Это попытка проанализировать текущий момент.
В статье использована информация цитогенетика мозга Ивана Юрова, историка генетики Василия Бабкова, эволюциониста Юрия Чайковского, сотрудника Зоомузея и издателя КМК МГУ Кирилла Михайлова, экс-директора ВИНИТИ Юлии Щуко, члена Центризбиркома Игоря Борисова, председателя комиссии СФ по суверенитету Андрея Климова, автора монографии «Геномика» Вадима Попова, генетика и автора книги «Неизвестный Лысенко» Льва Животовского, заведующего лабораторией экологической генетики ИОГен РАН Александра Рубановича, профессора кафедры генетики МГУ Марлена Асланяна, физика-эконометрика Ивана Грачёва.
Данный материал представляет собой краткий отчет наших представлений о состоянии науки в ракурсе тех факторов и моментов, которые не попали в общественную дискуссию или намеренно исключены из нее. Причины понятны из текста. Представленная позиция непопулярна, так как в число околонаучных стереотипов входит презумпция виновности российской власти, установка одинакова по обе стороны океана. Она основана на преувеличенной роли правительства в жизнедеятельности общества.
Ученые аналогичным образом дорисовывают роль генома. И при этом не всегда понятно, что имеется в виду – ДНК клетки или некая самостоятельная форма жизни, которая в объеме своих разнообразных функций участвует в морфогенезе тела со своими двумя целями: построить себе среду комфортного обитания и по гармонии целого контролировать уровень спонтанного мутагенеза, чтобы не утратить жизнеспособность в череде поколений.
Исходя из сегодняшних представлений, жизнь есть способ существования информации.
Заведующий кафедрой биофизики физфака МГУ Лев Блюменфельд посвятил стихотворение генетику и эволюционисту, реформатору и интегратору науки Николаю Владимировичу Тимофееву-Ресовскому:
Известно всем: сначала было слово.
Важнее слова вещи в мире нет.
Мы слово услыхали в Миассово
Тому назад уж двадцать с лишним лет.
Ведь человек и суетен, и грешен,
Не отличает в слепоте своей
Немногие существенные вещи
От многих несущественных вещей.
Чему Вы только нас не обучали!
Но если все до афоризма сжать,
То главное – и в счастье, и в печали
Существенное в жизни отличать.
Эвристический талант выбора существенного человеку придает его генетическая природа. При наличии предпосылок его можно развить естественно-научным образованием при условии непрерывного обучения в течение всей жизни.
Как-то так получилось, что в современной глобальной науке англосаксонского формата таланты не приветствуются. Вместо приписанного Дарвину-мл. отбора лучших действует центрифугальный отбор Шмальгаузена носителей генетического дефекта в виде отсутствия критического мышления.
Русские имена из глобальной науки исключены, начиная с Тимофеева-Ресовского. Мне попалось только одно его упоминание как автора понятий «пенетрантность» и «экспрессивность» в монографии Фредерика Хатта «Генетика животных».
Англосаксонское пиратство в науке благодаря русской открытости переросло в научную глобализацию англосаксонского формата. При этом ставилась универсальная задача англосаксов убить назначенного конкурента и использовать его одновременно, что несовместимо.
Типичный конфликт интересов хищника и паразита в форме зомби-паразитизма, распространенного в природе и обществе.
Формат коллаборации «международного сотрудничества» выстраивали полвека. Наиболее эффективные удары по отечественной науке произведены в последние двадцать лет существования СССР после смерти беспартийного ректора МГУ Ивана Петровского.
В отличие от чисто внутренней истории под маркером народного академика Лысенко, атака на науку в конце СССР была организована извне во время постепенной сдачи страны руководством КПСС. В ней не выжил никто и ничто. Сначала были уничтожены научные школы. Ученых стравили друг с другом предложением повысить зарплату за счет увольнения неэффективных сотрудников, которых они должны были выявить сами.
Та волна разрушения науки продолжалась в активном режиме до реформы РАН, но и на этом не остановилась.
В это же время Юджин Гарфилд годами сидел в ВИНИТИ, абсорбируя опыт для своего ISI по системе научной индексации. Отсюда возник Science citatijn index, затем Web of Science.
