Факты, аргументы и выводы недавно опубликованной в «Московской правде» статьи Евгения Савостьянова «Незамеченное поражение» для многих читателей стали неожиданностью.
Савостьянов утверждает, что СССР вел две мировые «холодные войны». Одна, всем известная — с Западом. А вот вторая, никак не афишируемая и сейчас уже полузабытая — с Китаем.
Конечно, неожиданно. Но потом, после прочтения, начинается осознание. Понимание, что мы жили, привыкнув, а значит, особо и не замечая. Да было постоянное идеологическое противостояние на почве марксизма-коммунизма: разбирались, кто истинный марксист-ленинист. Они обзывали нас предателями, ревизионистами, а мы их — маоистами…
Но в общем и в целом-то все мы из одного лагеря, коммунистического. А разногласия — споры между своими. На наших знаменах — Маркс-Энгельс-Ленин.
Да, были стычки на границе, все помнят трагедию и гибель наших ребят на острове Даманский. Однако и здесь в массовом сознании было объяснение: во-первых, китайцы же воспалены своей пропагандой до сумасшествия, что с них взять; во-вторых, стычка единичная, мы их крепко проучили, теперь не полезут. И опять же — между своими…
Чего же не было в массовом сознании? Того, о чем пишет Евгений Савостьянов — противостояния на уровне «холодной войны».
Да, вот уже чего не было — того не было. Никто ж не знал, что вдоль советско-китайской границы с обеих сторон было сосредоточено почти 2 миллиона солдат.
Никто ж не знал… А впрочем, жители тех территорий кое-что знали, видели. Но какой вывод делали? Привыкли? Не замечали? Не обращали внимания?
Каждый вспоминает свое. Вот интересный пример. В 1993 году, когда я был во Владивостоке, мы с моим тамошним добрым знакомым Никитой Егоровым отправились через бухту Золотой Рог на мыс Песчаный — любимое место отдыха горожан. «Я тебе кое-что покажу», — интриговал Никита. И по прибытии повел меня по лесным дебрям на вершину горы. А там открылась… батарея гигантских, башенных корабельных пушек главного калибра.
Серые башни, чудовищные черные жерла, бетонные погреба, свежая смазка. Только замки поставить, снаряды подвезти — и можно открывать огонь.
Никита тут же залез на железное сиденье и начал крутить ручки управления, разворачивая стволы.
«С этой стороны, мы прикрываем вход в Уссурийскую бухту, — приговаривал он. — А с этой — берем под обстрел Тигровую падь. По Тигровой пади китайские дивизии к городу не пройдут».
Несмотря на железную реальность орудий главного калибра, все выглядело в общем-то как игра. Далеко внизу, невидимые отсюда, песчаные пляжи, люди купаются, загорают, а наверху…
«Холодная война» — это борьба экономик. Общим местом стало утверждение, что соперничество с Западом в гонке вооружений подорвало экономику СССР. А тут еще и Китай…
«Начиная с 1980 г. экономика Китая начала заметно опережать советскую в темпах роста. Так что на горизонте обозначилось отставание СССР не только от Запада, но уже и от Китая, — пишет Евгений Савостьянов. — Понимая, что спасти экономику СССР, вдобавок обложенную санкциями, может только что-то сверхъестественное, Михаил Горбачёв попытался максимально избавить ее от ненужных обременений. Одним из них было противостояние с Китаем».
Помимо содержания дополнительных войск — какие еще были «обременения»?
Тут не могу не вспомнить встречу с Сергеем Васильевичем Башиловым. С 1979 по 1983 год он возглавлял уникальное, единственное в своем роде министерство. Ведь все ведомства — отраслевые. А это было — «географическое», территориальное. Называлось — Министерство строительства в районах Дальнего Востока и Забайкалья.
В литературном еженедельнике, где я тогда работал, готовилась к печати статья Башилова. Поскольку ведомство, скажем так, специфическое, то бдительность — двойная. Текст в последней редакции мы с моим товарищем повезли к автору.
