60 лет назад, 21 октября 1962 года, в главном директивном органе ЦК КПСС газете «Правда» вышло стихотворение Евгения Евтушенко «Наследники Сталина».
За год до того, 17-31 октября 1961 года, завершил работу XXII съезд КПСС. Он знаменателен решительным, открытым разоблачением сталинизма. Впервые на всю страну с самой высокой трибуны прозвучали слова «преступление», «злодеяние».
Второй секретарь Московского горкома КПСС Н. Г. Егорычев:
«Великий гнев наполняет сердце, когда слушаешь на съезде выступления, разоблачающие чудовищные преступления против партии и народа, совершенные презренной группой политических авантюристов во времена культа личности».
Член Президиума (Политбюро) ЦК КПСС Н. В. Подгорный:
«В выступлениях делегатов нашего съезда были приведены многочисленные дополнительные факты о преступлениях… Коммунисты и трудящиеся нашей страны, обсуждая на многочисленных митингах и собраниях материалы XXII съезда партии, решительно требуют сурово наказать организаторов чудовищных злодеяний».
31 октября вышло специальное Постановление XXII съезда КПСС. В ночь с 31 октября на 1 ноября гроб с телом Сталина вынесли из Мавзолея и перезахоронили у Кремлевской стены.
По всей стране началось переименование городов, улиц, площадей, носящих имя Сталина, снос памятников Сталину.
Однако реформаторы во главе с первым секретарем ЦК КПСС Никитой Хрущёвым ощущали определенную неуверенность в достижении результата. Во-первых, несмотря на жестокий разгон «антипартийной группы» Маленкова, Молотова и Кагановича, полутайно выступающей против десталинизации, часть партийно-государственного аппарата хранила верность «идеям вождя и учителя». Во-вторых, не чувствовалось массовой поддержки народа. Одни встретили развенчание Сталина если не враждебно, то настороженно, со смятением: «Всю жизнь верили – а теперь что?» Другие – с безразличием: мол, это дело начальства, пусть оно и разбирается. Необходимы были дополнительные меры, с привлечением интереса, с убеждением масс в правильности решений.
И тут на помощь пришла литература. Она со смерти Сталина, с повести Ильи Эренбурга «Оттепель» (1954 г.), давшей название хрущевской эпохе, стремилась вырваться из тисков, сказать хотя бы часть правды. В данном случае – речь о стихотворении Евгения Евтушенко «Наследники Сталина» и повести Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича».
Годы спустя Солженицын в мемуарах «Бодался теленок с дубом» писал:
«Тут еще хорошо выступил на XXII съезде и Твардовский, и такая у него была нотка, что давно можно печатать смелее и свободнее, а «мы не используем». Такая нотка, что просто нет у «Нового мира» произведений посмелее и поострее, а то бы он мог… Но – что-нибудь же значил гул подземных пластов, прорвавшийся на XXII съезд?.. Я – решился. Вот тут и сгодился неизвестно для какой цели и каким внушением «облегченный» «Щ-854». Я решился подать его в «Новый мир». («Щ-854» – первоначальное название повести.)
В начале августа 1962 года главный редактор журнала Александр Твардовский передал рукопись Владимиру Лебедеву, помощнику Хрущёва по культуре. Через три дня Лебедев позвонил: «Талант баснословный».
В сентябре, на даче в Пицунде, Лебедев начал вслух читать повесть Хрущёву. «Первую половину, – рассказывал Лебедев, – мы читали в часы отдыха, а потом он отодвинул с утра все бумаги: давай, читай до конца. Потом пригласил Микояна и Ворошилова, просил послушать отдельные места».
Так все решилось.
Повесть вышла в ноябрьском номере журнала «Новый мир». Через два месяца «Один день Ивана Денисовича» напечатала «Роман-газета» – в первом, январском номере 1963 года. В том же году издательство «Советский писатель» выпустило книгу.
Тираж «Нового мира» – 121 900 экземпляров. «Роман-газеты» – 700 000. Книги – 100 000.
Это было потрясение. Возможно, более всего – для бывших лагерников. Хотя их-то, казалось бы, ничем не удивишь. Они читали и перечитывали повесть не по одному разу. Не могли поверить, что об этом сказано в советской литературе, громко, на всю страну, да еще написано так, что западает в память и в душу навсегда. Мой старший друг Кузьмич (Александр Кузьмич Ветров, 1922 года рождения), будучи учеником 9-го класса, написал письмо Сталину:
«Я недоволен политикой правительства и положением в стране… Поэтому я и пишу Вам правду. Не испугайтесь ее, раскройте глаза, отбросьте в сторону тошнотворные приветствия от «народа», слушайте меня… Я предлагаю спасти Родину и Советскую власть».
Саше дали закончить десятилетку. И потом на 8 лет отправили в Джезказганский лагерь, ставший затем Степлагом. В начале 70-х годов в наших ночных посиделках за рюмкой чая Кузьмич то и дело читал и перечитывал вслух «Один день Ивана Денисовича». Кстати, действие повести происходит как раз в Степлаге.
