Из рабочего дневника орнитолога корреспондента «Московская правда».
Наконец-то спала изнуряющая жарища. Иду на вечернюю зорьку с удочкой на «котел». Это такое местечко на речке Веля, в километре от моей биостанции. Небольшой, тихий омут. Рядом, за поворотом, — свежий бобровый выход на крутой противоположный берег.
Было интересно послушать семейку бобров, когда они сегодня пойдут осинки «пилить», а если повезет, то и увидеть бобриков, плывущих со срезанными веточками в свою хатку.
Закинула удочку. Тишина. Листья высокой осоки упали к самой воде. И травка тоже пить хочет.
Поплавок замер. Прошел час. Ни комарика, ни шустрых водомерок на воде… все замерло. Неужели к дождю? Скорее бы.
Вдруг, слышу — под нависшей прибрежной осокой на противоположном бережку движение началось. Зверюшка какая-то крадется. Сделает шаг — и остановится. Сделает — и остановится. Интересно мне стало. Ты кто?
Неужто енот на охоту вышел? Изголодался бедняга. Тихо-тихо крадется. И что тебя сюда занесло? Ведь твоя нора вверх по течению речки, аж в трех километрах от сюда, под крутым берегом, в корнях старой сосны.
Пока размышляла, из нависших зарослей осоки осторожно вышла кряковая серая утка. За ней трое утяток — еще «пуховички».
Прикинулась «деревом». Стою, не шевелюсь. Мама-утка вышла на открытую воду из зарослей, тихо «жвакнукла» и быстро ушла против течения за поворот речки под укрытие старой ветлы.
«Жалко. Всего три утеночка», — подумала я и стала сматывать удочку.
В это время из зарослей осоки выскочил еще один утенок и, схватив клювиком мой «оживший» поплавок, стал тянуть его на себя.
Вот это номер! Мамка-утка тебя, сорванца, ждет за поворотом реки, а ты в это время хватаешь всякую не потребную для питания ерунду.
Дальше случилось совершено забавная штука. Из тех же зарослей осоки выскочил другой утенок. Схватил озорника за хвостик, пискнул несколько рал и потянул обратно в траву прятаться.
Быстро смотала леску и спряталась под нависшими ветками ивового куста. Интересно же, что дальше будет!
Мама-утка, сказала: «Эк-эк», и тут же еще пятеро утяток на перегонки кинулись за поворот реки навстречу к маме.
«Ба-бах», — раздался гулкий всплеск ниже по реке, словно в воду бросили мешок с камнями.
Это в наступающих сумерках, бобр-пахан, вынырнув из хатки, ударил что есть силы хвостом по воде, словно говоря: «Тихо утки. Я тут хозяин»!
За рекой в высоком ельнике, на Лисьей горке, «ухнул» филин. Ну, слава тебе, Господи, все мои зверята на месте. Завтра по утреннему холодку лосей пойду по «лежкам» (примятая трава, в которой ночевал зверь) считать. Хороша была рыбалка. Правда, кот Брыскин ей не рад будет.
Фото Андрея Федорова и из открытых источников