Это был ответ на популярность русской науки. Сегодня часто говорят, нет никакой русской науки, есть только глобальная наука, она же англосаксонская. Можно было бы смириться, если б англосаксонская наука была успешной.
Наука посвящена необязательным частностям и отрезана от практики, поэтому она не прошла краш-тест коронавирусом.
Изучать системные вопросы запрещено. Направления научных исследований определяются модой в науке, создаваемой самими учеными конъюнктурой, журналистским хайпом и, самое главное, диктатом монопольных поставщиков лабораторного оборудования. Они находятся в состоянии картельного сговора с издателями научных журналов, вынуждающем использовать дорогостоящие и бесполезные методы исследований типа полногеномного секвенирования. Получаемые результаты не интерпретируются. Привычные классические методы цитогенетики и диск-электрофореза водорастворимых белков в полиакриламидном геле объявлены «каменным веком» и фактически запрещены. Из практики исключены простейшие классические методы генетического маркирования.
Данные Большого адронного коллайдера тоже не интерпретируются и просто складируются в необработанном виде.
Параллельно производилось разрушение любой национальной науки – германской, французской.
Успехи глобализующей англосаксонской науки носят чисто презентационный характер и обеспечиваются политическим давлением, шантажом и избирательной поддержкой, в том числе финансовой, также через управление Нобелевским комитетом так называемыми «сборщиками голосов».
Ученых США обучают по специальности и оплачивают их публикации частные компании. Они имеют возможность публиковаться без рецензирования, и для них не действует наукометрия, разработанная на основе модели Василия Налимова 1969 года «Основы науковедения».
Для публикаций российских ученых слепое рецензирование превращено в политическую цензуру. В зависимости от пристрастий рецензента материал отклоненной публикации может быть украден или просто запрещен исходя из соображений профессиональной ревности.
В 2022 году произошло значительное ухудшение состояния русской науки. В начале 2023 года произошел обвал. Из редакций международных журналов выведены немногие русские ученые. Когда журнал создавался, в редакцию ввели ученых из США под тем предлогом, что, вы же понимаете, там наука сильнее. Они повели себя подобно кукушонку в чужом гнезде. Закрылись коррупционные лазейки бесцензурных публикаций.
При этом требование о наличии иностранных ученых в российской науке сохранилось.
Сами ученые связали новый поворот своей судьбы с санкциями, а санкции – с внешней политикой руководства страны. Что, конечно, неверно, потому что события развивались обратным порядком.
На самом деле сработали два фактора: нежелание руководства страны импортозамещать управление наукой и тотальная инкорпорация самих ученых в коллаборацию. Они до моральной паники боятся выпасть из коллаборации, что по факту означает исключение из науки, а альтернатив не видят.
На Западе такая возможность есть.
Существует весьма любопытное явление, связанное с генетикой. Давление на генетику и генетиков происходило всегда и везде. Окно возможностей открыл Тимофеев-Ресовский.
Тимофеев-Ресовский со своим неуемным темпераментом во время ссылки в Берлин-Бухе получил возможность широких контактов с западным научным миром и стал транслятором достижений русской эволюционной генетики, фактически донором идей для англосаксонской науки.
Следствием публичной деятельности Тимофеева-Ресовского стало эссе Шредингера «Что такое жизнь» (известно в СССР по переводу Нейфаха), пучок послевоенных Нобелевских премий по генетике, начиная с двойной спирали Уотсона и Крика, затем научная революция семидесятых.
Научная революция закрепила ряд конструктивных тенденций.
В результате осознания значимости Теоремы Курта Гёделя о неполноте арифметики редукционизм в основе идеологии науки сменился на холизм, в науку вернулась системность.
Обрели право на существование так называемые нематериальные сущности – информация, структура динамического хаоса Эдварда Лоренца, жизненная сила Эразма Дарвина и Жан-Батиста Ламарка. Соответственно, и пассионарность Льва Гумилёва.