Но выход ноябрьского номера «Нового мира» еще впереди. Тогда, с 12 октября 1962 года, после решения Президиума ЦК о печатании «Одного дня Ивана Денисовича», все причастные (не говоря уже об авторе) жили в наэлектризованной атмосфере ожидания. Да и вся литературная Москва уже знала, читала в машинописных копиях. Ждала и не верила…
И тут наступило 21 октября…
Кажется, совсем недавно, в 2005 году, Евгений Евтушенко рассказывал в большом интервью, как сразу же после выноса Сталина из Мавзолея написал стихотворение «Наследники Сталина», как ходил с ним по редакциям, всюду получая отказы. И тогда бывший главный редактор «Литературной газеты» Валерий Косолапов (ранее уволенный за то, что напечатал поэму Евтушенко «Бабий Яр») дал ему телефон помощника Хрущёва – Владимира Лебедева.
Снова Лебедев! Не то что малоизвестный, а почти забытый.
А ведь ему советская литература обязана появлением в печати этих знаковых произведений. И не только их. Владимир Лебедев «пробил» через Хрущёва повесть Эммануила Казакевича «Синяя тетрадь», ту самую, с крамольными рассуждениями Ленина, и поэму Твардовского «Тёркин на том свете». Член-корреспондент Академии наук СССР историк Николай Николаевич Покровский (шесть лет заключения на политзоне, в Дубровлаге) в годы перестройки и гласности рассказывал мне, что один из его солагерников отбывал срок за ее распространение в самиздате. Он приходил к замполиту лагеря, показывал напечатанную к тому времени в газете «Известия» (1963 год) поэму и спрашивал: «Как же так, а я-то сижу?!»
Из интервью Евтушенко:
«Я дал Лебедеву прочитать «Наследников Сталина»… Он пообещал, что покажет Хрущёву в подходящий момент… Хрущёв приехал в какой-то абхазский колхоз, и председатель стал рассказывать ему о зверствах чекистов – как они арестовывали людей, как пытали, убивали… И в какой-то момент Хрущев не выдержал, слезы покатились из его глаз, и он по своей всегдашней привычке стукнул кулаком по столу: «Мы недоразоблачили Сталина!» Тут Лебедев и достал из кармана мое стихотворение. «Немедленно в Москву! Военным самолетом! Напечатать в «Правде»!», – приказал Хрущёв. После того, как стихи были напечатаны, группа крупных партийных чиновников из ЦК, не зная, что это было прямое указание Хрущёва, написали ему письмо с требованием отставки главного редактора «Правды» Павла Сатюкова».
Интересный момент. То есть они, как и народ, считали, что «разбирательство с культом личности Сталина» – это исключительно их дело, дело начальства, и допускать народ, прессу до такого открытого обсуждения – нельзя. Дескать, сегодня сталинизм критикуют, а завтра… И, в общем, были по-своему правы. Помню, в 1968 году на совещании творческой интеллигенции секретарь обкома партии по идеологии горячо обличал: «И постепенно в стихах Евтушенко критика культа личности Сталина перешла в критику партии, в критику нашего общественного строя!»
Из интервью Евтушенко:
«Когда Хрущёв вернулся из отпуска, то он на первом же заседании (прочитав письмо – С. Б.) произнес громовую речь:
«Это что же получается? Значит, и я антисоветчик?! Мы перед нашим народом виноваты – скольких людей невинных мы погубили во время коллективизации, перед войной… А наш народ не стал мстить своему правительству, а встал грудью на защиту своей родины в войну. Так какого черта мы цензуруем свой народ? Цензура устарела. Товарищ Ильичев (секретарь ЦК по идеологическим вопросам – С. Б.), немедленно подготовьте постановление: «В связи с выросшей сознательностью народа партия и правительство считают, что институт цензуры – это анахронизм».
(Увы отменить цензуру аппаратчики ему не дали, отстояли главный оплот идеологии. Там сработала грубая, но действенная провокация, творческую интеллигенцию подставили, и уже сам Хрущев в следующем году устроил на всесоюзном совещании погром, за что потом каялся…)
Стихотворение Евгения Евтушенко «Наследники Сталина» было напечатано 21 октября 1962 года в газете «Правда» многомиллионным тиражом.
Эффект, резонанс – сравнить не с чем. От восторженного недоумения до ослепительных надежд. Между тем Евтушенко тогда еще в том стихотворении предупреждал:
Он что-то задумал. Он лишь отдохнуть прикорнул.
И я обращаюсь к правительству нашему с просьбою:
удвоить, утроить у этой плиты караул,
чтоб Сталин не встал, и со Сталиным – прошлое…
Куда еще тянется провод из гроба того?
Нет, Сталин не сдался. Считает он смерть поправимостью.
Мы вынесли из Мавзолея его,
но как из наследников Сталина – Сталина вынести?
По данным социологических опросов 2019-2021 годов, 60-70% россиян положительно оценивают роль Сталина в истории страны.
Сергей БАЙМУХАМЕТОВ.
На снимках: Евгений Евтушенко, начало 60-х годов; газета «Правда» с Постановлением XXII съезда КПССС о выносе гроба с телом Сталина из Мавзолея: Владимир Семенович Лебедев, помощник Хрущёва.
Объявить войну мертвецу, а затем еще и с треском проиграть ее – это какие же гениальные мозги были у клана Хрущева и творческой интеллигенции.