К 75-летию Великой Победы советского народа
После боя в охваченном пожаром Рейхстаге командир роты старший сержант Сьянов рассказывал военкору Субботину:
«Считали, что батальон наш сгорел в рейхстаге… Так как были периоды, когда мы не могли вытаскивать раненых, то раненые, которые не могли передвигаться, сгорели. Поэтому убитых у нас оказалось больше, чем раненых. Люди исчезали, и я их больше не видел. Не было Якимовича, Гусева, Исчанова, очень многих, кого я и не знал, ведь больше половины роты было пополнение, полученное накануне. Выстроили роту. Из 83 человек осталось 26. Вид у людей был жуткий. Обгоревшие, в крови, в саже; шинели висели кусками, подметки прогорели, из сапог торчали пальцы. Я сам хотел полой вытереть лицо, а пола полезла, затрещала. Взгляд волчий, с оглядкой, люди еще не остыли после азарта боя. Молчат. Но все же, что бы ни было, а конец войне, и это чувствовалось».
Из дневников старшего лейтенанта Субботина:
«Ночью с восьмого на девятое, меня разбудил, растолкал водитель нашей полуторки…
– Товарищ старший лейтенант, вставайте, война кончилась, – сказал он…
Я мигом вскочил и из нашего громоздкого, стоящего на столе приемника услышал голос, который читал: «В ознаменование одержанных побед 9 мая… праздником победы»…
Я помню только, видел, как стоящий тут, у приемника, наборщик-старик медленно опустился на табурет. А у окна стояла девушка с полевой почты, часто у нас бывавшая, носившая, доставлявшая нашудивизионку в полки. Стояла, повернувшись лицом к окну, и плечи у нее вздрагивали…
Меня всего трясло, я плакал без слез…
Вечером того дня мне пришлось быть на празднике у разведчиков… Мы сидели за непривычно праздничным столом и, поскольку водки не было, пили спирт, разлитый по алюминиевым солдатским кружкам, а кое-кто и по бокалам. Всем хотелось поговорить, выговориться.
– Вот когда война закончится… -говорит мой сосед по столу… Ему все еще не верится, что все уже позади, что война, как бы это ни казалось невероятным, закончилась, и что мы, а никто другой, поставили на ней точку.
Но разговор с моим соседом не удалось закончить. За окнами началась вдруг какая-то непонятная стрельба. Мы ничего не могли понять и выскочили на улицу. Били зенитки, громыхали орудия. Неторопливо, будто какая-то неведомая сила подтягивала их вверх, в небо уплывали сотни светящихся снарядов, пунктиры светящихся пуль летели во всех направлениях. И тут все стало ясно. Это был салют. Салют победы в Берлине.
Задрав головы, мы стояли на тротуаре, на улице, глядели и не могли наглядеться на это исчерченное трассами, расцвеченное всеми огнями небо.
Вот каким он был для нас, этот день победы в Берлине».
Чувства фронтовиков в те дни могут понять только другие фронтовики.
Спустя три года Александр Твардовский написал:
В тот день, когда окончилась война
И все стволы палили в счет салюта,
В тот час на торжестве была одна
Особая для наших душ минута.
В конце пути, в далекой стороне,
Под гром пальбы прощались мы впервые
Со всеми, что погибли на войне,
Как с мертвыми прощаются живые.
До той поры в душевной глубине
Мы не прощались так бесповоротно.
Мы были с ними как бы наравне,
И разделял нас только лист учетный.
Мы с ними шли дорогою войны
В едином братстве воинском до срока,
Суровой славой их озарены,
От их судьбы всегда неподалеку.
И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег…
Суда живых – не меньше павших суд.
И пусть в душе до дней моих скончанья
Живет, гремит торжественный салют
Победы и великого прощанья.
В апреле 45-го все понимали, что война вот-вот закончится. Знал, конечно, и Петр Пятницкий.
Утром 30 апреля он первым, с неразвернутым флагом в руках, выпрыгнул из окна «дома Гиммлера» и побежал к Рейхстагу – в первой цепи атакующих. Наших солдат встретил плотный огонь. Они надолго залегли у канала. А затем Петр Пятницкий встал, развернул флаг и пошел в атаку, увлекая за собой бойцов. Он почти добежал, рухнул, сраженный пулеметной очередью, у ступеней Рейхстага.
Вечером, при новой атаке, флаг из его мертвых рук взял командир отделения Петр Щербина и привязал к одной из колонн Рейхстага. Следом за ним свой флаг к колонне прикрепили младший сержант Еремин и рядовой Савенко из батальона Самсонова (171-я стрелковая дивизия).
Петр Пятницкий, как и его товарищи, знал, что на этой простреливаемой насквозь площади шансов на жизнь у него почти нет. Его, вместе с другими, похоронили в братской могиле. В деревне СеверецКлетнянского района Брянской области остались жена Евдокия и сын Коля. Они ничего не знали о нем пятнадцать лет. До 1960 года он считался «без вести пропавшим». По тогдашнему восприятию – почти «попавший в плен», чуть ли не «предатель». Некоторые, а может, и многие – стыдились «без вести пропавших». Вдовы и дети их не получали пособия. (Как сообщал начальник управления Министерства обороны по увековечению памяти погибших, у нас до сих пор «около 2 миллионов пропавших без вести».)
Когда «Правда» и «Новый мир» в 1960 году напечатали очерк Василия Субботина «Забытый солдат» – о подвиге Петра Пятницкого, страна вздрогнула. Были сказаны ключевые для нашей жизни и судьбы слова – забытый солдат. Горькие слова. Мы знаем, что за ними стоит.
Судьба Петра Пятницкого– воплощение народного подвига и самопожертвования.
В 1981 году на родине Петра Пятницкого, в поселке Клетня Брянской области, установили бюст героя.
История складывается из деталей. Но мы, люди, любим сводить ее к символам, мифам. Так удобней, проще, не надо задумываться, вникать. И власти удобно с нами, с такими. С символами почти невозможно бороться. Постановочная, инсценированная фотография с установлением знамени на куполе Рейхстага вошла в учебники, превратилась в узнаваемый всеми образ.
Штурм Рейхстага увенчал войну и закономерно стал символом. Но будем помнить: война шла четыре года. 1418 дней. И каждый день у кого-то из наших отцов, дедов и прадедов был свой Берлин и свой Рейхстаг.
Всем им земной поклон.
Вечная память и вечная слава.
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.
На cнимке: бюст Петра Пятницкого в поселке Клетня Брянской области.