Располагалось министерство в большом старинном здании. Никакой охраны, никаких пропусков-допусков и осмотра. Только старушка-вахтерша пробурчала: «Ноги вытирайте…»
Товарищ прошептал мне на ухо: «Ходють шпиёны всякие, грязь разносють…»
Так до сих пор и не знаю, что это было. Тогда мы склонялись к тому, что это особый, хитрый вид маскировки: дескать, кого ж заинтересует такой «проходной двор».
Мы с Башиловым редактировали текст, уточняли, В силу специфики очень многое пряталось между строк, попросту умалчивалось. А между делом говорили о том, о сем. Байкало-Амурскую железную дорогу приблизительно закончили к октябрю 1984 года, уложив символическое «золотое звено».
Тогда, в 1983-м, во время встречи с Башиловым, ответственное за БАМ Министерство транспортного строительства уже «ушло» с магистрали, города и поселки бамовцев оказались заброшенными. (Они и сейчас «бесхозные», в тяжелом положении: в 2014 году ветеран БАМа Александр Бондарь во время телемоста говорил президенту Путину, что их прежнее жилье «состарилось, а хотелось бы жить по-человечески».)
Я спросил Сергея Васильевича, не собирается ли он взять бамовские поселки под опеку своего министерства. Башилов улыбнулся: «Посмотрим… БАМ – это же копейки…»
Вот это было для меня шоком.
Наверно, некоторое представление о том, что такое БАМ в атмосфере тех лет СССР, дает песня в исполнении самого знаменитого, прославленного эстрадного артиста тех времен — Муслима Магомаева, Она разносилась по радио и ТВ на всю страну:
«Слышишь, время гудит — БАМ!
На просторах крутых — БАМ!
Это колокол наших сердец молодых…»
Из всех республик ехали туда специальные стройотряды. Десять лет над страной «время гудело — БАМ!»
И вдруг: «Это же копейки…»
Башилов протянул мне лист бумаги с текстом, разбитым на пять или шесть пунктов: «Видите, в Постановлении ЦК о задачах нашего министерства БАМ значится последним пунктом».
Однако Байкало-Амурская железная дорога хоть и «последний пункт» в Постановлении ЦК КПСС, но не последний по значению. Очень важный.
В случае войны китайцы запросто разбомбили бы Транссибирскую магистраль, идущую практически вдоль границы. Потому и начали севернее Транссиба строить БАМ — рокадную дорогу, то есть дорогу, параллельную предполагаемой линии фронта. Дорогу, по которой снабжался бы фронт.
А что в первых пунктах Постановления ЦК КПСС? То самое. Мало кто знает, что в СССР вплоть до прихода к власти Михаила Горбачёва и провозглашения новой внешней политики невероятные деньги зарывались в укрепление приграничных дальневосточных рубежей. На ближних и дальних подступах. На создание оборонных позиций и плацдармов для наступления. Планетарная военная стройка.
Теперь о БАМЕ и «копейках». Сколько же их было, тех «копеек»?
В Постановлении Госдумы от 17 марта 1999 года говорится:
«Строительство магистрали обошлось государству в ценах 1991 года без учета упущенной выгоды в 17,7 миллиарда рублей. В настоящее время расходы федерального бюджета на содержание и освоение зоны БАМа превышают поступления от ее функционирования более чем на 1,2 миллиарда рублей в год. Выходом из создавшегося тяжелого социально-экономического положения в зоне БАМа может стать интенсификация ее хозяйственной деятельности при освоении богатейших запасов природных ресурсов и более эффективное использование магистрали».
По разным данным, БАМ стал самым дорогим инфраструктурным проектом в истории СССР.
Но если самый дорогой инфраструктурный проект в истории СССР — «копейки», то какие же силы и средства тратились на создание оборонительных и наступательных объектов по всей линии советско-китайской границы в районах Дальнего Востока и Забайкалья?
Вот каким было «обременение холодной войны» с Китаем.
А строительство БАМА до сих пор не завершено, тянется вот уже 48 лет. Можно сказать, самый большой недострой СССР и РФ.
Но это уже другая история.
Сергей Баймухаметов.
Фото: Стас Залесов.
В конце 80-х каждый мальчишка на Дальнем Востоке знал, что вот-вот начнётся война с Китаем и она будет ядерной. Но не случилось.