мире есть такое правило – если децильный коэффициент составляет более 10%, то это является прямой угрозой социального взрыва! Децильный коэффициент в России составляет 17%! Это очень опасно».
Миронов ошибается. Как показывают социологические опросы, никогда еще уровень поддержки власти в России не достигал таких вершин – 86 процентов.
ДОПОЛНЕНИЕ.
В августе нынешнего года социологи провели опрос об отношении россиян к тем событиям. 25% респондентов ответили, что в дни путча 19-21 августа 1991 года их симпатии были на стороне президента РСФСР Ельцина, 8% — на стороне ГКЧП.
Три года назад результаты ответов на этот же вопрос были совсем другими. Только 10% симпатизировали защитникам Белого дома, а 14 процентов — ГКЧП.
Остальные «затруднились ответить», «не успели разобраться в ситуации», «уже не помнят», «были слишком юны, чтобы понять, что происходит».