Статья Николая Тимофеева-Ресовского, Карла Циммера и Макса Дельбрюка «О природе генетических мутаций и структуры гена» 1935 года – «зеленая тетрадь» – способствовала переводу всей науки в естественно-научный формат. В перспективе экономика могла стать частью экологии. В какой-то степени это и произошло, поскольку экономика использует триаду экологических стратегий виоленты, патиенты и эксплеренты. Существует явление циклов Николая Кондратьева, которые вместе с циклами меньшего размера отражают разные пики турбулентности в структуре динамического хаоса. Тот же физический фактор определяет явление «Волны жизни» Сергея Четверикова, фактор как микро-, так и макроэволюции. Волны жизни описаны как колебания численности, которые способны менять аллельный состав. Однако действие фактора этим не ограничивается. Раиса Берг описала такое, казалось бы, экзотическое явление, как «мода на мутации». Сюда же относится хаотизация массового поведения в основе немаятниковых миграций в дикой природе и войн или революций у человека. Фёдор Достоевский придумал модель «мозговых трихин» и почти не ошибся, спустя сто лет описана роль мобильных элементов генома в нейрогенезе.
Той же природы смена брачных предпочтений своего или редкого типа, скачки брачного расстояния, когда места рождения родителей далеки друг от друга.
В итоге научной революции история могла бы стать частью теории эволюции, если бы такая теория существовала в общепризнанном адекватном формате. Существует пример соединения археологии с палеонтологией посредством секвенирования ДНК девочки из Денисовой пещеры на Алтае, которая была гибридом отца-неандертальца и матери вновь открытого вымершего вида человека.
В любом случае гуманитарная наука теряла право на бездоказательную исключительность.
Отдельно следует упомянуть, что эксперименты Монте-Карло на ЭВМ с недоступным человеку количеством итераций выявили появление неслучайности в нематериальном стохастическом процессе.
Возможно, это был какой-то намек самой природы на механизм происхождения жизни (биопоэза) наряду с идеей Станислава Лема о космической модуляции витальных структур, воплощенной в фантастическом романе «Голос неба» (Glos Pana).
В учебниках по эволюции часто встречается историческое описание, эволюция теорий эволюций. Такая форма упрощает задачу автора, но она неконструктивна, потому что ключевые идеи имеют сквозное звучание и часто переоткрываются в разных формулировках. Собрать их каждую по отдельности в репрезентативном наборе вряд ли кому под силу, но это необходимо.
Некоторые из них следующие. Предопределенности будущего. Универсальность паттернов самоорганизации. Принцип дополнительности. Происхождение от неспециализированного предка. Необратимость эволюции. Волны жизни. Стимулирует жизненную силу совокупность сублетальных условий.
Направления эволюции слишком разные, чтобы их можно было охватить единой общей теорией. Для значительного объема целей достаточно совокупности из трех.
Теория микроэволюции является расширением менделеевской комбинаторики и в той же мере реализует редукционистский подход. Описывает популяционную динамику аллельных частот. Включает четыре фактора: спонтанный мутационный процесс, колебания численности, изоляция, естественный отбор. Разработана хорошо и общепризнана, но работает плохо. Фактор случайности необъяснимо меняет частоты.
Вопреки убеждению Тимофеева-Ресовского, макроэволюция не выводится из микроэволюции, потому что реализует холистический подход и описывает системные явления.
Существует два диагностических признака системности. Принцип Александра Хинчина, или эмерджентность, которая означает, что описание поведения системы не выводится из описания поведения ее элементов. Система реагирует на внешнее воздействие в зависимости от своего внутреннего состояния, но не механизма действия фактора.
Состояние системы может быть связано с одним из макроэволюционных режимов: катастрофа, стабилизация, адаптация, канцерогенез.
Последний режим может быть формой вечной жизни, но он тупиковый, из-за лавинообразного мутагенеза необратимо утрачивается способность морфогенеза и соответственно самостоятельного существования. Без внешнего притока ресурсов такая жизнь гибнет. По сути, это высшая форма паразитизма.
Катастрофа является единственным макроэволюционным режимом, способным порождать новые формы жизни. При этом неизбежно происходит высокая гибель.
Процесс фазового перехода в нелинейный в некоторых случаях может быть описан формулами теории катастроф Рене Тома и Владимира Арнольда.
В палеонтологической летописи в дикой природе последствия былых катастроф могут сопровождаться разрывами.
Скачки перехода на новое адаптационное поле называются арогенезами (анагенезами), адаптация к условиям среды без повышения уровня организации – аллогенез (кладогенез).
Смена режимов аро- и аллогенеза описывается теорией прерывистого равновесия Гоулда и Элдриджа.
