Председатель комитета ГД по финансовому рынку Анатолий Аксаков выстраивает законодательство, предсказать ход которого заранее невозможно. Гонка финансовых вооружений началась еще в Средние века, когда стали изобретать инструменты, предоставляющие изобретателю временные преимущества. Затем наступает момент, когда конкуренты либо берут изобретение на вооружение, либо защищаются от него запретами и ограничениями. Так возникли деривативы и затем биткоины.
Переоценка виртуальных активов придает им формат пирамидального пузыря по типу британской Компании южных морей. Какими бы экзотическими ни были современные пирамиды, они противоречат принципу государственной ответственности за надежность эквивалента ценности.
Комитет Аксакова отслеживает и анализирует поток новых слов для финансового рынка. А финансистам приходится для каждого случая принимать решение, что с этим делать. Например, если биткоин ввести в правовое русло, его эмитенты потеряют к нему интерес. Фактически – это те же фальшивомонетчики, только цифровые.
К настоящему времени совокупность созданных человеком суррогатных эквивалентов ценности на порядки превышает реальную ценность всего, чем человек может распоряжаться на Земле. И сойти с этого пути уже невозможно.
Можно ли придумать универсальный инструмент защиты от креативного дизайнерского мошенничества? Аксаков считает, что можно. Об этом он рассказал в интервью «Московской правде».
– В закон ввели цифровой рубль. А не было идеи это новое понятие погрузить в то, что уже есть, например безналичный рубль?
– Это новая форма денег – цифровой рубль. Он содержит элементы безналичного рубля. Его мы держим не в кармане, а в электронном кошельке, который используется через определенное приложение. При этом он похож и на наличный – потому что деньги идут не через банк, а напрямую к продавцу товара, из одного кошелька в другой. Прямая оплата товара, а не через банк, это новая форма.
Появляются цифровые финансовые активы. Существует цифровое выражение товаров и услуг, которые некая организация хочет продать, и для этого ему не надо их на полку ставить. Они где-то лежат или могут быть даже изготовлены в будущем. А выражает он их в цифровом коде, который обращается в информационой системе. Чтобы продать товар, нужны деньги, а деньги тоже приобретают цифровую форму. Весь оборот, экономический и финансовый, обращается в общей информационной системе. Появились цифровые финансовые активы, и чтобы их обслуживать, нужна такая форма денег, которая соединяет наличную и безналичную.
– Но ведь вам теперь придется по всем связанным законам смотреть, куда и какие нужны изменения, чтобы не получилось как с ТСН, когда ТСЖ оказались вне закона?
– Да, надо будет вносить изменения в Гражданский кодекс, потому что это фундаментальное понятие. Изменения нужны и в закон о Центральном банке, у которого появляется право эмитировать такую цифровую валюту. Также в закон о банках и банковской деятельности. И в закон о защите информации. Будущему составу Госдумы предстоит серьезная законодательная работа. ЦБ будет готовить прототип цифрового рубля. Этот прототип появится только к концу года. Дальше его начнут тестировать и тестирование, я уверен, будет сопровождаться законодательными инициативами, регулирующими цифровой рубль.
– Если бы удалось погрузить цифровой рубль в какое-то существующее понятие, может, было бы проще?
– Я думаю, любой закон впитывает в себя всю историю какого-то явления. И денег это касается тоже. Уверен, что законы, которые касаются цифрового рубля, будут учитывать тот базис, который у нас уже есть и который регулирует денежное обращение.
– Я правильно понимаю, что передавать виртуальную валюту на блокчейн все же нельзя?
– Это уже биткоин получается. Цифровой рубль будет выпускать ЦБ, и он остается под контролем государства. Мы против легализации криптовалюты в российском правовом пространстве как средства платежа. Мы понимаем, что оно есть, но как средство платежа не собираемся его разрешать.
– Согласен, допускать на рынок платежей фантики все же нельзя. Во многих странах биткоин уже запретили или ограничили.
– По крайней мере, достаточно жестко к нему относятся. Я думаю, и правильно делают.
– Вопрос в связи с тем, что любую дыру в законе кто-то обязательно использует. Обилие разного рода мошенничеств растет. Были ли какие-то попытки придумать некую универсальную схему, которая позволяет любое мошенничество сделать незаконным?
– Если говорить о цифровых активах, наверное, должен быть придуман смарт-контракт, в законе есть смарт-контракты. Такой смарт-контракт должен приобрести форму автоматического законодательного решения той или иной проблемы, которая возникает. Это, конечно, сверхзадача. То есть это должно действовать так: появился преступник, который применяет схему с использованием новых технологий, и тут же с помощью смарт-контракта, я бы даже сказал, смарт-продукта, цифровой технологии появляется законодательное решение, которое блокирует преступные намерения.
– Последний вопрос немного личного характера. У вас же нет такой чекистской подготовки, как, например, у Путина – тренировка способностей Штирлица запоминать огромные объемы информации и оперировать ими. Но вам приходится удерживать в голове огромные объемы информации, перерабатывать новые потоки. Нужна сильная память, и долгосрочная и краткосрочная. Как вы чувствуете, эта работа тренирует ваш мозг?
– Конечно. Я в молодости очень хорошо запоминал номера телефонов девушек, с которыми знакомился. Потом, когда появились смартфоны, перестал тренировать свою память. Но я понял, что у меня был хороший опыт в молодости, и начал его восстанавливать. Цифры хорошо запоминаю. И у меня большие контакты с чекистами по работе над законодательством. Естественно, у них я тоже учусь тому, как лучше запоминать, как лучше работать с цифрами, с информацией. Так что, могу сказать, благодаря своей работе постоянно тренирую свою память.
– Здорово и даже завидно. Спасибо.
Лев Московкин.