По способности к арогенезу виды делятся на три типа популяций по Верну Гранту. Примитивные монотипические виды с большим ареалом, иногда циркумполярным, отличаются относительно большим числом хромосом и валовым объемом ДНК, высоким генетическим грузом и генной нагрузкой признака Сергея Гершензона. Их противоположность, специализированные виды с большим числом видов в роде, в финальной фазе паразиты, адаптированы к своей стабильной среде и имеют низкий запас изменчивости. Встречается минимальное число хромосом и запас ДНК. Допустим тесный инбридинг.
Оба крайних варианта не имеют больших шансов эволюционировать нелинейно при резком изменении условий среды обитания.
Максимальным потенциалом обладают промежуточные неспециализированные формы с подразделенной популяцией, высокой эффективной численностью, сетью репродуктивных барьеров и достаточным запасом изменчивости, включая мобильные элементы генома и, соответственно, выраженным разделением на облигатные (консервативные) и факультативные (оперативные) компоненты генома.
У специализированных видов факультативная компонента сведена к минимуму.
Оптимизированный по соотношению новизны и гибели арогенез в искусственных условиях, по сути, является генетической инженерией, которую упорно путают с генной инженерией.
Манипуляции с генами могут служить пусковым моментом генетической инженерии, но они не исключают необходимости стабилизации. В искусственных условиях можно создать практически любую генетическую конструкцию, но жизнеспособной вне лабораторных условий in vitro она не будет.
С другой стороны, у таких форм с метастабильным состоянием генома, как человек, горизонтальный обмен генами идет постоянно. В этом смысле мы все ГМО.
Мы показали, что в условиях генетической инженерии in vitro учтенный по аберрациям хромосом мутационный фон падает практически до нуля и начинается формообразование.
Генетическая инженерия in vivo по сути является селекцией, которую человек вел с начала своего появления на эволюционной арене. Это могла быть коэволюция доместикации кошки, собаки, дрожжей, пшеницы, сливы, коровы, кур и так далее.
Тут суть дела не в большом времени, а в способности использовать редкие возможности, чтобы получить первичный материал для селекции.
С учетом современных лабораторных методов и в их числе обработки меристем тимусной ДНК Сергея Гершензона возможностей намного больше.
Генетическая инженерия in populi строится принципиально иначе в формате конкурентной многоролевой игры, где участники игры как элементы системы не видят общей картины.
В полном цикле данный вариант реализован в России. Стимулирующим фактором стал блок государственных переворотов, войн и разрухи. Для дирекции и стабилизации использован комплекс факторов, включая культурное обновление страны с вовлечением новых имен, которые разыскивали по всей стране, также грамотная эшелонированная пропаганда институтов семьи, материнства и детства.
Государственных переворотов, гражданских войн, разрухи, голодомора и террора мало кто избежал. И почти никто не смог извлечь из этого хоть какую-то пользу, кроме массовой гибели.
Этот вариант генетической инженерии подобен основанной нобелевским лауреатом Иваном Павловым трансляционной медицине, когда теория строится по мере ее практического применения.
Третий уровень, теория мегаэволюции, обобщает факты симбиогенеза нескольких свободноживущих организмов с образованием органелл эукариотической клетки – митохондрии, хлоропласты, элементы аппарата мейоза, жгутики. После инкорпорации в общую клетку через незавершенный акт хищничества или паразитизма новые структуры делегировали свой генетический суверенитет в общий хромосомный набор. Хлоропласты и митохондрии частично сохранили свою хромосому, и ее генетический код отличается одной пустой буквой (триплетом).
Образование эукариотической клетки открыло принципиально новую форму эволюции генома с сохранением огромного объема информации, не имеющей сиюминутного применения. Это создает проблемы подавления помех и одновременно открывает возможности эволюции путем дупликаций генетического материала впрок до появления необходимости в его применении. Сложная структура эукариотических оперонов позволяет управлять генной экспрессией путем перемещения мобильных элементов. Переключение фаз жизненного цикла производится самоорганизованными изменениями паттерна мобильных элементов. Они же участвуют в работе систем «памяти о будущем» – иммунитета теплокровных и запасных белков растений. Также открылись возможности прогрессивной эволюции организменного управления сложным морфогенезом или многообразным жизненным циклом.
Теорию симбиогенеза сформулировал русский ботаник Константин Мережковский в 1905 году. На Западе приписали авторство Линн Маргулис.
Все написанное в предыдущей позитивной части не является общепризнанным. По факту ее признаки встречаются в практическом использовании нематериальных сущностей или в универсальности соответствующих теоретических достижений для эволюции в дикой природе и у человека. Однако из-за намеренной хаотизации и отсутствия авторитетных ученых-интеграторов каждый изобретает те же закономерности заново и пытается ввести в оборот под своим названием. Например, «жизнестойкость», «отрицательный отбор», «кипящий вакуум». В ответ на успех революции в науке практически сразу провели контрреволюцию с целью инвертировать процесс развития науки в прошлое, придать всей науке бездоказательный гуманитарный формат, методами управляемого хаоса исключить систематизацию наук и запретить нематериальные сущности ссылкой на постулат «Бритва Оккама» в вольной интерпретации об избыточных сущностях.
С этого момента для глобализации науки активно использовалась так называемая «мягкая сила». Русской ментальности данный инструмент недоступен и потому используется неадекватно. Мягкая сила включает переформатирование наук, политические запреты, запреты на профессии, убийства ученых и зарубежных выпускников советских вузов, шантаж и коррупционный подкуп ученых с публичной ролью, запуск кампаний в управляемой прессе, управление Нобелевским комитетом, манипуляции данными исследований и подлоги, замена общего частным. Активно используется центрифугальный отбор генетического мусора.
В психологии система психологических типов Эрнста Кречмера замещена психоанализом Зигмунда Фрейда, который вместо помощи усугубляет состояние человека.
Под видом экологии насаждается борьба за чистоту окружающей среды, которая по факту сведена к борьбе с промышленным развитием. Люди, гордо называющие себя экологами, чаще всего являются экстремистскими активистами и не знают даже законов Вольтерра. Их деятельность финансируется и пользуется бесплатной профессиональной юридической поддержкой. Как и в создании контента работы мошенников, используется созданная для производства государственных переворотов система на основе программы PRISM.
Технологии вывода протестующих на улицы подробно описаны в многочисленных исследованиях, в частности, группы Андрея Вырковского на журфаке МГУ на примере государственных переворотов в бывших республиках СССР. Вместе с мошенничеством они называются социальной инженерией, а по сути составляют усеченную форму генетической инженерии in populi с целью продления катастрофы вплоть до наступления необратимости канцерогенного состояния общественной организации.
Ученые, которые продолжают настаивать на интегральной глобальности науки ради собственной выживаемости в ней, будут использованы и уже используются в пищевой цепочке, без которой наука умрет. Глобальная наука подобна октаподам, у нее внешнее пищеварение.
Глобальное управление наукой по факту является частью международных правил США. Соответственно национальное законодательство игнорируется. Гетто имеет свой юденрат, который может решать, кому первому умереть, но общие решения принимает оккупационная власть. Иными словами, кто и как планирует научные исследования в стране, Академия или Совет при президенте, не играет большой роли. В любом случае управлять наукой будет четверка описанных выше факторов – мода, конъюнктура, хайп и монополия.
Ту же роль, что и псевдоэкология, с другой стороны выполняет климатология. Ангажированные климатологи намеренно путают, что происходит раньше – повышение температуры атмосферы или содержание в ней углекислоты.
Как ни странно, экология в России сохранилась, а вот с общей эволюционной генетикой серьезные проблемы.
«Теория Дарвина» с презумпциями того, что не существует в природе или встречается редко. В России действует жесткий запрет на публичное опровержение дарвинизма ввиду популярности в стране теории номогенеза Льва Берга, получившей теоретическую базу в виде антропного принципа в синергетике.
Существует множество примеров дезадаптации типа пятнистой гиены, когда отбор обеспечивает высокую гибель.
Как уже было отмечено, существует запрет на общую эволюционную генетику. Специалистов заставляют переквалифицироваться в молекулярных биологов и заниматься частностями. При несогласии буквально сводят с ума до утраты личности, как произошло с нобелевским лауреатом Джеймсом Уотсоном.
Генетику принудительно вернули в идеологию ортодоксального менделизма. В этой модели и гены, и геном в целом представляются монолитно стабильными. Как будто не было монографии Романа Хесина-Лурье «Непостоянство генома» и работы Сергея Разина о переформатировании хроматина.
Человек способен менять свою генетическую конституцию по нескольку раз на дню. ДНК длиной около метра и размером информации с небольшую флешку после секвенирования превращается в такой объем информации, который невозможно ни расшифровать, ни хранить на носителях персонального пользования.
Происходят такие опасные для науки расхождения, как с монографией Анатолия Клёсова «ДНК-генеалогия». Популярность у читателей сочеталась с травлей автора, похожей на то, что испытал Лев Блюменфельд после открытия магнитных свойств ДНК.
Как уже было сказано, англосаксонская наука не прошла краш-тест коронавирусом. Это выяснилось в ходе научных советов РАН под руководством Александра Сергеева на площадке МИА «Россия сегодня».
Русская наука оказалась в лучшем положении. К сожалению, после отстранения Сергеева от очередных выборов президента РАН научные советы вряд ли получат продолжение. В руководстве Академии, как нам кажется, не осталось людей, заинтересованных в развитии науки.
Наиболее заметный эффект англосаксонской глобализующей науки является следствием монополии поставщиков оборудования и состоит в невозможности интерпретировать результаты.
В частности, именно в этом причина ложных результатов тестов на ковид, о которых говорила в Думе главный санитарный врач Анна Попова.
Нам очень трудно понять англосаксонский менталитет. С одной стороны, вроде бы политика достижения глобальной гегемонии выстраивается чрезвычайно единообразно и последовательно. С другой – профессиональная неполноценность этих людей не позволяет предполагать, что их действия продиктованы разумом. У них отсутствует критическое мышление, испорчен детектор ошибок Натальи Бехтеревой, они не способны выбирать существенное, отделять красоту от уродства и истину от лжи.
Требования прав человека, чистоты среды, гуманного обращения с животными сопровождаются масштабным садизмом.
Например, хаос в разведении собак приводит к гибридному дизгенезу и соответственно порождает особей с постоянно шумящим мозгом.
Управляемый хаос в системе наук, презумпции несуществующих закономерностей, выдвижение носителей генетических девиаций, все это приводит к тому, что англосаксонская наука стала токсичной и выполняет роль тормоза развития человечества.
При такой организации науки будущего нет не только у науки, но и у человечества в целом.
Однако совокупность причин не позволяет в настоящее время изолировать русскую науку от англосаксонского управления.
Внутренняя политика игнорирует проблемы науки, связанные с внешним управлением. Напротив, продолжается курс на коллаборацию с подстраиванием под заведомо неэффективные программы. Кадровая политика не оставляет возможности профессиональной занятости ученых в российских проектах, кроме экспортно ориентированных отраслей.
Огромное количество людей встроено в международные проекты разной степени токсичности, и они не заинтересованы в их прекращении.
В США нет как таковой внешней политики, для них весь мир входит в повестку их внутренней политики. В систему глобализации встроился Китай, и Россию они поделили. США с учетом их состояния это устраивает.
Сила США заключена прежде всего в вере в их силу.
Выводы
1. Система наук и их конструкции целенаправленно искажены. Введена совокупность презумпций несуществующих закономерностей. В частности, в генетике принудительно возвращена идеология ортодоксального менделизма на основе стабильности генов и хромосом.
2. Лавинообразный поток первичных данных некому обобщить. В существующей системе наук это невозможно. Ученые работают практически вхолостую.
3. Преимущество в науке придается личностям с дефектным мышлением. Они не ставят задачу достижения исчерпывающего результата.
4. Планирование научных исследований осуществляется стихийно под действием четырех факторов – мода, конъюнктура, журналистский хайп, монополия поставщиков оборудования в картельном сговоре с редакциями журналов. Национальное управление наукой не играет особой роли, тем более что любое национальное управление подчинено глобальному в формате зомби-паразитизма.
5. Созданный искусственно тупик развития науки является универсальным приемом генетической инженерии. Живая система должна либо погибнуть, либо найти выход из текущего состояния, и он одновременно будет входом на новый уровень прогрессивной эволюции. Скачки прогрессивной эволюции в дикой природе, как правило, были связаны с ухудшением условий вплоть до сублетальных.
Лев МОСКОВКИН, Наталья ВАКУРОВА.
